Милый Жорж, я уже в Ялте, в собственном помещении. Мать и сестра приедут сюда 5-го сентября.
Прости, я опять хочу беспокоить тебя поручением. Дело в том, что в Ялте цветочные горшки дороги, а в Таганроге дешевы. Будь добр, при случае купи мне сотню или две сотни самых маленьких горшков (в 1–1½ вершка вышиной) и полсотни средних и по десятку разной величины по твоему усмотрению и вышли мне грузом, налож<енным> платежом. Нужнее всего самые маленькие горшки, хотя бы меньше вершка — это чтобы пробовать всхожесть семян. Если поблизости где-нибудь есть горшечный (гончарный) завод, то закажи на заводе. Ты справься у кого-нибудь, не торопясь*.
Хорошо бы также получить из Таганрога в последнюю навигацию соленых арбузов, небольшой бочонок. Нельзя ли купить где-нибудь? Обмозгуй сие и черкни, а я за это исполню дюжину твоих поручений. Поклонись тете, Володе и девочкам. Будь здоров.
Твой А. Чехов.
29 авг.
На обороте:
Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову.
Чеховой М. П., 30 августа 1899*
2873. М. П. ЧЕХОВОЙ
30 августа 1899 г. Ялта.
Милая Маша, здесь, начиная с Лозовой, жарко, поэтому, выезжая из Москвы, одевайтесь так, чтобы не изжариться в Севастополе. Когда я плыл, то пароход качало, но только около Георг<иевского> монастыря. Плавание было чудесное, масса пассажиров. Второй класс без продовольствия стоит 1 р. 15 к.; для Марьюшки на пароходе найдете чай и молоко. Палуба для I и II класса общая. Если мамаша не сможет на пароходе обедать, то пообедает дома, так как я приготовлю бульон и провизии. Молоко есть.
Если успеешь, то купи в английском магазине или у Мюра дамский портмоне, красный, подешевле и поизящней, чтоб было меньше железа. Купи у Попова духов разных.
Кружка для кваса разбилась. Лампа и стекла к ней целы.
Боюсь, что ватерпруф не успеют кончить к Вашему приезду. Что тогда делать?!
«Курьер» получаем.
Будь здорова.
Твой Antoine.
30 авг.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Чеховой М. П., 31 августа 1899*
2874. М. П. ЧЕХОВОЙ
31 августа 1899 г. Ялта.
Из Севастополя пароход не выходит по четвергам и субботам; поэтому вы не должны выезжать из Москвы во вторник и в четверг.
Меня водят за нос. Полы и ватерпруф всё еще не готовы, и не знаю, когда будут готовы, — и воображаю, какая чепуха будет, когда вы приедете. Кухня и помещение для Марьюшки готовы совершенно.
Жарко.
Твой Antoine.
31 авг.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Чеховой М. П., 1 сентября 1899*
2875. М. П. ЧЕХОВОЙ
1 сентября 1899 г. Ялта.
1 сентябрь.
Полы настилают и торопятся с ватерпруфом, но вот беда: кровати еще не пришли. Преемник Бодри выслал 13 авг<уста>, значит, придут кровати около 5-10 сент<ября>. Спать не на чем. Есть кровать только для Марьюшки, есть диван — и больше ничего. Обои придут из Одессы через неделю.
Вы приедете как раз во-время: начинаются лунные вечера. Чайницу и сахарницу купил.
Спроси у Ефима Зиновьевича*: не даст ли мне какой-нибудь банк под вексель до 20 декабря 3–5 тыс.? И с тем, чтобы уплата по векселю была произведена в Петербурге. Узнай, а то у меня в карманах совсем пусто. В декабре по договору я получаю от Маркса целую уйму денег.
Будь здорова.
Твой Antoine.
Телеграфируйте о дне приезда.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Лукину А. П., 2 сентября 1899*
2876. А. П. ЛУКИНУ
2 сентября 1899 г. Ялта.
2 сентября.
Многоуважаемый Александр Петрович!
А. Рофе в Ялте* — фирма серьезная — предлагает 20% скидки членам кассы взаимопомощи*. Будьте добры, сообщите об этом кому или куда следует, а мне не откажите написать, что я должен ответить г-ну Рофе*. Члены кассы в Ялте — нередкие гости, некоторые проживают здесь подолгу — и предложение г. Рофе заслуживает внимания.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий, преданный
А. Чехов.
Ялта.
Книппер О. Л., 3 сентября 1899*
2877. О. Л. КНИППЕР
3 сентября 1899 г. Ялта.
3 сент.
Милая актриса, отвечаю на все Ваши вопросы. Доехал я благополучно. Мои спутники уступили мне место внизу, потом устроилось так, что в купе осталось только двое: я да один молодой армянин. По нескольку раз в день я пил чай, всякий раз по три стакана, с лимоном, солидно, не спеша. Всё, что было в корзине, я съел. Но нахожу, что возиться с корзиной и бегать на станцию за кипятком — это дело несерьезное, это подрывает престиж Художественного театра. До Курска было холодно, потом стало теплеть, и в Севастополе было уже совсем жарко. В Ялте остановился в собственном доме и теперь живу тут, оберегаемый верным Мустафою. Обедаю не каждый день, потому что ходить в город далеко, а возиться с керосиновой кухней мешает опять-таки престиж. По вечерам ем сыр. Видаюсь с Синани. У Срединых был уже два раза*; Вашу фотографию они осматривали с умилением, конфеты съели. Л<еонид> В<алентинович> чувствует себя сносно. Нарзана не пью. Что еще? В саду почти не бываю, а сижу больше дома и думаю о Вас. И проезжая мимо Бахчисарая, я думал о Вас и вспоминал, как мы путешествовали. Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы Вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо. Кланяюсь Вам низко, низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодезя, в котором уже дорылись до 8 саж<ен>. Я привык к Вам и теперь скучаю и никак не могу помириться с мыслью, что не увижу Вас до весны; я злюсь — одним словом, если бы Наденька узнала, что творится у меня в душе*, то была бы история.
В Ялте чудесная погода, только ни к селу ни к городу вот уже два дня идет дождь, стало грязно и приходится надевать калоши. По стенам от сырости ползают сколопендры, в саду прыгают жабы и молодые крокодилы. Зеленый гад* в цветочном горшке, который Вы дали мне и который я довез благополучно, сидит теперь в саду и греется на солнце.
Пришла эскадра. Смотрю на нее в бинокль.
В театре оперетка*. Дрессированные блохи продолжают* служить святому искусству. Денег у меня нет. Гости приходят часто. В общем скучно, и скука праздная, бессмысленная.
