Чеховой М. П., 24 июня 1899 («Вот уже четверг…»)*
2805. М. П. ЧЕХОВОЙ
24 июня 1899 г. Москва.
24 июнь.
Вот уже четверг, вечер, а Терещенко всё еще не являлся. Должно быть, встрелось какое-нибудь препятствие. Я вчера вечером послал ему письмо* насчет плана, и, быть может, завтра он придет.
Пришла телеграмма от Янова*, серпуховского депутата от дворянства: он спрашивает, может ли застать меня в среду, чтобы переговорить о покупке имения. Некий Виноградов*, знакомый Ежова, комиссионер, просит позволения заняться продажей моего имения — не из выгоды, а лишь из уважения ко мне как к литератору. Я умилился, но все-таки велел спросить, сколько он возьмет процентов.
Темно писать.
Скоро получите стекло. Письмо насчет рогож получил только что вечером* и теперь напишу Сытину*, чтобы он послал их большою скоростью через Рязанскую городскую станцию. Стало быть, накладную на рогожи получите в субботу — это au plus tard[8].
Ты спрашиваешь, когда я приеду. Не знаю. Скажу только, что во вторник я должен быть в Москве по одному очень важному делу*.
Узнайте и напишите мне, как имена и отчества хозяев изб, в которых живут бабка Анна и Аграфена Хромая*. Если в момент получения сего письма печника всё еще не будет, то пригласите скорее другого печника, чтобы не тянуть постройки. Снимите флаг. Скажите Роману*, что скипидар для белой лошади стоит внизу в аптеке. Кстати, один из ящиков в аптеке я никак не мог отворить, так как нельзя было отодвинуть от стены шкафа. Теперь шкаф пуст и легок, отодвиньте его и выньте из ящика всё, что там есть.
Был я у Тоннет. У Кона мебель лучше.
Нижайший поклон Марии Федоровне и Марии Самойловне*. Будьте здоровы. Ура-а-а!
Твой Antoine.
Когда М<ария> Ф<едоровна> поедет в Серпухов, то пусть возвратит Ивану Митрофановичу* счеты, как они есть, не распечатанными.
Чеховой М. П., 24 июня 1899 («Видишь, я ошибся…»)*
2806. М. П. ЧЕХОВОЙ
24 июня 1899 г. Москва.
Видишь, я ошибся. Телеграфировал не серпуховской Янов, а московский*, торгующий жженой пробкой. Я написал ему*, что тебя можно застать во всякое время и что я дома на Мл. Дмитровке по утрам. Терещенко не приходил.
В кухне тараканов тьма-тьмущая. Шуршат всю ночь.
Фотография, которую ты найдешь в этом письме*, прислана Ваней; на ней изображен мой дом, каким он был 2 недели назад.
Если наклюнет какой окунь-покупатель, то буду писать немедленно.
Будьте все здоровы.
Antoine.
Ежову Н. М., 26 июня 1899*
2807. Н. М. ЕЖОВУ
26 июня 1899 г. Москва.
Дорогой Николай Михайлович, будьте добры, попросите комиссионера Виноградова, о котором Вы говорили, чтобы он побывал у меня, по возможности завтра или послезавтра утром до 10 час. или вечером около 6.
Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
26 июня 99.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
На обороте:
Химки Никол. ж. д. Николаю Михайловичу Ежову.
Петровское-Лобаново, дача Гусева, № 1.
Альтшуллеру И. Н., 26 июня 1899*
2808. И. Н. АЛЬТШУЛЛЕРУ
26 июня 1899 г. Москва.
26 июнь.
Милый доктор, не писал я так долго, потому что мне казалось, что скоро я буду в Ялте и мы увидимся. Да и писать не о чем, говоря по правде. Жизнь проходит монотонно, неинтересно.
Приеду я в Ялту около 15 июля*. Не нужно ли привезти Вам что-нибудь или исполнить в Москве поручение? Если нужно, то пишите поскорее по адресу: Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова. Если для Вашей жены или для детей нужны какие-нибудь материи (например, сарпинки), то сестра могла бы выбрать и купить. Вообще не церемоньтесь, пожалуйста, и давайте поручения, какие Вам угодно.
Недавно был у меня Витте. Он выглядит гораздо лучше, чем был в Ялте. Видел и Ивана Ивановича*. Горький пишет*, что была у него Мария Ивановна и что произвела она на него «жалкое» впечатление.
Ну, будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Как здоровье Средина?
На конверте:
Ялта. Доктору Исааку Наумовичу Альтшуллеру.
Речная, д. Иванова
Суворину А. С., 26 июня 1899*
2809. А. С. СУВОРИНУ
26 июня 1899 г. Москва.
26 июнь.
Я получил от Вас два письма* и ни на одном не было указано Вашего деревенского адреса. Хотел я писать в Скуратово, но усумнился; стал наводить справки, написал Константину Семеновичу*, наконец сегодня побывал в магазине — и вот пишу.
Прежде всего насчет школьных планов. Я выстроил три школы*, и считаются они образцовыми. Выстроены они из лучшего материала, комнаты 5 арш<ин> вышины, печи голландские, у учителя камин, и квартира для учителя не маленькая, в 3–4 комнаты. Две школы обошлись по 3 тыс., а третья, меньшая, — около 2 тыс. с немногим. Я пришлю Вам фасады всех трех школ, попрошу кого-нибудь снять фотографию; пришлю и планы со всеми размерами, взятыми, кстати сказать, не произвольно, а на основании инструкции, выработанной губернским земством. Только не стройте в этом году, подождите будущего лета.
Вы не ошиблись, мы продаем наше Мелихово. После смерти отца там уже не хотят жить*, всё как-то потускнело и пожухло; да и мое положение неопределенно, я не знаю, где мне жить, кто я, какого я звания человек, и раз нужно, чтобы я зимы проводил в Крыму или за границей, то надобность в имении устраняется сама собой и иметь его и не жить там было бы роскошью не по карману. И в беллетристическом отношении после «Мужиков» Мелихово уже истощилось* и потеряло для меня цену.
