В Ялте чудесная погода, но скучно, как в Шклове. Я точно армейский офицер, заброшенный на окраину. Ну, будьте здоровы, счастливы, удачливы во всех Ваших делах. Поминайте меня почаще в Ваших святых молитвах, меня многогрешного*.
Преданный А. Чехов.
Теперь меня будет издавать не Суворин, а Маркс. Я теперь «марксист».
Чехову Ал. П., 5 февраля 1899*
2631. Ал. П. ЧЕХОВУ
5 февраля 1899 г. Ялта.
5 февр.
Глубокомысленный Саша! Надень новые брюки, ступай в редакцию «Нового времени» и распорядись, чтобы там переписали сказку мою «Сказка», напечатанную в 4253 №, и пришли мне*. Распорядись также, наняв даже кого-нибудь за деньги (но подешевле), чтобы отыскали в том же «Новом времени», через год после № 4253, на Пасху или Рождество, или Новый год напечатанную другую сказку — о миллионерах, держащих пари*. Также вели переписать рассказы «Скука жизни», «Учитель» и «Тяжелые люди»*, напечатанные в том же «Новом времени» в первый год моего сотрудничества в оной хорошей газете. Всё это нужно для г. Маркса, нашего благодетеля, который купил у меня мои произведения, даже несмотря на твое дурное поведение.
Сегодня получил письмо от Суворина и Тычинкина*. Суворин говорит об учиненной мною продаже*; то, что не он купил, объясняет он тем, что Сергеенко о пропаже сказал ему, когда уже было кончено с Марксом и проч. и проч., — и объясняется в дружбе и хороших чувствах Письмо его очень тепло написано. Тычинкин тоже объясняется в чувствах и критикует «молодую» редакцию.
Как никак, а в общем «Новое время» производит отвратительное впечатление. Телеграмм из Парижа нельзя читать без омерзения*, это не телеграммы, а чистейший подлог и мошенничество. А статьи себя восхваляющего Иванова!* А доносы гнусного Петербуржца!* А ястребиные налеты Амфитеатрова!* Это не газета, а зверинец, это стая голодных, кусающих друг друга за хвосты шакалов, это чёрт знает что. Оле, пастыри Израилевы!
Я и Суворин намереваемся ознаменовать наше книгоиздательство*, продолжавшееся 12 лет столь благополучно. Посоветуй, как ознаменовать, чем.
Денег от Маркса я еще не получил. Должно быть, по ошибке он послал все деньги тебе.
Отчего бы тебе не завести сношений с московским «Курьером»? Там весьма нуждаются в беллетристике. Маша могла бы оказать тебе протекцию, ибо «Курьер» издается ее приятелями, иерусалимскими дворянами. Газета хорошая, платит хорошо. Ты можешь сразу заломить по 4 коп. за строчку. Мало? Ну, по 12 коп.
Итак, значит, я уже не издаюсь у вас, и Неупокоев уже отошел от меня, как Иаков отошел от Лавана*. — «Не желаю быть знакомым», — как говорил кто-то когда-то хриплым басом*.
В начале поста Суворин приедет ко мне в Ялту*.
Ты писал недавно о желании купить себе кусочек земли. Где бы ты хотел купить? На севере? На юге?* Отвечай обстоятельно.
Кланяйся своему семейству и будь здоров. Если тебе Маркс прислал мои деньги, то возврати.
Твой брат и благодетель
А. Чехов.
Суворину А. С., 6 февраля 1899*
2632. А. С. СУВОРИНУ
6 февраля 1899 г. Ялта.
6 февр.
Прежде всего позвольте внести маленькую поправку. Я телеграфировал Вам тотчас же, как только получил известие, что Маркс хочет купить*. И Сергеенке я телеграфировал, чтобы он повидался с Вами*. Ни одной минуты секрета или проволочки, и уверяю Вас, фраза, сказанная Вами Сергеенке и повторенная Вами в последнем письме: «Чехов, очевидно, не хотел мне продавать» — основана, выражаясь языком классных дам, на одних только парадоксах.
Константин Семенович писал мне*, что Вы, быть может, в начале поста приедете в Крым. Это было бы хорошо. Вчерашний день был совсем летний; весна, очевидно, началась, а в великом посту будет уж совсем хорошо. Из Ялты мы поедем на лошадях в Феодосию*; может выйти интересное путешествие. Здесь извозчики очень хорошие, кстати сказать. К тому времени, т. е. к посту, я получу от Маркса первую порцию денег и буду уже не работать с легкою совестью, с чувством собственного достоинства.
В копии договора, которую мне прислали*, написано много всякой всячины, совершенно ненужной, и ни слова не говорится о доходе с пьес. Я забил в набат и теперь вот жду ответа… Водевиль есть вещь, а прочее всё гиль* — я крепко держусь этой старой истины и доход с пьес считаю самым надежным.
От скуки читаю «Книгу бытия моего» епископа Порфирия*. Там говорится о войне: «Постоянные армии во время мирное суть саранча, поедающая хлеб народный и оставляющая зловоние в обществе, а во время войны — это искусственные боевые машины, которые когда разовьются — прощай свобода, безопасность и слава народная!… Это — беззаконные защитники несправедливых и пристрастных законов, преимущества и тиранства»…
Это писалось в сороковых годах*.
Пока мы ознаменуем наши 13-летние отношения, пришлите мне календарь*. Скучно не знать, кто когда именинник. Об ознаменовании же нужно будет подумать и потом поговорить.
Часто видаюсь с академиком Кондаковым, говорим об учреждении отделения изящной словесности*. Он радуется, я же это отделение почитаю совершенно лишним Оттого, что Случевский, Григорович, Голенищев-Кутузов и Потехин станут академиками, произведения русских писателей и вообще литературная деятельность в России не станут интереснее. Примешается только неприятный и всегда подозрительный элемент — жалованье… Впрочем, поживем — увидим.
Только что принесли Ваше второе письмо насчет Маркса и продажи. Я думаю так: продажа выгодна, если мне осталось жить недолго, меньше 5-10 лет; и невыгодна, если я буду жить дольше.
