Фил открыл какую-то дверь, предполагая, что она ведет в ванную, но оказался в гардеробной. Свет зажегся автоматически: сработало встроенное в дверь реле. Здесь было множество полок и вешалок с одеждой, но в глаза ему сразу бросилось платье, вывешенное вдоль штанги, — длинное кремовое платье из атласа и кружев с треном, струящимся на пол. Свадебное платье. Фил ошеломленно смотрел на него. «Зачем ей свадебный наряд? — растерялся он. — Разве она когда-нибудь была замужем?» Платье было не новое, явно ношеное — на кружевной отделке возле выреза остались следы тональной пудры. Фил наклонился, приподнял атласный трен и увидел, что он слегка забрызган грязью и зазеленен травой. Значит, Морин носила платье, и не только по дому. Нет, он точно помнил, что она никогда не была замужем!

И вдруг его, подобно молнии, поразила тошнотворная мысль: именно это платье она собиралась надеть на венчание с Марком Уивером! Она сохранила его, хотя прошло столько лет! И, судя по виду, она его не просто примеряла, любуясь на себя в зеркало. Она носила его, хотя никакой свадьбы не было.

— Эй! — раздался сердитый окрик у него за спиной.

Фил уронил трен платья, словно застигнутый на месте вор.

— Это похоже на ванную? — потребовала возмущенная Морин.

— Извини, — пробормотал он. — Я открыл не ту дверь.

— Убирайся! — скомандовала она. — Не прикасайся к моим вещам!

Фил попятился из гардеробной, стараясь не встречаться с ней взглядом. Она с силой захлопнула дверь, а он вдруг ощутил огромную жалость к ней. Жалость, смешанную с презрением. Он даже представить не мог, как ему теперь смотреть ей в глаза.

— Послушай, Морин, мне очень жаль. Это вышло нечаянно. У меня и в мыслях не было подсматривать…

— Заткнись!

Фил отшатнулся.

— Уже поздно, — сухо сказал он. — Пожалуй, мне лучше уйти.

— Ты чертовски прав.

Кили открыла шкаф в прихожей и сняла с крючка на двери маленькое вельветовое пальтишко Эбби. Им предстояло съездить в центр города к Лукасу. Накануне, после встречи с доктором Стоувером, Кили перебрала по нитке все содержимое гардеробной Марка, но так и не нашла «заначки», которую, по его словам, он держал в доме. В ходе поисков она вспомнила про браслет из дымчатого кварца, но и его тоже не нашла.

В конце концов она решила объявить Лукасу, что ей нужно продать облигацию на пять тысяч долларов. Если он спросит, зачем ей это нужно, она скажет правду. Она была готова заплатить Уэйду за информацию сколько потребуется.

Но, уже надевая плащ, Кили вдруг остановилась. Она не подумала о гардеробе в прихожей! Марк держал здесь кое-что из одежды и обуви. Она торопливо прошлась по карманам его курток, потом посмотрела вниз — на лыжные ботинки и спортивный инвентарь. Здесь были теннисные ракетки, прислоненные к стенке, клюшки для гольфа, которыми он никогда не пользовался, а в самом дальнем углу стояла пара ковбойских сапог из змеиной кожи. Кили опустилась на корточки и вытащила сапоги из шкафа. «И где только он их откопал?» — удивилась она. Насколько ей было известно, Марк никогда не надевал эти сапоги. И тут ей вспомнился Лукас с его любовью к Дикому Западу. Должно быть, это он подарил сапоги Марку на день рождения, а Марку духу не хватило от них избавиться.

Кили поспешно ощупала изнутри один сапог, потом другой — и со вторым ей повезло. «Есть!» — сказала она себе и осторожно извлекла из носка сапога толстую пачку денег, скатанную трубочкой и скрепленную резинкой. Сняв резинку, она торопливо пересчитала плотную стопку сотенных купюр. Три тысячи. Уэйд требовал пять, но она не сомневалась, что, увидев деньги, он заговорит. «Спасибо тебе, дорогой, — мысленно поблагодарила она Марка, закрыв глаза. — Благослови тебя бог».

Услыхав стук захлопывающейся автомобильной дверцы, Кили быстро спрятала деньги в карман, сапоги забросила обратно в шкаф, а сама поднялась на ноги. Подхватив Эбби из манежа, она подошла к двери.

За дверью стоял Лукас, его морщинистое лицо сияло улыбкой.

— Кили! — воскликнул он. — У меня для тебя сюрприз!

Кили, озадаченно хмурясь, распахнула дверь пошире, чтобы дать ему войти, — и увидела рядом с ним осунувшегося, измученного Дилана, устремившего взгляд на свои кроссовки.

Сердце Кили чуть не выскочило из груди, она вскрикнула, и Эбби тоже радостно заверещала, увидев брата. Кили обняла его свободной рукой, Дилан торопливо и крепко обхватил вместе и мать и сестру.

— О Дилан! — прошептала Кили, уткнувшись лицом в плечо его кожаной куртки. — О мой дорогой, ты здесь!

— Я вернулся, мам, — заверил он ее. — Все хорошо.

Не разжимая объятий, Кили повернулась к Лукасу. На ее лице был написан благоговейный трепет.

— Как это получилось? — воскликнула она. — Как вам удалось…

Лукас пожал плечами.

— Все оказалось довольно просто. Я проверил ту женщину. Ну, ту, из социальной службы. Миссис Эрлих. Ее имя сразу показалось мне знакомым. Несколько лет назад ее обвинили в преступном недосмотре, когда она перевозила ребенка в приют. У него обнаружили следы побоев и сотрясение мозга.

— О мой бог! — ужаснулась Кили.

— Морин Чейз отказалась отдавать ее под суд, заявила, что во всем виноваты родители, а социальный работник тут ни при чем. С тех самых пор миссис Эрлих никто не мог обвинить в преступном недосмотре. Она всегда… скажем так, «проявляла бдительность». Морин позаботилась, чтобы именно ее назначили заниматься делом Дилана.

— Только чтобы наказать нас! — воскликнула Кили. — Но ведь это же незаконно?

— Формально закон не нарушен, — возразил Лукас. — Но когда я все объяснил доктору Стоуверу и рассказал ему о том, что Марк разорвал помолвку с Морин, чтобы жениться на тебе… Ну, словом, он решил, что Дилан может вернуться домой.

— Лукас! — произнесла Кили с придыханием. — Вы гений!

Лукас отмахнулся.

— Я же сказал, что все было просто. Но Стоувер по-прежнему настаивает, что Дилан должен пройти курс лечения. Амбулаторно.

— Конечно! Я тоже так считаю. Но что ж мы стоим на пороге? Входите! Входите оба.

Лукас покачал головой.

— Я не могу. Я обещал свозить Бетси к заливу, полюбоваться ржанками. Просто хотел сначала полюбоваться на твое лицо.

— О Лукас, я не знаю, как вас благодарить! Я навек перед вами в долгу!

— Без проблем, — улыбнулся он. — Дилан, отдыхай. Держись подальше от неприятностей.

Дилан кивнул и вошел в дом. Кили поколебалась, потом повернулась к Лукасу.

— Его отпустили официально? — спросила она с беспокойством. — Или это просто… визит?

— Его действительно отпустили. Но опасность еще не миновала, — нахмурившись, признал Лукас. — Морин Чейз без боя не сдастся.

— Чем это нам грозит?

— Она собирается найти судью, который опротестует решение доктора Стоувера.

— У нее ничего не выйдет!

— Я тоже так думаю, — кивнул Лукас. — Если только она не найдет каких-либо веских оснований.

Взгляд Кили стал ледяным.

— Что ж, я попробую побить ее в этой игре.

— Что ты имеешь в виду? — озабоченно спросил Лукас.

Кили помедлила.

— Скажем так: возможно, мне удастся узнать, что на самом деле здесь произошло в тот вечер, когда Марк погиб.

— Каким образом?

Рассказать ему о Уэйде? Это имя уже готово было сорваться у Кили с языка, но она заставила себя промолчать. Лукас ни за что не одобрил бы такой план.

— Это просто предчувствие, — сказала она.

— Кили, — вздохнул Лукас, — Дилан вернулся домой. Суетись вокруг него, ухаживай за ним, проследи, чтобы ему было хорошо и уютно. А судебные тяжбы оставь мне. Поверь, я справлюсь с Морин Чейз.

— Я не сомневаюсь, что вы с ней справитесь. Еще раз говорю вам, Лукас: я перед вами в неоплатном долгу.

Кили проводила его взглядом, пока он, хромая, шел к машине, а затем вошла в дом и закрыла дверь. Дилан стоял в гостиной как чужой, все еще держа в руке свой рюкзак. Кили подошла к нему сзади и взяла рюкзак.