— Да нет, не то чтобы… — пробормотала Кили. — Господи, куда же еще он мог пойти?!

— Одну минутку. — Сьюзен отвернулась от аппарата, и опять до Кили донесся ее приглушенный голос: — Джейк, ты не знаешь, куда мог пойти Дилан?

— Не знаю. Может, кататься… — услышала Кили ответ Джейка.

— Джейк говорит, что он мог пойти на ринг кататься на роликах. Я уверена, он скоро вернется. Не волнуйтесь. Все они такие.

«Нет, — подумала Кили, положив трубку, — не все такие, как Дилан».

Она вышла в коридор, немного постояла, беспомощно оглядываясь по сторонам, и вдруг вспомнила про велосипед. Надо проверить, где его велосипед. Может, он еще куда-то поехал. Она выбежала из дома, ворвалась в расположенный позади него гараж, распахнула дверь и зажгла свет.

Велосипед стоял на месте, рядом с машиной Марка. Значит, он не взял велосипед. Может, кто-то за ним заехал? Но никаких других его друзей, кроме Джейка, она не знала. Может, он пошел погулять? Та девочка, Николь, которая была на похоронах, живет по соседству. Может быть, он пошел ее навестить? Кили трудно было в это поверить. Для этого требуется уверенность в себе — как раз то, чего Дилану не хватало в настоящий момент. Не хватало… Это слишком мягко сказано. Его самооценка была ниже самого низшего предела. Но где же еще он может быть? Он не мог просто пойти прогуляться. Он никогда так не делал. Джейк сказал — кататься. Может быть, он пошел кататься на скейтборде? В душе Кили на миг вспыхнула надежда, но, обогнув машину, она увидела скейтборд, прислоненный к стене гаража рядом с велосипедом.

«Дилан, где же ты?» Может быть, он, уходя, оставил записку? Но где? «В кухне!» — решила Кили. Именно там члены семьи всегда оставляли друг другу послания. Может быть, она не заметила.

Кили бросилась обратно в дом, стараясь не паниковать, твердя себе, что всему этому должно быть какое-то разумное объяснение. Она всеми силами пыталась отогнать от себя воспоминание об их сегодняшней ссоре. В конце концов, подобных ссор было много. Пробежав по коридору в кухню, она включила свет. Ее взгляд метнулся к столу, где они всегда оставляли друг другу записки. Даже в ее прежней жизни, с Ричардом… Прямо на столе под солонкой. Там ничего не было. Но воспоминание о Ричарде навело ее на мысль. Может быть, Дилан позвонил бабушке? Может, попросил заехать и подвезти его? Попробовать стоило. Она набрала номер Ингрид и прислонилась к раковине, покусывая нижнюю губу. Ей ужасно не хотелось впутывать в это Ингрид. Если его там нет, Ингрид ударится в панику и потребует, чтобы Кили вызвала полицию.

Стоя у раковины, кусая губы и пытаясь решить, как ей сформулировать вопрос к Ингрид, Кили не сразу поняла, на что устремлен ее взгляд. В конце концов, что особенного в куртке на крючке у задней двери? Но в тот самый момент, когда Ингрид взяла трубку и сказала: «Алло» — Кили осенило.

Она повесила трубку и на негнущихся ногах подошла к вешалке. На одном из крючков висела кожаная куртка Ричарда. Теперь можно было не сомневаться в одном: Дилан где-то здесь. Он не ушел бы из дому без этой куртки. Дрожь пробежала по всему ее телу, когда она коснулась изношенной кожи.

— Дилан! — громко позвала Кили. Ей уже было все равно, даже если ее крик разбудит Эбби. — Дилан, где ты? Ответь мне!

Она пробежала по всему дому, зажигая свет, распахивая двери, потом выбежала на задний двор и зажгла подсветку бассейна. Дилана нигде не было видно. Кили уже собиралась вернуться в дом, когда ее внимание привлек тусклый свет на уровне земли.

«Подвал? — спросила себя Кили. — Что ему там делать?» В подвале ничего не было. Они же только недавно въехали, у них еще не было времени забить подвал ненужными вещами. В подвале стояли пустые коробки, несколько старых садовых стульев, ящик с инструментами Марка.

С бурно колотящимся сердцем Кили подошла к подковообразной железной двери, ведущей в подвал. Сюда невозможно было попасть из дома, только со двора, через эту тяжелую дверь. Но зачем он закрыл дверь, спускаясь в подвал? Может быть, она случайно захлопнулась и он оказался взаперти?..

Кили открыла дверь, поставила замок на «собачку» и позвала его:

— Дилан?

Никто не ответил, и она медленно спустилась по бетонным ступеням, отводя от лица паутину и напряженно вглядываясь вперед, туда, где тускло светила лампочка. Глазам потребовалась минута, чтобы привыкнуть к полутьме. Чтобы осознать увиденное.

Он лежал ничком на бетонном полу.

— О, мой бог! — закричала Кили. — Нет!

Она бросилась к нему и потеряла равновесие, наступив на пустую бутылку, которая откатилась в сторону. Кили упала на руки и ободрала колени о бетон. Она с трудом поднялась и подбежала к сыну. Теперь она ясно видела его лицо, смертельно бледное на пыльном сером полу. Кровь натекла лужицей из серповидной раны на горле и напоминала контуры какого-то темного затерянного царства.

— Миссис… Уивер? — Молодой врач, афроамериканец в очках, заглянул в свои записи и оглядел толпу, собравшуюся в зале ожидания при пункте скорой помощи больницы.

Кили поднялась на ноги. В ушах у нее гудело, и она знала, что это значит. Она была на грани обморока. «Не сейчас! — свирепо одернула она себя. — До сих пор держалась и дальше держись».

Она же сумела добраться до телефона, сама не зная как. Она же набрала 911. И позвонила Ингрид, которая примчалась на своей «Тойоте», как ей показалось, буквально через несколько минут, прямо в шлепанцах на босу ногу, накинув плащ на ночную рубашку. Она же сумела не потерять сознания в карете «Скорой помощи», следя за неподвижным белым лицом Дилана, пока над ним трудились врачи выездной бригады, а кровь сочилась сквозь бинты у него на шее. Она сумела ответить на вопросы полицейских в больнице и подписать бумаги, пока Дилана перекладывали на каталку и везли в палату, двери которой закрыли у нее перед носом. Каким-то образом она сумела продержаться последующие два часа, оставаясь в полном одиночестве. «Все можно сделать, — твердила себе Кили, — когда выбора нет».

— Я миссис Уивер, — сказала она.

Доктор сделала ей знак подойти.

— Прошу вас, идемте со мной.

Он провел Кили в пустой тесный кабинет, вытащил из-за стола стул и бережно усадил ее.

— Сюда. Садитесь, пожалуйста. Может быть, хотите воды? Вы пережили ужасный шок.

Кили послушно села и покачала головой.

— Ваш сын теперь стабилен, — заверил ее доктор. — Он вне опасности.

Гул в ушах, ставший почти оглушительным, сразу утих.

«Дилан будет жить», — повторяла она себе.

Доктор сел напротив нее.

— Страшно было войти и наткнуться на такое зрелище, — сочувственно заметил он.

— Я думала, он мертв.

— Что ж, ему повезло, — вздохнул врач. — Способ, который он выбрал… полоснул по горлу складным ножом… способ, конечно, жуткий и жестокий, но, в конечном счете, менее эффективный, чем многие другие, к которым он мог бы прибегнуть.

— Вы уверены… — начала Кили. — Это не могло быть… Я хочу сказать, полиция задавала мне такие вопросы… Они спрашивали, есть ли следы взлома. То есть… Это, конечно, глупо, но… это не мог сделать кто-то другой?

— Не смущайтесь, я прекрасно понимаю, как вам тяжело. Я, конечно, не судмедэксперт, но… совершенно очевидно, что это была попытка самоубийства. Вид крови и боль привели его в шоковое состояние и помешали углубить рану.

Кили кивнула, хотя слова врача убивали ее.

Молодой доктор покачал головой.

— К счастью, он не задел ни сонной артерии, ни яремной вены. Если бы он рассек любой из этих сосудов, рана была бы смертельной. Он, правда, сумел сместить гортань и повредить связки. Мы сделали трахеотомию, чтобы обойти рану. Он получает питание через назальный зонд, мы установили дренаж и внутривенную иглу для антибиотиков: туда ни в коем случае не должна попасть инфекция. Ну и, разумеется, в течение нескольких дней он не сможет разговаривать. Он был в глубоком шоке, когда его привезли, но сейчас уже очнулся. Мы его стабилизировали.