Но мое горе от этого не проходит.

— У меня есть еще кое-какие новости, — говорит Джейми, и по хмурому взгляду, который бросает на него Рэйчел, я догадываюсь, что они препирались об этом еще в машине на пути сюда.

— Мне лишь бы отвлечься от мысли, что я, похоже, так и скончаюсь старой девой. И что соседями у меня будут мой бывший любовник и его молодая жена.

— Вспомни о своих курсах «найди мужа».

— Ну и что?

— Можешь приклеить мне фальшивые усики и называть Эркюлем Пуаро. Угадай, кого я встретил вчера вечером в кафе.

— Сдаюсь.

— Мэтта Ковени.

— Кого?

— Ну, Мэтта. Ой, да ты его знаешь по университету. Большой и волосатый. Смахивает на Саймона Коуэлла, вспомнила?

— Как у него с ориентацией?

— Никак. — Рэйчел посылает Джейми убийственный взгляд. — У него вообще нет ориентации. Говорят, что в этом часть его очарования.

— Я рассказываю ей из самых лучших побуждений, — огрызается Джейми.

— Оппенгеймер, изобретая ядерную бомбу, тоже действовал из лучших побуждений. И Пол Пот тоже.

— Ребята, я слишком устала, чтобы вас разнимать. Рассказывайте, в чем дело, а то я заставлю вас просмотреть серию «Кельтских тигров» с начала до конца.

— Итак, — говорит Джейми, игнорируя испепеляющие взоры Рэйчел, — ты помнишь, что мы вместе с Мэттом поставили кучу пьес в студенческом драмкружке, пока еще учились в ДУК?

— Ах да, поняла; я знаю, о ком ты говоришь.

— Так вот, он тогда дружил со стариной Питом Муни, твоим бывшим ухажером. И я спросил его, что он о нем знает, и, представь, они все еще поддерживают знакомство. Итак, сейчас Пит в Белфасте и работает — боже ты мой, какая прелесть — бухгалтером!

— Чего уж такого смешного в том, что он работает бухгалтером?

— Ничего. Просто когда он разогнал «Запасной выход», то сказал мне, что у меня нет таланта, а он станет суперзвездой. А теперь я в шоу-бизнесе, а он считает чужие деньги. Не так уж часто мне в жизни удается высказать громкое ха-ха!!!

— Так он сейчас в Белфасте?

— Да, но у меня есть сюрприз, деточка. Смотри, что папа тебе принес… — драматически объявляет он, жестом фокусника доставая из кармана мятый листок бумаги.

— Что это такое? — Я машинально беру бумажку.

— Всего лишь номер домашнего телефона Пита. Так что ты сможешь выполнить домашнее задание на эту неделю, и это, надеюсь, отвлечет тебя от мыслей о том, чье имя навсегда останется неизреченным. Разве я не гордость нации?

— Если этот Мэтт до сих пор дружен с Питом, — удивляюсь я, — он, наверно, поинтересовался, зачем тебе его номер. Вы с Питом не общаетесь лет десять. Даже «Битлз» расставались более полюбовно, чем вы с ним.

— Нет-нет, я ему объяснил, что это для тебя.

— Что-что?

— Ну, я рассказал Мэтту, что ты занимаешься на курсах, где все гоняются за своими бывшими любовниками, и он решил, что это очень забавно. А потом я сказал, что ты, наверное, захочешь поговорить на эту тему с Питом…

— Джейми! Ты рассказал кому-то, кого я еле помню и двадцать лет в глаза не видела, что я гоняюсь за кем-то еще, кого тоже двадцать лет не видела, чтобы найти себе мужа?

— Э-э, я не думал, что это секрет.

— Сделай доброе дело, пристукни его от моего имени, — ледяным тоном обращаюсь я к Рэйчел. — Я сейчас побегу в душ, так что если ты не запачкаешь кровью только что вычищенный ковер, я буду очень благодарна.

— Почему ты идешь в душ? — удивленно спрашивает Рэйчел. — Неужели ты собралась выйти на работу?

— У меня сегодня на десять назначена встреча с главным консультантом по сценарию, так что добро пожаловать в прекрасный мир без вариантов.

— Эмилия, ты не можешь идти на работу. Не сегодня. Я тебе запрещаю. Позвони и скажи, что заболела.

— Нет уж, а то я весь день просижу дома и примусь за дезинфекцию мебели. Хорошо все, что заставляет работать. Хорошо все, что отвлечет. И, кроме того, все хорошо, что удержит меня от немедленного вышвыривания Джейми в форточку. Впустите Кэролайн, когда она приедет, ладно?

Я убегаю в ванную, но даже за закрытой дверью слышу, как Рэйчел во весь голос распекает Джейми.

— Ну что ты за идиот! Я предупреждала, чтобы ты ей не говорил, — накидывается она на него. — Удивляюсь, почему тебя с твоим длинным языком еще не присмотрел медиамагнат Руперт Мердок! Он сэкономил бы состояние на своих спутниковых новостях!

— Это простейший базовый принцип дружбы со мной, — защищается Джейми, — и я не виноват, что ты его забываешь. «Не говори мне ничего. А то расскажу».

Ох, мама дорогая. Я словно исчезаю из душа — меня накрывает очередное воспоминание…

Время: 31 декабря 1986 года.

Место: студенческая квартира Майка в квартале Ратмайнс (или Рад-потом-отмыться, как мы ее прозвали, главным образом за полное несоответствие гигиеническим стандартам).

Повод: костюмированная встреча Нового года.

Не буду расписывать подробно, но нам пришлось здорово потрудиться над нашими костюмами. Все Очаровательные девушки нарядились Ангелами Чарли: Кэролайн изображает Джилл Монро (причем Кэролайн комбинезон идет больше), Рэйчел — Сабрину, я — Келли, а Джейми — Чарли (уникальный для него повод надеть выходной костюм).

Вечеринка начинается невесело.

— Я расстаюсь с Питом Муни. Сегодня же. Это мое твердое решение. Даже не пытайся меня уговаривать, я не передумаю.

Я сижу в крошечной гостиной Майка и болтаю с Кэролайн, которая примостилась на краешке побитого молью дивана, попивая вино из кружки и ухитряясь при этом выглядеть элегантно. Кэролайн пьет редко, но, поверьте мне, в этой квартире вас непреодолимо тянет на спиртное. Это лучший способ избавиться от микробов в любой посуде, из которой вы вынуждены пить. Квартира набита приятелями Майка, студентами-медиками, достающими из морозилки лед, разливающими напитки, разряженными в карнавальные костюмы и пляшущими под песню «Рит петит» Джекки Уилсона.

Трудно поверить, но в 1986 году эта песня все еще в ходу.

— Милая, пожалуйста, не надо устраивать разрыв с Питом сегодня, — говорит Кэролайн. — В канун Нового года — для него это будет ужасно. Разве ты хочешь начать 1987 год в одиночестве?

— Нет, но как я могу начинать 1987 год с парнем, который медленно довел меня до ручки?

— Что, все так плохо?

— Кэролайн, я измучилась, пытаясь относиться к нему спокойно. И понятия не имею почему, но мне это никогда не удается. Он постоянно меня критикует — фасон моих платьев, фильмы, которые я смотрю, мою любимую музыку. Вчера, например, он явился к нам на ужин и набросился на мою бедную маму, потому что застал ее за просмотром сериала «Кейни и Лейси». Он сказал ей, что это самый убогий сериал, когда-либо фиксировавшийся на пленке, и что он предназначен для домохозяек в первой фазе климакса.

— Не может быть.

— Увы, может. А мама вдвойне расстроилась, потому что столько хлопотала об угощении. Испекла торт с кремом и все прочее. А потом я боялась, что папа просто вышвырнет Пита за дверь, когда он начал критиковать его взгляды на литературу.

— А что он читает?

— «Охоту на шпионов».

— Мне очень жаль, Эмилия. Я и не думала, что все настолько плохо. А на следующий вечер Пит водил тебя в кино?

— Да. На «Синий бархат». Там в самой первой сцене на дороге находят отрезанное человеческое ухо… может, не надо продолжать? Я, как могла, изображала удовольствие, но он меня всегда разоблачает. Арт-хаус — это явно не мое. Я бы в сто раз охотнее пошла на «Ханну и ее сестер» Вуди Аллена. А про тот раз, когда он обнаружил, что я считаю Че Гевару одним из «Роллинг стоунз», мне лучше и не начинать. Я с тех пор и слышать не могу ни о ком из них.

— Ты говорила с Джейми?

— Нет. Это отдельная тема. К Джейми он тоже придирается. Он всегда спорит с Джейми из-за группы. Он говорит, что Джейми поет фальшиво и песни пишет слишком коммерческие. Он хочет вести «Запасной выход» в совершенно другом направлении. Экспериментальная, электронная музыка — что-то типа того. По-моему, в представлении Пита успешная песня должна вывести их на интервью с Паолой Йейтс в программе «Труба», тогда как Джейми…