Ну как?

«За какие-то восемнадцать месяцев, — часто говорит она, — я ухитрилась выскочить замуж за двух самых никчемных мужиков Северного и Южного полушарий. Подумать только, для моего первого мужа верность в любви заключалась в том, чтобы ложиться в постель только с одной женщиной, а для второго мужа любовные игры перед близостью заключались в том, чтобы почистить зубы. Так вот, что касается любви, я свое получила. Любовь и страсть — забавы для подростков. Сейчас я как будто стою на краю Большого каньона, вглядываясь в романтическую бездну холостяцкой жизни женщины бальзаковского возраста, и знаете что? Ни о чем не жалею».

Теперь она содержит один из самых шикарных и дорогих бутиков в Дублине, одета как куколка, пьет как королева, язык у нее как бритва, а в целом она, несомненно, забавнейшее существо из всех, кого я знаю. Я часто думаю, что ни на что не променяла бы нашу дружбу, даже если бы у меня вдруг появилась возможность переселиться в Нью-Йорк двадцатых годов и слоняться целыми днями вокруг богемного отеля «Алгонкин» с известной писательницей Дороти Паркер.

Клуб Очаровательных девушек существует почти двадцать лет, с тех пор как мы все вчетвером впервые встретились в Дублинском университете-колледже — ДУКе. Это мои лучшие друзья, а также сестры по духу, семейный очаг и жилетки для плача. Я без колебаний сделаю для любой из них все что угодно. Ну, практически все, кроме прихода вовремя.

— Опоздала!!! — хором кричат они, когда я наконец замечаю их и прокладываю себе путь сквозь толпу.

— Простите, простите, простите, — задыхаюсь я, — это все последствия стихийного бедствия под названием «актеры».

— Только не говори мне, что Роб Ричардс надрался за ленчем и свалил от тебя, — говорит Джейми, который сидит, панибратски возвышаясь над остальными Очаровательными девушками, — хотя ожидалось, что он будет работать.

— Ой-ой-ой!!! — вопят в унисон остальные.

Тут требуются пояснения. Роб Ричардс — самый долгоиграющий из состава исполнителей мыльной телеоперы под названием «Кельтские тигры», с которой я недавно начала работать. Он был занят в фильме с самой первой серии, снятой добрых десять лет назад, когда и вправду был крайне привлекателен.

— Пусть это прозвучит как крик души старой девы, которых играет Мэгги Смит, — говорю я, — но я должна уточнить, что целовалась с ним только один-единственный разочек на вечеринке в телестудии по случаю окончания работы над очередной серией, а в мою защиту можно сказать, что было Рождество, я была одна, опрокинула разом четыре бокала «пино нуар» на голодный желудок, ну, вы же знаете, как это бывает.

— Рождество — это не праздник для одиноких, — звучит стройный хор, очень точно меня передразнивая. Верно-верно, не отопрешься, это еще одна из моих коронных фраз…

— Смейтесь, смейтесь, девчонки, но это святая правда. Любое празднество, где непременно нужно облобызаться с мужчиной, завидя которого в любое другое время, ты перейдешь на противоположную сторону улицы, — просто потому, что все кругом загажено дурацкими елочными шарами и пластмассовой омелой и отовсюду доносится «С Рождеством! Войне конец» Джона Леннона, — на пользу не пойдет, не так ли?

— Она сама не знала, что творит, ваша честь, — драматически произносит Рэйчел.

— Так можно и на бен Ладена нарваться, побереги себя, — говорит Джейми.

— Не обращай внимания, — ласково говорит Кэролайн, играя длинной прядью своих золотых волос. (Натуральных, натуральных и только натуральных. Честное слово. У парикмахера она была лишь однажды — когда надо было выстричь жевательную резинку из волос одного из детишек.) — Разве это было не вроде обряда посвящения в «Кельтские тигры»? Нельзя по-настоящему войти в труппу, если не потискаешься с Робом Ричардсом.

— Хоть он и мистер Большая-шишка-на-лице-фирмы, это не значит, что он обладает правом первой ночи, — решительно утверждает Рэйчел. — Мужчины вроде него без труда находят возможность проявить свои скрытые способности СПС.

— Какие-какие способности? — переспрашиваю я.

— Специалиста по съему.

— Я понимаю, это чистая случайность, что Рэйчел права, но разве такое можно спокойно терпеть? — говорит Джейми.

А вот и случай для меня сменить эту крайне волнующую тему…

— Ну, как бы то ни было, завтра мы снимаем его пышную свадьбу с Глендой, а сегодня под вечер произошла катастрофа. Ни у кого из них нет родословной. Я провела битых два часа, расписывая их фамильные древеса на идиотских трехфутовых планшетах, потому что все остальные уже свалили из офиса домой. Клянусь, такие унижения невозможно вынести за продюсерскую зарплату.

— О бож-ж-же, Роб Ричардс женится на Гленде? — Кэролайн — единственная среди нас домохозяйка и потому единственная, кто смотрит телевизор. — Вот уж никогда бы не подумала, что они-таки поженятся. В смысле, после того, как он провел ночь с Шантаньей после мальчишника, а на следующий день во всем сознался. И ведь он не так давно вышел из комы.

— Лапушки, пора это прекращать. — Рэйчел широким жестом указывает на нетронутое блюдо с закусками. — Почему тут вся еда напоминает блевотину летучей мыши?

— Исключительно белковое меню, — оптимистично поясняет Кэролайн.

— Это белок? Я думала, это мебельная обивка, — отвечает Рэйчел, подхватывая пустой бокал от шампанского и угрожающе размахивая им перед носом Джейми. — Эй, юный бездельник! Надо бы повторить заказ.

— Ну надо же, как мило! — сияет Джейми. — По-твоему, я и вправду могу сойти за юного бездельника? Им же всего-то по шестнадцать. Господи, благослови косметику «Крем де ля Мер», вот и все, что я могу сказать. А теперь спокойствие, очаровательные мои, я объявляю общую тревогу по форме «Крутой парень». Помните, я вам рассказывал об одном классном менеджере? Так вот, он идет сюда, так что ведите себя естественно.

Это предупреждение производит обратный эффект, и мы сворачиваем шеи на сто восемьдесят градусов, чтобы разглядеть того, о ком он говорит.

— Видок у него чересчур брутальный, дорогой, — изрекает Рэйчел.

— Что-что? Как это — «чересчур брутальный»?

— Я хочу сказать, вовсе не в твоем стиле. Недостаточно изысканный.

— Да ладно тебе, совсем не похоже, что он только что клеймил скот и курил «Мальборо».

— Ох, я просто не хочу, чтоб ты уходил отсюда с кем-то, о ком люди подумают, что вы встретились в полиции на опознании…

— Не трудись заканчивать фразу, Рэйчел, — говорит Джейми, слегка надувшись. — Я еще услышу эту шуточку, когда по телевизору будут крутить шоу «Антикварные гастроли».

Выглядит это так, словно они на грани ссоры, но на самом деле Джейми и Рэйчел — лучшие друзья. У них просто такая привычка — задирать друг друга. Однако я рассудила, что это удобная возможность сменить тему.

— У меня есть новости.

— И у меня тоже, — говорит Джейми.

— И у меня, но пусть сначала Эмилия, — возражает Кэролайн с присущей ей мягкостью. — А то у нее никогда не получается опередить нас.

Я делаю глубокий вдох, а затем выхватываю из сумочки рекламку «Впереди — победы» и осторожно развертываю ее посреди стола, чтобы пустить по кругу.

— Ну? Как, по-вашему? — с надеждой спрашиваю я.

Вместо ответа повисает подозрительная тишина.

— Да ты издеваешься, — наконец говорит Рэйчел, внимательно изучая предложенный листок. — Ты на полном серьезе заявляешь нам, что решила разобраться со всеми своими бывшими, а что потом? Просто поймешь, как я в свое время, какую дурочку сваляла. Это просто насмешка, как поет Аланис Моррисетт.

— Ну, не знаю, да.

— И так ты собираешься найти родственную душу? — Рэйчел опять оседлала своего конька. — Смотри фактам в лицо, родная. Это мы твои родственные души, хочешь ты этого или нет.

Так-так-так, возможно, это не та реакция, на которую рассчитывала, но я продолжаю:

— Спасибо, два развода, ваше мнение ясно. А что думают остальные?

— Ох, дорогая, — говорит Кэролайн, заметив мое расстроенное лицо, — я понимаю, ты уже так давно одна…