Хейвен встретила Лею Фризелл на крыльце. Лея указала на ее платье.

— Похоже, ты сегодня побывала в церкви.

— Десять минут выдержала. Успела услышать, что я виновата в том, что Сатана завладел Сноуп-Сити.

Лея хрипловато, коротко рассмеялась.

— Эти людишки из города не узнают дьявола, если он придет и будет наступать им на ноги. Господь свидетель: не там они его ищут.

— Ну, на этот раз они твердо уверены, что нашли его, — вздохнула Хейвен. — Почти все до единого в городе считают, что я пыталась убить свою бабушку и подожгла ее дом.

— Я слышала. Я хотела навестить тебя в больнице после пожара, но мне сказали, что к тебе не пускают посетителей.

— Спасибо за заботу, — поблагодарила Хейвен. — Зря я не послушала твоего предупреждения. Могла спасти родовое гнездо.

— Не переживай. Дом скоро отремонтируют, — как ни в чем не бывало заявила Лея, заправляя за ухо прядку рыжих волос. — Послушай. Может, присядем на минутку? Мне нужно кое о чем тебе рассказать.

— Не надо было тащиться в такую даль, чтобы поболтать со мной, — улыбнулась Хейвен и подвела Лею к двум плетеным креслам, которые Бью приобрел на распродаже и отремонтировал. — Могла бы и по телефону позвонить.

— Ну уж нет, — покачала головой Лея и села. Кресло негромко скрипнуло. — Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

— Подслушивать? — Хейвен рассмеялась. — Ты вправду считаешь, что мои разговоры по телефону прослушиваются?

— За тобой следят не первый год, — спокойно проговорила Лея. — Кто знает, может, они и телефон прослушивают.

Хейвен вдруг стало зябко.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда нам было девять лет, я как-то раз увидела тебя в парке. Ты пришла туда одна и качалась на качелях. Какой-то мужчина тебя фотографировал, а я знала, что это не твой папа. Я его показала Эрлу, и Эрл пошел и прогнал его. Потом, в другой раз, я тебя увидела в городе. Ты переходила дорогу и ела мороженое. По сторонам не смотрела. Ты запросто могла попасть под грузовик, но откуда-то выскочил мужчина и схватил тебя за руку. Это был не тот, который тебя снимал в парке, но очень на него похожий. И еще было несколько подобных случаев. Как будто за тобой все время кто-то следил.

— Ничего такого не помню, — призналась Хейвен. — Кто они были такие?

— Не знаю, как их назвать, но именно из-за них я пришла с тобой поговорить. Сегодня утром в нашей церкви я произнесла пророчество. Мама его истолковала. Я понимаю: ты — не одна из нас, Хейвен, ты другой веры, ты должна меня послушать. — Лея умолкла. Она словно бы подбирала нужные слова. — Ты должна уехать, пока они тебе не помешали.

— Не переживай. Так или иначе, я скоро уезжаю, — заверила ее Хейвен. — На этот раз я послушаюсь твоего совета.

— Отлично. Но и там, куда ты уедешь, ты должна быть осторожна. Будет опасно. Есть мужчина… не знаю, как его зовут, — проговорила Лея. — Но он знает, кто ты такая. И он станет искать тебя. Ты должна взять с собой свою веру, Хейвен, она будет единственной твоей защитой.

— Не понимаю.

— Хейвен, — сказала Лея. — Понимаю, это прозвучит безумно. Но я думаю, что тот, кто тебя ищет, очень злой. Он…

— Ну? — поторопила ее Хейвен.

— Я думаю, что это сам дьявол.

Хейвен забросила чемодан в кузов грузовичка Бена Декера. Было раннее утро. Солнце только-только показалось из-за гор.

— Завтра в девять вечера, — прозвучал голос. — Театр «Аполло».

— Что?

Хейвен обернулась и увидела Бью, стоящего на крыльце дома. На нем были только трусы-боксеры. Среди ночи Хейвен слышала, как Бью и Бен разговаривали на повышенных тонах. Бен требовал, чтобы Бью сказал ему, из-за чего передумал насчет Вандербилтского университета. Бью объяснять отказывался. Ссора продолжалась довольно долго, а потом Бью протопал по коридору, заперся в свой комнате и врубил телевизор на полную громкость.

— Вчера по телевизору видел. В театре «Аполло» будет церемония вручения каких-то идиотских наград. Среди зрителей ожидается Йейн Морроу.

С этими словами Бью развернулся и направился к двери.

— Не уходи, Бью, — взмолилась Хейвен.

— Удачи в Нью-Йорке, — бросил Бью, не оборачиваясь.

— Бью, прости меня, — жалобно проговорила Хейвен. — Мне нужна твоя помощь. Я не справлюсь без тебя.

— Очень жаль, что ты не подумала об этом раньше. Может быть, тогда ты бы держала свой треклятый рот на замке.

Бью хлопнул дверью. Хейвен залилась слезами.

По пути к железнодорожной станции в Джонсон-Сити Хейвен и Бен проезжали мимо дома Снайвли. Даже сейчас, в лучах радостного утреннего солнца дом выглядел как покинутые развалины. Крыша была накрыта синими пластиковыми полотнищами, окна второго этажа были забиты фанерой. Цветущие азалии, не тронутые огнем, выглядели нелепо, не к месту. Хейвен смотрела на свое родовое гнездо из окошка кабины пикапа, и вдруг ей показалось, что кто-то прошел за окном гостиной Имоджин.

— Там кто-то есть, — сказала она Бену.

— Страховщики, небось, — ответил он. — Кому там еще быть? Всю мебель вывезли. Больше в доме брать нечего.

— Очень надеюсь, что у Имоджин все получится с ремонтом, — сказала Хейвен.

— О, конечно, получится. К тому времени, когда ты вернешься, дом станет как новенький.

«Если я когда-нибудь вернусь», — подумала Хейвен. Они подъехали к выезду на шоссе на краю города. В Сноуп-Сити для нее ровным счетом ничего не осталось. Ее будущее, ее судьба ждали ее в Нью-Йорке. Плохо или хорошо это могло для нее закончиться, но она все же собиралась узнать, что ждет ее там.

В здании вокзала Хейвен крепко обняла Бена.

— Не забывай: если мы тебе понадобимся, мы всегда с тобой, — заверил ее Бен. — И не переживай за Бью. Меня за десять лет в армии хорошим мальчиком не сделали. Если мой сынок решит остаться дома, его ждет только горе и боль.

Их разговор прервало объявление. Поезд, на котором уезжала Хейвен, прибывал к перрону. Сглатывая слезы, она добралась до своего места. Слезы еще текли по ее щекам, когда поезд тронулся. Рельсы змеей вились по горам. Хейвен закрыла глаза. Как ни тяжело ей далось прощание с Декерами, ей все равно не хотелось даже бросить последний взгляд на город, которому она совсем не была нужна.

Солнце село, в вагоне стало темно. Трудно было понять, где сейчас находится поезд. Проезжали какой-то обшарпанный городок. Одинокие фонари освещали странные сцены. Трое подростков весело топили друг дружку в плавательном бассейне на заднем дворе. Питбультерьер, привязанный к тонкой цепочке, надрывался лаем. Малыш в ночной рубашке целился в поезд из пластикового пистолета. Поезд проезжал всего в двадцати футах от окошка, за которым стоял мальчик.

Хейвен поежилась и растерла руки, покрывшиеся гусиной кожей. Этот мир показался ей опасным — гораздо более опасным, нежели тот, который она покинула. Сноуп-Сити был чем-то вроде кокона — тесного, но безопасного. Хейвен начала ощущать, что свобода пришла к ней вместе с новыми бедами. И все-таки Нью-Йорк по-прежнему манил ее к себе, и притяжение этого города становилось все сильнее.

— Прошу прощения, сэр, — проговорила Хейвен. Мужчина в форменном костюме «Amtrak»[9] замедлил шаг и взял корешок билета с сиденья напротив нее. — Где мы сейчас?

— Нью-Джерси. Следующая остановка Пенн-Стейшн, — ответил железнодорожник, прибавив шагу. В следующее мгновение он исчез за скользящей дверью в дальнем конце вагона.

Хейвен встала и пошла посмотреть, свободен ли туалет. Дверь туалета была открыта, а в вагоне, кроме Хейвен, сидел только один пассажир — мужчина, занимавший место на три ряда дальше ее. Мужчина был одет в тускло-синий костюм, его стрижка явно стоило не дешевле тридцати долларов. Хотя он сидел с закрытыми глазами, Хейвен почему-то была уверена, что он не спит. Она уселась на свое место и стала смотреть в окно. Дома стали меньше и стояли плотнее. Фонари заливали дороги бледно-желтым светом. Вдалеке виднелась панорама города, устремленного в небо.