— Правда.

В дверь постучали. Хейвен инстинктивно шагнула к двери, но Йейн схватил ее за руку.

— Нет, — решительно проговорил он и отпустил руку Хейвен, заметив, как та поморщилась от боли. — Извини. Позволь, я открою.

Он приоткрыл дверь, выглянул, торопливо обменялся несколькими словами с мужчиной, стоявшим на мостовой, и взял у него чемодан.

— Твой багаж прибыл, — сообщил Йейн.

Хейвен даже не стала смотреть на свой чемодан.

— Мне не разрешено открывать дверь? — сердито спросила она, когда они остались наедине.

— Просто мы должны быть осторожны, — пояснил Йейн. — А теперь давай позавтракаем, и нам пора. У нас очень много дел.

Позавтракав, Хейвен надела легкое летнее платье и следом за Йейном поднялась по лестнице на крышу маленького дома.

— Так мы сюда собирались?

На крыше была устроена очаровательная площадка. Два деревянных шезлонга были повернуты на запад — наверное, для того, чтобы любоваться закатом над Гудзоном. В кадках росли деревья, они слегка раскачивались на ветру, на лепестках цветов сверкали капельки воды. Дорожный шум доносился сюда легким, еле слышным гулом. И хотя Хейвен и Йейна могли прекрасно видеть тысячи людей из окон высоких домов, ощущение было такое, словно они здесь совсем одни.

Йейн подвел Хейвен к краю крыши.

— Посмотри вниз. Только не упади.

— А мы кого-то ищем? — спросила Хейвен.

— Любого, кто выглядит так, будто ему здесь не место, — сказал ей Йейн.

— Не понимаю.

— Папарацци, — объяснил Йейн. — Иногда они тут пасутся. Стоит кому-то из них заснять нас вдвоем, и эта фотка мгновенно появится во всех блогах по стране.

Хейвен нахмурилась. Даже она знала, что не любовная жизнь Йейна так влечет к себе фотографов. Если их боссы и посылали их сюда, то только из-за Джереми Джонса.

— Так ты поэтому не хотел, чтобы я открыла дверь? Ты опасаешься папарацци?

Йейн наблюдал за улицей. По его лицу трудно было догадаться о его чувствах.

— Я же сказал: просто мы должны быть осторожны. Сейчас все жаждут моей крови, а я не хочу втягивать в это тебя.

Хейвен обвела взглядом окрестности. Мощеная улочка была пуста. Перед общежитием Нью-Йоркского университета стояла группа студентов. Мужчина с портфелем ловил такси.

— Ну… я не вижу никого подозрительного.

Йейн не сводил глаз с улицы.

— В том-то и беда. Порой действительно ничего подозрительного не видишь. Они большие мастера камуфляжа.

— Но как же можно избегать людей, которых даже не видишь?

— Как далеко ты можешь прыгнуть? — спросил Йейн, указав на просвет между их домом и соседним.

— Ты шутишь, — сказала Хейвен.

— Вовсе нет, — заверил ее Йейн с улыбкой. — Даю слово: это совсем не так страшно.

Они подошли к краю. От соседней крыши их отделяло расстояние в четыре фута.

— Ты просто дурак набитый, если думаешь, что я смогу перепрыгнуть, — решительно проговорила Хейвен.

Йейн поцеловал ее.

— Я просто в восторге от этих твоих южных словечек, — сказал он, отстранившись. — Но только, пожалуйста, не говори мне, что тебя успели превратить в трусливую красотку. Раньше ты таким занималась просто для развлечения.

— Ну уж нет! — возмутилась Хейвен. — Ничего такого я не делала.

— Ну, может быть, не делала. Но я не припомню, чтобы ты так канючила и жаловалась. Просто попробуй.

Он отступил на несколько шагов, разбежался и полетел над просветом между домами. Приземлившись на соседнюю крышу, он протянул руки к Хейвен. Она раздраженно мотнула головой и дала Йейну знак отойти в сторону. А потом задержала дыхание и прыгнула. В следующую секунду она оказалась рядом с Йейном — взволнованная, радостная и готовая к следующему прыжку.

Одолев крыши еще трех домов, Йейн и Хейвен добрались до конца улочки. Они спустились по пожарной лестнице и оказались в маленьком дворике с выходом на улицу. На углу Университетской площади и Восьмой улицы их ждал серебристый «Мерседес». Они проворно уселись в машину, не успев привлечь ничьего внимания. Правда, несколько студенток ахнули и начали возиться с камерами мобильных телефонов, но Йейн и Хейвен уже умчались прочь.

Пятнадцать минут спустя машина свернула в Мидтаун-туннель, проложенный на большой глубине под Ист-ривер. Йейн и Хейвен уносились все дальше и дальше от острова Манхэттен.

— Ты везешь меня в Квинс? — спросила Хейвен, заметив указатель на выезде из туннеля.

Йейн театрально надул губы.

— Тебе не нравится Квинс? А раньше ты его считала самым романтичным из районов Нью-Йорка. Ну-ка, иди сюда. — Он притянул Хейвен к себе. — Вот так-то лучше. Развяжи, — сказал он и указал на широкую полосу ткани, служившую поясом летнего платья Хейвен.

— Прошу прощения? — со смехом проговорила она.

— Сними, — настойчиво сказал Йейн и развязал узелок на поясе. — А теперь закрой глаза. — Хейвен послушалась. Йейн завязал ей глаза матерчатым поясом. — Не подглядывать, — приказал он, притянул ее ближе к себе и поцеловал в макушку.

Хейвен прижалась к его груди. Ее рука случайно легла на его бедро, и она сама удивилась тому, что не отдернула руку. «Мой, — подумала она и осознала, что прежде никого не называла „своим“. — Как далеко это может зайти?»

Машина остановилась. Водитель открыл дверцу. Йейн снял повязку с глаз Хейвен и помог ей выйти из машины. Они стояли на взлетной полосе, а перед ними стоял самолет.

— Познакомься с нашим личным самолетом, — сказал Йейн.

Хейвен не смогла сдержать улыбку.

— Ты меня похищаешь? — спросила она.

Йейн, похоже, не знал, как ей ответить.

— Я думал, ты полетишь со мной по своей воле.

— А мы далеко полетим? — спросила Хейвен.

— Это зависит от того, как ты понимаешь слово «далеко».

Судя по всему, он был немного разочарован тем, что она не прыгает от радости.

— Может, мне имело смысл захватить хотя бы смену белья? — нервно пошутила Хейвен.

— Мы для вас захватили кое-что, — сказал водитель. Вынул из багажника два чемодана и загрузил в самолет.

— А паспорт? — спросила Хейвен.

— Ну уж за это не переживай, — успокоил ее Йейн. — Паспорта — это для публики. Я своим уже много лет не пользуюсь.

Хейвен поднялась по трапу, вошла в салон самолета, села в одно из мягких кресел с бархатной обивкой и щелкнула пряжкой ремня безопасности. Страшно ей стало только тогда, когда самолет взлетел. Прошло всего-то двенадцать часов после первого поцелуя, а она уже летела неведомо куда с человеком, подозреваемым в убийстве. И не в одной жизни, а в двух. «Все происходит слишком стремительно, — подумала Хейвен. — Я веду себя необдуманно. Лечу сломя голову, и вот попала в ловушку. Если случится что-то ужасное, мне некого будет винить, кроме себя самой».

За иллюминатором в просветах между белыми облаками была видна поверхность сверкающего синего океана. Они летели на восток, через Атлантику.

— Не уходи. — Голос звучал так ласково, его невозможно было не слушать. — Твое место здесь, рядом со мной. Он не будет любить тебя так, как я. Прошу тебя, я не могу вновь потерять тебя.

— Хейвен. — Кто-то гладил ее волосы. — Мы уже почти прилетели.

— Куда?

— Сама увидишь, — улыбнулся Йейн. — Что тебе снилось? Ты что-то бормотала во сне.

— Это был сон? — спросила она, потягиваясь и пытаясь прогнать остатки дремоты. — Могу поклясться: я с кем-то разговаривала.

— С кем?

Вопрос прозвучал резко, словно звук пощечины.

— Не знаю. С мужчиной. — Наверняка Хейвен знала только одно: этот голос не принадлежал Этану. — Не станешь же ты ревновать меня к снам?

— Конечно, нет, — ответил Йейн с улыбкой, которая показалась Хейвен совсем неубедительной.