В связи с отмеченным инцидентом и ожидая скорого большого наступления с участием германских войск, итальянское главное командование решило ускорить проведение хитро задуманного плана. Для его осуществления была назначена ночь с 17 на 18 сентября 1917 г. Пивко и его сообщники взяли на себя задачу подмешать к ужину сторожевого Охранения и, по возможности, всех бойцов батальона полученное от итальянцев снотворное средство. Фельдфебель пулеметного отделения [204] проследил за тем, чтобы под рукой оставалось поменьше патронов. Телефонная связь была в руках заговорщиков, и им было поручено прервать ее при первой же попытке известить соседей или высшее командование. Когда настала безоблачная, но темная ночь, ст. лейт. Пивко, рота которого занимала участок у моста на Карцано, приказал постам лечь спать. Он уверил их, что ничего произойти не может, так как он сам проверит линию охранения и осмотрит лежащую впереди местность. Под тем же предлогом он распорядится выключить электрифицированные проволочные заграждения.

Таким образом, все было подготовлено для встречи итальянцев, пять батальонов которых должны были уничтожить 5-й батальон и стоявшие за ним батареи. Передовые подразделения итальянских батальонов имели на голове фуражки австрийского образца, дабы их приняли за своих. Пивко предполагал, что батальон полка «Дейчмейстер», составлявший гарнизон предмостного укрепления Ментрате, увидев противника, занявшего у него в тылу Карцано, спешно отойдет на северо-запад. Пивко по собственным впечатлениям судил о предмостовом укреплении, где он был весною, не зная, что с тех пор оно было расширено сильными опорными пунктами, вследствие чего старые укрепления можно было использовать для прикрытия тыла.

Согласно намеченному плану, передовые части противника под руководством Пивко захватили врасплох крепко спавшие посты боевого охранения. Спаслось лишь два человека. Патруль дейчмейстерского батальона, ничего не подозревая, попал в плен, но из трех человек одному удалось бежать. Благодаря этому батальон был поднят по тревоге, а один взвод и пулеметное отделение 5-го батальона были разбужены. Командир отделения отдал распоряжение своим подчиненным, но все они, будучи участниками заговора, отказались его выполнить, а один в ответ даже бросил ручную гранату, от взрыва которой был ранен этот офицер. Все эти случайности не дали противнику бесшумно овладеть всей позицией. Убежавший начальник охранения сумел по телефону предупредить соседний батальон и своего батальонного командира. Хотя связь сразу порвалась, но это как раз и указывало на большой масштаб нападения. Это подтверждал и огневой бой, разгоревшийся у Карцано и вызвавший тревогу в соседней бригаде на участке Чиварон. Хотя на Карцано стали пробиваться лишь мелкие части, но шуму они делали много и нападали на итальянцев со всех сторон, вследствие чего у итальянцев, двигавшихся по строго определенному плану, началось замешательство. Случайно [205] патруль дейчмейстерского батальона натолкнулся на взвод итальянских телефонистов. Взвод был полностью уничтожен. Стали вспыхивать осветительные ракеты, прожекторы осветили местность около моста; благодаря этому огонь дейчмейстерского батальона не допустил установки какой-либо связи у противника. В третьем часу в дело вмешалась артиллерия обеих сторон. Тем самым надежды итальянцев на незаметное овладение позицией рухнули. Обстреливаемые с тыла от Ментрате итальянцы стали думать, что их заманили в ловушку, и майор Раморино, командир передовой группы, приказал арестовать Пивко. Тем самым они лишили себя ценного помощника.

Путь итальянским резервам был прегражден предмостным укреплением Ментрате и включением тока в сеть электрифицированных заграждений. Лишенные поддержки передовые части итальянцев в 9 часов сложили оружие.

Вследствие ревниво оберегаемой командованием фронта тайны разведывательное бюро главной квартиры узнало об измене лишь в начале октября. Тотчас же я откомандировал двух офицеров для раскрытия всех нитей заговора, очевидно, ведших в тыл.

Расследование венского и пражского полицейских управлений привело к аресту жены Пивко и ее отца. Жена Пивко об измене ничего не знала, предполагая лишь, что ее муж, под влиянием революции, готовит восстание солдат на фронте.

Еще в августе 1917 г., когда выявились успехи итальянцев в одиннадцатом сражении на Изонцо, австро-германское командование решило мощным ударом отбросить итальянцев за линию Тальяменто для ликвидации угрозы Триесту. С этой целью в сентябре намечено было прорвать северный фланг фронта на Изонцо в долине Флитчер и у Карфрейт. Германия согласилась дать 7 дивизий, из которых, вместе с одним австрийским корпусом, намечено было сформировать 14-ю германскую армию. Последняя, а также обе армии ген. Бороевича, были подчинены эрцгерцогу Евгению, между тем как тирольский и каринтский фронты были сведены в одну группу под командованием маршала Конрада. Путем переброски шести австрийских дивизий с восточного фронта и [206] одной дивизии из Тироля, состав ударной группы эрцгерцога Евгения был доведен до 36 дивизий, которым противостояли 52 итальянские дивизии.

Вопрос о необходимых мероприятиях со стороны разведывательной службы обсуждался мною с майором Николаи 12 сентября в Бадене и в германской главной квартире в Крейцнахе. Для скрытности подготовки с 20 сентября были прекращены почтово-телеграфные сношения с заграницей в районе Зальцбург — Брук — Аграм. В целях введения итальянцев в заблуждение, один из германских корпусов был первоначально расположен в Тироле, причем германские части должны были почаще появляться на передовых линиях. В связи с этим ген. Кадорна усилил свои войска на этом участке еще семью пехотными бригадами. Кроме того, германские квартирьеры были отправлены в Триест.

Разумеется, разведывательной службой были приложены все усилия к выяснению осведомленности противника о наших намерениях и о принятых им контрмерах. Чрезвычайно кстати 20 сентября на высоте Зиф, на участке у Пустерталер, нами был захвачен среди других ценных документов шифр оптической сигнализации, а также код для телефонных переговоров.

Во время сражения величайшая ответственность лежала на радиоразведке. Нами была предоставлена командованию 14-й армии одна «Пенкала» с опытными работниками. «Пенкала» и радиогруппы данной армии и обеих армий на Изонцо были разбиты на два эшелона, дабы при переносе штаба командования во время преследования не было перерыва в работе.

Было неизбежно, что перебежчики известят итальянцев об опасности, угрожавшей их 2-й армии 22 октября. Однако итальянцы, уверенные в силе своих укреплений и резервов, не сомневались в успешном отражении любого наступления на этом участке. Кроме того, задержка в подвозе огнеприпасов и прочего военного имущества вынудила нас отложить наступление до 24 октября, вследствие чего у итальянского командования возникли сомнения в правильности утверждений перебежчиков. Наша разведывательная служба могла установить лишь усиление артиллерии в долине Флич. Кроме того, были признаки, не внушавшие доверия, что Кадорна сосредоточил в районе Тревизо или Виченца крупные армейские резервы, образовавшие новую 6-ю армию.

24 октября 1917 г. в разгаре нашего наступления для «Пенкала» выдался удачный день. Одна за другой итальянские радиостанции подавали весьма приятный для нас сигнал: «свертываемся». [207]

К нашей радости, это крылатое слово быстро распространилось, как лесной пожар, до самого Адриатического моря и, наконец, перекинулось на фронт Каринтии.

Уже на следующий день наши войска достигли Тальяменто — ближайшей цели наступления. Быстрота продвижения чрезвычайно затрудняла работу радиоразведки; это было горячее и тяжелое время для «Пенкала». 1 ноября, в самый разгар беспорядочного отступления, итальянцы ввели новые позывные, чем повредили больше себе, чем нам.

К 3 ноября 4-я итальянская армия свернула на тирольском фронте радиостанции своего северного фланга вплоть до района Фиера-ди-Примеро. Это позволяло предполагать, что итальянцы вновь хотят оказать сопротивление на Пиаве. Несколько перехваченных радиограмм и замеченная переброска войск с северного фланга 4-й армии на юг подтвердили это предположение.