С 1916 г. в Богемии пошло на убыль движение в пользу чешской независимости. С одной стороны, вожди движения были обезврежены, с другой — повлияла неспособность русских развить свои успехи на фронте. Кроме того, населению было не до политики из-за продовольственных трудностей.

В южном Тироле, после бегства или интернирования ирредентистской интеллигенции, одержал верх дух лояльности. В частности, он нашел выражение в июле, когда местной стражей были захвачены изменники Чезаре Баттисти и Фабио Фильци. Когда оба пленника совершили свое «прибытие в город», [171] жители Триента толпами высыпали на улицу. Конвой должен был приложить все усилия, чтобы спасти изменников от самосуда. Все же он не мог заставить население прекратить оплевывание изменников, которым оно, по итальянскому обычаю, выражало свои чувства.

В отношении лояльности итальянцев, попавших в русский плен, их соотечественники также были сильно разочарованы. Еще 6 октября 1914 г. русский посол в Риме Крупенский предлагал переправить от 10 до 20 тысяч пленных итальянцев. Этот план начали при помощи всевозможных хитростей приводить в исполнение еще до вступления Италии в войну, но большинство пленных с возмущением отвергало предложение. Так, например, в лагере, где находились 2 500 итальянцев, лишь один дал свое согласие. Позднее, в связи с обострением нужды среди пленных и с потерей надежды вернуться на родину, нашлось 4 300 из 25 000 пленных итальянцев, которые были признаны надежными и через Архангельск отправлены в Италию. Из них только 300 человек добровольно пошли на фронт. Италия не могла скрыть своего разочарования, и по адресу руководителя этого дела полк. Бассиньяно было направлено немало упреков. Примерно 2 000 человек. из общего числа пленных итальянцев, достигшего IK этому времени 40 000 человек, были собраны во время русской революции в лагерях у Кирсанова, но и они предпочли пробиваться через Сибирь. Пленные, попадавшие в Италию, естественно, хотели поддерживать связь со своими семьями, не открывая, однако, своего неблаговидного поведения. Для этой цели их почту стали отправлять по конспиративному адресу в Петербург «Uffizio centrale dei prigtonieri». Но так как итальянская почта ставила на этих письмах свой штемпель, то эта хитрость была нами раскрыта сразу.

Бросая общий взгляд на последние месяцы 1916 г., следует признать, что с общегосударственной точки зрения недостаток продовольствия вызвал ряд неблагоприятных последствий, но контрразведка, благодаря своей хорошей организации, успешно выполняла свои задачи.

Судебные работники, разбиравшие дела по шпионажу и государственной измене, наспециализировались в этом деле. Кроме того, как им, так и работникам разведки, существенную помощь приносила книга офицера генштаба капитана д-ра Зоберинг, майора Ишковского и капитана Нордегга «Служба борьбы со шпионажем».

Работу контрразведки облегчало то обстоятельство, что австрийский парламент с начала войны был распущен. Деятельность [172] венгерского парламента, вследствие более патриотичного состава депутатов, была менее опасной, хотя и здесь произносилось немало необдуманных речей, давших богатый материал для неприятельской пропаганды.

Происшедшее 21 октября убийство премьер-министра графа Штюрк свидетельствовало о наличии в социал-демократической партии радикального крыла, не подчинявшегося старому испытанному руководству Виктора Адлера, Пернершторфера и Шумейера. Убийца, сын Виктора Адлера, выдвинул в качестве мотива преступления отрицательное отношение графа Штюрка к созыву парламента. Далее, в начале ноября, общегосударственная конференция немецкой социал-демократической партии Австрии вынесла резолюцию о немедленном созыве парламента и выдвинула пожелание о. скорейшем окончании войны.

Две недели спустя, 21 ноября 1916 г., скончался престарелый император Франц-Иосиф.

Цензурный отдел центрального справочного бюро Красного креста все чаще встречал в переписке высказывания, свидетельствующие о жажде мира. В прессе эти стремления не отражались, так как цензура не пропускала подобного рода статей, могущих быть использованными противником как признак нашей усталости и малодушия. Та же участь постигала произведения пацифистов, работавших за границей. Пацифисты, в особенности из нашего собственного, лагеря, сильно вредили делу мира, распространяя сведения о том, что центральные державы находятся накануне полного истощения и вынуждены заключить мир любой ценой. Естественно, что наша контрразведка внимательно следила за их деятельностью.

В декабре 1916 г. разведка распространила в расположении противника листовки с приказом императора Карла по армии и флоту о мирном предложении Австрии, Болгарии и Турции и затем повсюду проследила, какое впечатление произведет этот приказ в неприятельских странах. У русских наши воздушные шары с листовками часто встречали восторженный прием. [173]

Впрочем, братание с нашими солдатами было ликвидировано русским командованием при помощи телесных наказаний. Пленные, в особенности из русских гвардейских частей, расценивали мирное предложение как признак нашей слабости. Приказ царя по армии и флоту, перехваченный нами при помощи радио, призывал, в ответ на предложение мира, вытеснить противника с территории России и даже воскрешал давно уже погребенные старые цели войны — Константинополь и проливы.

В Италии наше предложение и выступление американского президента Вильсона усилили позиции сторонников мира типа Джиолитти. Кроме того, среди населения вызвал большое недовольство призыв родившихся в 1874–1875 гг. Все же агитация милитаристов получила перевес.

Внутри самой Австро-Венгрии мирное предложение, естественно, было встречено с энтузиазмом и усилило симпатии к Карлу. По его желанию, цензура была ослаблена. Политические статьи, допустимые с точки зрения внешней политики, пропускались без цензуры. 28 декабря 1916 г. на собрании социал-демократического союза «Форвертс» Виктор Адлер впервые мог выступить открыто с речью о мире.

Послание президента Вильсона, встреченное центральными державами очень холодно, было искусно использовано государственными деятелями Антанты. В ее ответной ноте от 12 ноября 1917 г. цели войны были умело облечены в форму, соответствующую идеалам президента.

Карл, взяв на себя главное командование, приказал перевести главную квартиру из Тешена в Баден, около Вены, так как другие государственные дела требовали его пребывания вблизи столицы. Я заблаговременно выехал туда в декабре, чтобы подготовить меры охраны. В связи с близостью столицы и текучестью населения Бадена — этого мирового курорта — организация необходимой охраны была нелегкой задачей. Тем не менее, благодаря содействию местных властей, она была удовлетворительно поставлена к моменту прибытия главного командования в январе 1914 г. Хотя первоначальное «пассивное сопротивление» населения и отдельных представителей муниципалитета было быстро ликвидировано, все же мы часто вспоминали о несравненно более любезном отношении жителей Тешена.

В связи с назначением императором Карлом ряда новых советников и высших чиновников, в составе главного командования также произошли большие перемены. То, что престолонаследника держали в стороне от повседневной работы главного командования, [174] было ошибкой. Составляли исключение лишь мои частые доклады по вопросам разведывательной службы, вызывавшие с его стороны большой интерес.

На фронтах наступило затишье. Однако Россия, Румыния и Италия энергично вооружались. Выяснение данных о новых формированиях стояло в центре внимания разведывательной службы. Производился тщательный опрос каждого пленного на фронте и в лагере, переписка военнопленных просматривалась очень внимательно и давала весьма существенные данные.

В середине февраля мы установили у русских 116 новых батальонов; в дальнейшем это количество возросло до 320. Одновременно было выявлено формирование новых дивизий, число которых к концу мая достигало 72.