Агентура работала также успешно. В июне, в виде опыта, мы отправили ряд агентов в тыл русского фронта. Для передачи нам сведений они пользовались почтовыми карточками наших военнопленных в России, помеченными особыми условными знаками. Карточки отправлялись на родину, через почту военнопленных. Для конспирации они пользовались кодом, ключ которого был составлен в виде карманного календаря и мог прятаться совершенно незаметно. Этим путем мы часто получали своевременные сведения о перебросках и усилении фронта. Другие агенты по-прежнему работали через Швецию и пользовались условными адресами. Часть работы военного атташе полк. Штрауб, не знавшего русского языка, взял на себя прикомандированный к нему кап. Алоис Павель. Последний вскоре заменил Штрауба, который ввиду его упорного настояния был переведен на строевую должность.

После процесса Крамаржа было удовлетворено и мое стремление пойти в строй, правда, на короткий срок. В начале июля мне было поручено командование на участке Тонале, где линия фронта местами проходила на высоте до 3 400 м над уровнем моря. Мне удалось неожиданное нападение на Сан-Бартоломео с потерей лишь одного человека от неосторожного обращения с ручной гранатой. Личным опросом пленных я выяснил положение у противника, долгое тремя остававшееся для нас неизвестным.

Но в то время, как я заработал здесь орден за боевые заслуги, наша разведслужба потерпела крупную неудачу. Еще в середине июля военный атташе в Берне неоднократно сообщал о переброске войск с тирольского фронта на Изонцо, но наша разведывательная служба и не подозревала о фактических размерах этих перебросок, на самом деле достигавших [150] 300 000 человек, 57 000 лошадей и 9 800 повозок. В этот период уделялось слишком много внимания русскому фронту. Итальянцам же помогло еще то обстоятельство, что 31 июня 1916 г. два итальянца из Зары — прапорщик Симон Толья и кадет Якоб Сальви — и чех Рудольф Чарек с двумя рядовыми 23-го ландверного полка перешли на сторону противника и явились в штаб итальянского б-то корпуса. Их показания были настолько точными, что о них перед наступлением были широко осведомлены войска противника. Об этом мы узнали потом из документов, найденных у одного пленного офицера.

Несомненно, эта измена очень помогла ген. Кадорна овладеть г. Горица в шестом сражении на Изонцо, начавшемся 6 августа. Дело в том, что Кадорна считал этот город, защищенный наскоро, сильно укрепленным. Это было крупной ошибкой итальянской разведывательной службы. Еще хуже было то, что она не знала о существовании за Горицей второй линии обороны, на которой итальянская пехота, конница и самокатчики вынуждены были приостановить «наступление. В общей обстановке итальянский успех не имел крупного значения, но благодаря падению долго оспаривавшейся Горицы он поднял престиж итальянцев.

Наша разведывательная служба понесла тяжелую потерю: майор генштаба фон Афан, участвовавший без ведома разведывательного бюро главной квартиры в бою у Подгора в качестве батальонного командира, попал в плен. В связи с ухудшением его здоровья в плену, было предложено обменять его на одного из итальянских офицеров. Однако противник, знавший его как выдающегося разведчика, долго не хотел выпускать его из своих лап. Этот факт показал, что> никогда не следует посылать офицеров разведывательной службы в строй против того противника, разведыванием которого они занимались. В противном случае они рискуют быть отданными под суд за соучастие в шпионаже.

В связи с неудачами на русском фронте и потерей Горицы австро-венгерский фронт против России пришлось в значительной мере укрепить германскими войсками. Поэтому со 2 августа 1916 г. большая часть этого фронта была подчинена германскому командованию. Новое начальство было склонно к реорганизациям. «Людендорф намерен реорганизовать все, вплоть до последнего австрийского обоза», — говорили в Тешене. Одна лишь агентурная разведка осталась без изменений. Германцы даже просили продолжать обслуживать их нашей отлично работавшей разведкой. [151]

В минувший период войны агентурная разведка против Румынии, которой руководил в разведывательном бюро капитан Чибур, действовала успешно. С начала 1916 г. имелась резидентура в Бухаресте с отделениями в Яссах и Галаце и с отдельными офицерами-разведчиками вдоль р. Прут в северной части Румынии. Поддерживалась тесная связь с болгарской и германской разведывательной службами. Благодаря этому, от нашего внимания не укрылись ввоз вооружения, переброски весною войск к границам, усиление пехоты путем формирования четвертых батальонов и организации запасных батальонов, а также усиление артиллерии путем использования крепостных скорострельных орудий.

В феврале 1916 г. русский военный атташе в Румынии полк. Семенов был заменен б. военным атташе в Софии полк. Татариновым. Последний сумел под видом дон-жуана, картежника и кутилы, не интересующегося военными вопросами, совершенно незаметно договориться с румынами об условиях их выступления на стороне Актанты. Однако мы располагали абсолютно надежным источником, который вас вскоре информировал об этих переговорах.

Еще в 1915 г. великорумынское движение вновь оживилось, благодаря организации бывшим военным министром Филипеску и сторонником вмешательства в войну демократом Таке-Ионеску «федеративной унии» и «гвардии для охраны национального достоинства». Таким образом, румынское правительство получило в свои рули средство, способное в нужный момент вызвать в населении военный энтузиазм.

Все же премьер-министру Братиану было нелегко принять решение. Румынии предстояло вести войну на два фронта: против Австро-Венгрии и против Болгарии. Завоевательные планы се были направлены против монархии Габсбургов, куда, следовательно, и пришлось бы направить главные силы. Антанта же больше интересовалась Болгарией, стремясь облегчить наступление салоникской армии.

Кроме того, Братиану не мог не помнить, что Болгария имела счеты с Румынией еще с войны 1913 г. и что она постарается воспользоваться случаем возвратить себе отторгнутые тогда области.

В конце 1916 г. главное командование получило из особого источника сведения о том, что после успеха Брусилова Антанта стала настаивать на присоединении Румынии. Дипломатия [152] Антанты давала понять, что этот момент как раз наступил: «теперь или никогда». Сам Братиану надеялся па близкое окончание войны и боялся опоздать к дележу добычи. Однако Россия не была в восторге от перспективы присоединения Румынии и после одержанных побед рассчитывала обойтись без ее помощи. Лишь после тога, как на русском фронте установилось равновесие сил, и наступательный порыв русских явно выдохся, Россия стала дружелюбнее относиться к присоединению Румынии. Как вскоре выяснилось, эти колебания русских оказались для них роковыми. Удобный момент был уже упущен.

В начале июля премьер-министр, он же военный министр, осмотрел укрепленные районы вдоль трансильванской границы. Это не укрылось от нашей разведывательной службы. В середине месяца наш разведотдел в Брашове сообщил, что со 2 августа прекращены все отпуска и ожидается всеобщая мобилизация в целях внезапного нападения. 17 июля это подтвердил один румынский офицер, состоявший у нас на жаловании. По его словам, наступление должно было начаться около 27 августа. Главное командование сочло тогда необходимым перебросить в Трансильванию одну пехотную и одну кавалерийскую дивизии.

24 июля пришло сообщение, что Румыния не выступит ранее 1 августа, неизвестно по какому стилю — старому или новому. Однако четыре дня спустя австрийский посланник граф Чернин телеграфировал из Бухареста, что вопрос о войне или мире будет решаться лишь 21 августа. Германия не придавала большой веры всем этим сообщениям, и лишь по настоянию нашего главного командования 29 июля в Плессе состоялось совещание начальников обоих генштабов с представителем Болгарии для разработки плана операций на случай войны с Румынией. По соглашению с командующим Макензеном и болгарским генштабом, общее руководство разведывательной службой на румынском фронте было возложено на нашего военного атташе в Софии, а в Трансильвании было поручено разведотделу в Брашове.