Диминич был арестован и признался, что он сбыл эти чертежи русскому военному атташе в Вене, полк. Владимиру Роопу. При судебном разбирательстве была соблюдена такая деликатность, что покупщик чертежей даже не был назван.
На это обстоятельство возлагал некоторые надежды и итальянский военный атташе в Вене, подполк. Чезаре Дельмастро, весьма честолюбивый и желавший творить чудеса в разведке. Но ему не везло. Одному из своих агентов, по-видимому, считавшемуся особенно надежным и ценным, он не только предложил посетить Италию, но и сообщил ему миланский пароль офицера-разведчика, капитана Читтадини — «Пьетро Аливерти». Этот пароль играл в итальянской разведслужбе такую же важную роль, как пароль «герцог» — во французской. {3}
В январе 1905 г. состоялась встреча этого агента с руководителем итальянской разведки в Лугано. Доставленные агентом документы вызвали огромный интерес, и он был щедро вознагражден. Итальянцы мало догадывались о том, что документы были фальшивками, изготовленными в венском, разведывательном бюро. Это в значительной степени облегчило нам разоблачение итальянских шпионов. Агент нашего разведывательного бюро очень хорошо сыграл свою роль и был не прочь продолжать игру. Однако на этот раз, в интересах дела, было сделано исключение, и мы не были склонны тратить время и силы на изготовление фальшивок.
Раскрытие пароля скоро дало себя почувствовать подполк. Делъмастро. Некто Пьетро Контин и его любовница привлекли наше внимание своими связями с Дельмастро. Прежде чем их арестовать, мы в течение нескольких месяцев за ними наблюдали. После их ареста Дельмастро утверждал, что Контин служил у него переводчиком. Однако следствие и [18] суд установили, что Контин пользовался паролем «Пьетро Аливерти», и он был осужден. Дельмастро же после продолжительного сопротивления был вынужден покинуть свой пост.
Глава 2. Мое поступление на работу в разведывательное бюро генштаба
Осенью 1907 г. я был вызван в Вену. Начальник разведывательного бюро полк. Евгений Гордличка опросил меня, какими языками я владею. Хотя во время учебы, а также в течение службы в качестве офицера в разных государствах я изучил или начал изучать 8 языков, я отважился сослаться на мое знание лишь французского, английского и итальянского языков. «Этого достаточно», — заявил полк. Гордличка. Так поступил я на службу в разведывательное бюро.
Однако обладаю ли я достаточными познаниями? — спрашивал я самого себя. За мной числилось 6 лет службы в армии, три года работы в генштабе и 11 лет на итальянской и русской границах, а также внутри монархии. Обширное государство я прошел по всем направлениям. Довольно ли было этого? Мысли о шпионаже, секретных заданиях, переодеваниях, фальшивых бородах, залах судебных трибуналов, о Сибири, Чертовом острове преследовали, меня до бреда.
12 ноября 1907 г. я приступил к исполнению своих служебных обязанностей в качестве руководителя разведывательной группы, личный состав которой был весьма немногочислен, ибо к нему принадлежал еще только майор Дзиковский. Он посвятил меня в детали службы, а также обучил пользованию тайными письменными средствами, простым шифрам и т. п. Первые получки от агентов полых тростей, щеток, зеркал и тому подобных предметов, служивших для сокрытия письменных сообщений, возбуждали мою фантазию. После этого я занялся изучением организации разведывательного бюро и тактики разведки. Кроме моей группы, было еще шесть, работавших по разведыванию иностранных армий: русская, итальянская, германская, французская, английская и балканская группы. Личный состав всех перечисленных групп состоял из 9 офицеров генштаба и 5 прочих офицеров.
Непосредственная разведка была возложена на главные разведывательные пункты: в Граце и Инсбруке — против Италии; в Темешваре, Аграме, Сараеве и Заре — против Сербии и Черногории; [19] во Львове, Кракове и Перемышле — против России. В общем, там работало 15 офицеров. Работа заключалась в вербовке, обучении и отсылке агентов, в приеме их донесений, в использовании доверенных лиц, находившихся постоянно за границей, в установлении связи с этими лицами (почта, посредники, шифр, криптография, секретные чернила и т. д.). Число агентов, которые в то время находились в подчинении разведывательного бюро, было весьма незначительно, и в Италию и на Балканы часто в качестве простых разведчиков высылались офицеры.
Самым больным был денежный вопрос. Средств, ассигнованных министерством иностранных дел на «разведку», а также сумм, отпускаемых на разведку по смете генштаба, едва хватало бы на годовое содержание директора «среднего» банка. Глазные разведывательные пункты получали каждые четверть года по 1 750 крон, галицийские же пункты не получали ничего. Только после моего повторного ходатайства им была предоставлена, начиная со второго квартала 1908 г., сумма в 200 крон и отдано распоряжение об оживлении совершенно заглохшей разведывательной службы. Каким образом как раз в то время могло случиться, что русские арестовали в Варшаве нескольких из своих офицеров по обвинению в шпионаже в пользу Австро-Венгрии, было загадкой. Агенты разведывательного бюро должны были довольствоваться ежемесячными вознаграждениями в 60–150 крон. Ясно, что при угрозе долгих лет тюремного заключения и нередко еще чего-либо худшего (ссылка в Сибирь) желавших работать было совсем немного. Участие прочих учреждений в разведывательной деятельности было минимальным. Правда, отдел морской разведки обменивался с нами результатами своей работы, однако его служба еще находилась в зачаточном состоянии. Военным атташе эта деятельность, во избежание неприятных последствий, была запрещена. Только Белград представлял в этом отношении исключение. Кроме того, работали офицеры, командированные в Македонию для реорганизации турецкой жандармерии. Ценной была помощь германской разведки, с которой мы работали на началах взаимности.
Скоро я вынужден был признать, что шпионажу, направленному против нас Россией, Италией, Сербией и Францией, мы противопоставили весьма незначительные контрразведывательные силы. Для контрразведывательных целей Австрия имела в своем распоряжении слабую государственную полицию, хорошо организованную в Вене и кое-как в Кракове и Триесте. Венгрия, вплоть до Будапешта, вообще не имела контрразведки, [20] так как ее пограничная полиция служила иным целям; Хорватия и Славония имели только один полицейский пункт в Землине. В особенно угрожаемых районах на итальянской границе, а также в Адриатике надежных контрразведывательных органов было крайне-мало. Было ясно, что местная полиция, одетая в форму берсальеров и алъпийцев, не могла быть причислена к органам, ведущим борьбу с итальянским шпионажем и сепаратизмом. Финансовые соображения препятствовали учреждению государственной полиции. Только в 1909 г. таковая была учреждена в Аграме и Заре. Правда, жандармерия и государственная лесная стража должны были содействовать нашей работе, однако по опыту было известно, что успех работы зависел от степени согласованности личных отношений их руководителей с представителями контрразведки.
Результаты контрразведывательной работы, которые я застал, были весьма скудными. Одна книжка небольшого формата заключала в себе 250 фамилий лиц, заподозренных или уличенных в шпионаже за время с 1884 по 1903 г.
Светлым моментом были хорошие отношения с полицейским управлением г. Вены. Начальник этого управления содействовал совместной работе толково и предупредительно.
Не менее сердечными были наши отношения с венским прокурорским надзором, а также и с теми чиновниками венского высшего судебного трибунала по уголовным делам, с которыми я входил в соприкосновение как военный эксперт.
Особые затруднения создали нашей контрразведке, а в некотором отношении и нашей разведке многочисленные враждебные государству волнения в некоторых частях монархии. Не имея никакого намерения вмешиваться в политические вопросы, разведывательное бюро и разведывательные органы должны были заниматься наблюдением, и борьбой с этими явлениями. Так было на юго-западе, где ирредентиэм поддерживала разведслужба римского генштаба, где итальянские подданные работали в качестве чиновников в австрийских общественных учреждениях, где итальянские подданные — горные проводники и пастухи — действовали по ту и по сю сторону границы, где ирредентистские союзы вели свою вполне определенную политику. Даже итальянское правительство, как было установлено в 1909 г. военными властями, имело на австрийской территории в бассейне Ринальто, к юго-востоку от Ала, агитационную базу, о существовании которой наши власти не имели никакого представления. Так было и на юге, где постоянно и незамаскированно велись великосербские выступления, [21] не останавливавшиеся даже перед воротами казарм. Так было и на северо-востоке, где действовали панславистские агитаторы, находившие всяческую поддержку у русских представителей. Ко всему этому присоединялось еще антимилитаристское движение, имевшее своих сторонников и пропагандистов, главным образом, в Богемии.
