Так же, как в России и, на Балканах, разведывательная служба против Италии была верным помощником командования и быстро снабжала (c)го точными сведениями о группировке частей и подготовке противника к наступлениям. Дезинформация, распространявшаяся перед третьим сражением на Изонцо итальянским послам в Берне и во французской Швейцарии, о том, что итальянцы решили этот фронт вообще оттянуть назад, — не смогла нас запутать благодаря нашей хорошей осведомленности. О предстоящем возобновлении наступления на Изонцо наш военный атташе в Берне сообщил 12-го, а военный атташе в Софии — 15 сентября. Они ошиблись лишь в определении точной даты наступления: вместо 18 октября они указали более ранний срок. До конца этого месяца Кадорна приложил много усилий для облегчения положения сербов, на которых мы опять начали сильно нажимать. Как это часто нами наблюдалось, неудачи на фронте вели за собой обвинения в шпионаже совершенно невиновных людей.

К концу года, после четвертого сражения на Изонцо, итальянцы стояли на том же месте, откуда они начали свое наступление. По подсчетам разведывательного бюро, они потеряли 520000 человек из 1 765 000 обученных и 1 414 000 необученных людей, способных носить оружие и состоявших в списках в мае 1915 г. Из них 1 680000 были мобилизованы в войска и морской флот. Таким образом, для покрытия убыли после четырех сражений осталось вместе с призывом 1916 г. 1 300 000 человек.

Здесь мы тоже пытались посредством пропаганды воздействовать на боевой дух противника, причем снова нашли применение уже испытанные баллоны. Воздушные нападения и диверсионные акты против жизненных объектов в итальянском тылу, как, например, против величайшей в Европе гидростанции вблизи устья р. По у Кодигоро, или против электростанций, [121] не дали особых результатов, несмотря на хорошо и с большим знанием дела разработанные 8-м отделением военного министерства указания по этому вопросу.

Нас удивило до некоторой степени то, что итальянцы не применяли диверсий против наших каменных сооружений на железных дорогах и шоссе, несмотря на то, что при их постройке большей частью работали итальянцы, хорошо знавшие обстановку.

Мы не могли недооценивать ирредентизм, открыто руководимый из Италии. До тех пор сведения о нем были слишком недостаточны, чему особенно не приходится удивляться, так как наш посол в Риме в мирное время умышленно не ориентировался в вопросе ирредентистского движения, разумеется, для того, чтобы случайными замечаниями не расстраивать верного союзника. Однако мы уже знали, что городской голова Триеста был сильно скомпрометирован агитаторской деятельностью доктора Питакко, фактического руководителя городскими делами, сбежавшего совместно с 45 общественными представителями. Также сбежал городской голова Паренцо, доктор Туллио Сбиза. Городской голова Горицы Джиорджио Бомбиг был интернирован вместе с семьей. Заседатель исполнительного комитета Паренцо, доктор Салата, которого народная молва давно считала шпионом, пользовался величайшим доверием наших властей. После объявления войны он пробрался под предлогом продовольственных дел <в Рим и, конечно, обратно не вернулся, а принял участие в организации и руководстве ирреденты против нас. К нему присоединился потом и городской голова г. Фиуме доктор Риккардо Занелла, который был мобилизован и попал в плен к русским, откуда в середине 1916 г. прибыл в Италию.

Весьма чувствительным делалось распространение ирредентизма в лагерях военнопленных в России, чему много доказательств давала военная цензура.

Совещание, созванное 28 ноября 1915 г. министром внутренних дел для выработки мероприятий, по изучению и подавлению ирредентизма, решило, что весь собранный материал должен доставляться в министерство внутренних дел и разведывательное бюро для того, чтобы вовремя выявить общую картину связей бюро итальянских переселенцев (эмигрантов), благотворительных обществ (Опера Бономелли), школьных союзов, имевшихся разветвлений их в Австро-Венгрии, а также осветить руководство ими из Италии и связь с итальянским правительством. Хороший пример показала торгово-промышленная палата Каринтии, решившая в будущем взять [122] торговлю лесом в собственные руки и вытеснить итальянских подданных.

Венгерский премьер-министр, разумеется, охотно согласился на обмен сведениями об ирредентизме. Однако он полагал, что значение его преувеличено, отрицал существование единого организованного руководства. В заключение следовал неизбежный намек: «Однако я вынужден... особенно в отношении информации, идущей из хорватских источников, рекомендовать величайшую осторожность...».

Главное командование считало, что закончившийся 5 ноября 1915 г. процесс, с вынесением смертного приговора шпиону и государственному предателю Мрачигу, послужит доказательством, которое повлияет на изменение взглядов графа Тисса (венгерский премьер-министр). По показаниям преступника, под руководством депутата рейхсрата доктора Питакко и при поддержке учителя Анжело Сокки, в деталях был разработан план ослабления австро-венгерских сил и содействия переходу Триеста в руки итальянцев. Местом сбора ирредентистских шпионских организаций служило итальянское генеральное консульство в Триесте. Вместе с Питакко в Италию сбежал и доктор Арнольд Кучера, бывший австрийский агент, имевший связи с Мрачигом по линии снабжения поддельными паспортами. Оба они сделались информаторами итальянских газет, в которых писали невероятные вещи об ужасах австрийского господства.

Еще больше доказательств дал последующий период: поведение бургомистров в занятых итальянцами населенных пунктах — Градо, Монфальконе, Аквилея и Корменс; процесс против бургомистра Триеста Виктора Циппеля и руководителя тамошних ирредентов Антона Тамбози, председателя «Лега национале», обыски у епископа доктора Чэлестина Эндрихи, процесс против инспектора уездных школ в Роверето, откуда около 50 лиц бежало в Италию; необходимость переместить многочисленных государственных чиновников в южном Тироле и, наконец, обнаружение письма профессора Спицио Сигелли у доктора Педротти, написанного еще в 1912 г., которое устанавливало поддержку ирредентов со стороны итальянских подданных.

Результаты исследования контрразведка изложила в сочинении «Итальянская ирредента». Командование юго-западного фронта было озабочено вопросом — как удалить эту язву с государственного тела? В южном Тироле можно было обойтись без переименования итальянских населенных пунктов. Последнее можно было осуществить после удачного исхода войны, [123] как это в действительности и сделали итальянцы в больших размерах с немецкими, названиями населенных пунктов, запутав все существовавшие до сих пор географические понятия.

Ко времени обратного взятия Львова я должен был, к сожалению, оставаться в Вене, где 21 июля 1915 г. в суде ландверной дивизии начался процесс первой серии русин. В эту серию лиц, скомпрометированных брошюрой «Галиция будущего» и своевременно не успевших бежать в Россию, входили: депутат рейхсрата Марков, судебный советник Кириллович, русский писатель Дмитрий Янчевецкий, адвокаты Кирилл Черлунчакевич и Риттер, крестьянин Дьяков и слесарь Мулькиевич. После двухмесячного процесса всем обвиняемым был вынесен смертный приговор, замененный тюремным заключением. Янчевецкий уже в следующем году был обменен на увезенных русскими заместителя президента магистрата города Львова и подозреваемую в шпионаже г-жу Михалину Кирлин.

По делу второй серии привлеченных к ответственности русин (среди них несколько священников, адвокатов и пр.) суд в феврале 1917 т. вынес 16 смертных приговоров, которые, однако, не были приведены в исполнение.

К тому времени, когда я вернулся с марковского процесса в Тешен, давно уже были заняты Варшава, Брест-Литовск, — одним словом, захвачена вся Польша. Армейское главное командование готовилось использовать созданный Полесьем большой разрыв русского фронта для освобождения занятой еще русскими части Галиции и продолжать наступление до крепости Ровно. Радиослужба, авиация и агентура образцово вели общую работу и дали командованию полную ориентировку в группировках сил противника и в направлении их отхода. 23 августа были дешифрованы 52 радиограммы противника.