— Дальше — больше. Ученый ведет довольно закрытый образ жизни. Изредка, несколько раз в год, он уезжает в свой загородный дом и проводит там несколько месяцев, почти не появляясь на публике. Даже в магазин ездит не сам, а заказывает продукты с доставкой. Не женат, есть одна любовница в Праге, с которой встречается два раза в неделю, но ночевать у нее никогда не остается, возвращается к себе домой. Очень осторожен в общении, но при этом есть знакомые из самых разных слоев общества. Можно сказать, от министра до вора в законе. Изредка путешествует по Европе. Раньше часто ездил в Закарпатье, теперь в Литву начал приезжать.

— Сколько раз он был здесь?

— В этом году один раз, — ответил испанец, сверяясь со своей записной книжкой, — в прошлом — дважды.

— А джинние что там делает? — спросил Базиль.

— Понятия не имею, — испанец пожал плечами, — с ее стороны было несколько попыток выйти на людей, с которыми общается этот ученый. После нескольких нечаянных встреч на приемах и вечеринках ученый вообще перестал общаться с этими людьми, хотя они даже не пытались составить ей протекцию или представить их друг другу.

— Весело, — подвел итог я. — А что за документы удалось достать и, главное, как?

— Как именно — извини, не скажу. Есть у нас некоторые наработки в этом плане. Удалось даже его городскую квартиру проверить, пока он у любовницы был. Оригиналы документов не тронули, а вот копии — да, сняли.

— Что в них? — спросил Базиль.

— Ничего особенного, — испанец опять пожал плечами, — точнее сказать, нет ничего сверхъестественного. Обычные бумаги для человека, который интересуется магией. Я, если признаться честно, вообще не люблю в Праге работать. Тяжело там. Город с тяжелой историей. Там постоянно водились чернокнижники, причем не только мошенники, но и настоящие. Да и нежити там хватает, поэтому атмосфера очень нехорошая.

— Упокоили, наверное, несколько штук, — усмехнулся Базиль, — не отрываясь от дел. И не говори мне, что просто прошли мимо, все равно не поверю!

— Нет, — покачал головой испанец, — никого не тронули. Если быть откровенным, мне эта история сильно не нравится. Тут пахнет чем-то большим, чем простая война с нечистью. Мы, пока ехали, поговорили и решили, что дальше в этой истории не участвуем. Извини, Базиль, ты всегда был слегка отмороженным, но это не наша война. Завтра мы уезжаем обратно в Ирландию. Копии документов, которые мы привезли, оставляем, но больше Алексу помогать не будем. Слишком тут все перемешалось — и обычные люди, и нежить, и Ватикан со своими вечными секретами. Не к добру это…

— Хочешь уезжать, — сузил глаза Базиль, — уезжай. Мне эта история тоже не нравится, но я останусь. Хотя бы потому, что хочу узнать, где здесь прячется кролик.

— Твое дело, Базиль, — спокойно ответил испанец…

Утром мы отвезли в Каунасский аэропорт команду О`Фаррела. Слегка хмельных, слегка помятых, но главное — целых и невредимых. Испанец во время вчерашней экскурсии в Вильнюс даже отметился в «лучших традициях» британских туристов. Что значит, как? Отлил на здание президентуры. Его даже полиция не поймала — быстро бегает, чертяка эдакий.

— О чем думаешь? — спросил Базиль, когда мы уселись в машину.

— Про Прагу…

— Да, — задумчиво протянул он, — это красивый город. Только вот красота, как бы это выразить, — он щелкнул пальцами, — мрачная. Каждый камень — будто окаменевший сгусток крови. Недаром Прагу называют столицей некромантии.

— «Каждый ее камень дышит историей и тайной. Нет такого предместья, где в свое время не лилась бы кровь»[33], — процитировал я, доставая из кармана сигареты.

— Джером был умный мужик, — кивнул Базиль и не забыл уточнить: — даже странно для англичанина.

— Черт с ней, с Прагой. Скажи, зачем тебе все это нужно? — спросил я, когда мы уселись в машину. — Это ведь не твоя война.

— Зачем? — переспросил он. — Не знаю. У меня нехорошее предчувствие, но оно меня не пугает. Наоборот, притягивает. Понимаю, что это не моя битва, но ничего поделать не могу. Мое место тут. Или тебе не нужна помощь?

— Помощь нужна, — кивнул я. — Просто не хочу, чтобы погибали мои друзья. Хватит мне Казимера и Авгура.

— Почему ты так уверен, что виновен в их гибели?

— Тоже, мать его так, предчувствие, — я ударил рукой по рулю и выехал с парковки Вильнюсского аэропорта.

— Домой? — поинтересовался Базиль, пристегивая ремень безопасности.

— Нет, — я покачал головой, — сначала подъедем в одно место. Это здесь неподалеку. Двадцать километров в сторону Молетай.

— Я без оружия, — предупредил он, — сразу говорю.

— Мы только посмотреть заедем. Мне хочется увидеть одну вещь. Исключительно в порядке самообразования. Так сказать, хочу бросить взгляд на один спорный памятник. Мелькнула в голове одна мыслишка. Ничего особенного, но версию проверить не помешает.

— Понял, — кивнул Базиль и, устроившись поудобнее, включил музыку.

Мне уже несколько дней не давала покоя одна схема, которую я обнаружил среди дневниковых записей чешского ученого. Судя по всему, на ней было изображено место, куда мы сейчас направлялись. Да, тот самый пресловутый центр Европы, который торжественно открыли в начале декабря. Ученый был здесь немного раньше; естественно, что на его план-схеме были изображены лишь границы строительного участка и фундамент. Но, кроме этого, на ней была обозначена еще одна точка с указанием точных координат, причем находилась она гораздо ближе к трассе, чем стела. Что это? Ошибка проектировщиков? Место получше выбирали? С одной стороны — правильно; тут главное не точность, а красивый вид на окрестности. А вот другим — да, им нужна настоящая точка. Но зачем? Может, на месте станет яснее? Сомневаюсь, но идею проверить надо. Вот именно поэтому мы и едем — чтобы посмотреть на это место собственными глазами.

Приехали мы довольно быстро — от Вильнюса по дороге на Молетай километров двадцать пять, не больше. Машину оставили на стоянке и, вооружившись фотоаппаратом, направились к памятнику. В общем-то ничего особенного — обычная гранитная стела, увенчанная стилизованной короной из звезд. Надо понимать, символизирует Европейский Союз. Любят в последнее время эти звездочки вставлять куда надо и куда не надо. Небольшая круглая площадка, выполненная в виде арены, окружена несколькими рядами скамеек. По левую сторону, повторяя очертания арены, выстроились флагштоки с флагами стран содружества. Сама стела находится на небольшом возвышении, куда ведет дорожка, усыпанная мелкими камешками. Но это летом, а не сейчас. Сейчас мы пробирались по узкой тропинке, едва очищенной от снега. Поднялись к памятнику и остановились. Базиль осмотрелся вокруг и выдал короткую характеристику.

— Красиво.

— Наверно, — кивнул я в ответ.

Достал из кармана записную книжку, куда заранее перечертил схему, стараясь не сильно наврать с пропорциями. Что поделать — рисовать я не умею. Так, судя по всему, вот это памятник. На момент создания схемы — лишь постамент, точка на плане. А вот этот заштрихованный прямоугольник — дом, построенный для обслуживающего персонала. Трасса и точка с координатами. Теперь понятно, почему центр установлен неправильно. Настоящий центр расположен слишком близко к дороге, в небольшом овраге. Вон, оттуда березки торчат. Ладно, придется лезть туда, ничего не поделаешь. Когда мы подошли к краю поля, собираясь пробраться к настоящему центру, из дома вышел мужчина и направился к нам. Шустро так направился, энергично. Ну и чего ему от нас понадобилось?

— Добрый день, господа! — он вежливо поздоровался.

В ответ мы лишь улыбнулись и продолжали смотреть на интересующее нас место. Лезть в снег не хотелось, но что делать. Мужчина, по-моему, решил, что мы не местные. Правильно — местные редко улыбаются.

— Вы говорите по-литовски? — на скверном английском поинтересовался он.