В нескольких словах описал обнаруженное лесное озеро, которое не отмечено на карте. Казимерас молча выслушал и, в свою очередь, пообещал поинтересоваться в архивах костела. Правильно — может, и там какая-нибудь зацепка найдется, кто знает.

— Ладно, святой отец, — сказал я и полез в машину за картой, — смотрите, что вам надо будет сделать…

В течение пятнадцати минут обрисовал ситуацию, в которую мы влипли, и высказал возможное развитие событий на ближайшие двенадцать часов. Казимерас молча меня выслушал, потом выдвинул несколько предложений, с которыми я согласился — доля здравого смысла присутствовала.

Взял свою сумку и начал переодеваться. На этот раз пришлось маскироваться серьезно. Из сумки достал камуфляжную форму, шарф-накомарник (иначе сожрут комары заживо) и даже краску для «морды лица». Ремень, на бедро — тактическую кобуру и тренчик, которым пристегнул пистолет, чтобы не потерять в свалке, если до этого дело дойдет.

— Словно на войну собираешься, — покачал головой Казимерас.

— А чем это от войны отличается, святой отец? — я вдруг разозлился, причем не потому, что приходится возвращаться, а от того, что вспомнил услышанное вчера от Мечисловаса. Скажи я про это Казимерасу, думаю, он бы разозлился не меньше, или впал бы в изумление. Нет, он сейчас знает только то, что положено; придет время, сам все поймет…

В общем, собрался (не дай Бог, увидит кто — испугается). Мы стояли на проселочной дороге, с одной стороны вплотную подступал лес, с другой — простиралось большое поле, засеянное каким-то растением с желтыми цветами. Рапс, что ли?

— Ладно, святой отец, в общем, делаем, как договорились, но сами туда не суйтесь, не хватало еще под пулю попасть.

Я кивнул и пошел к лесу. На опушке обернулся — у машины стоял Казимерас, который ободряюще кивнул, потом поднял руку и перекрестил. Благословил, значит. Что же, и на том спасибо. До хутора добирался почти три часа, шел очень медленно, боялся наткнуться на случайных людей. Зачем мне такие свидетели? Это же не Гайжунский полигон, где людьми, бродящими по лесу в камуфляже, никого не удивишь. Тут леса мирные, можно сказать, демилитаризованные, никаких маневров не проводится, только от этого не легче — «грязный» здесь лес, злой.

До самой темноты я пролежал на опушке леса, укрывшись среди кустарника и наблюдая за хутором в бинокль. Кто бы мог подумать про такой исход. И ведь никаких признаков не было, черт меня побери!

Только бы тучами небо не затянуло, иначе ни черта не увижу, несмотря на полнолуние! Стемнело, и над лесом повисла полная луна, освещая хутор мертвым светом, пробуждающим черные души оборотней.

Позади меня крикнула какая-то ночная птица. Видно, или хищник какой-то напал, или спугнул кто-то. Крикнула — и опять тихо, будто вымерло все вокруг. Лежать в одной позе жутко надоело, но ничего не поделаешь — надо. Разминался, не двигаясь — просто напрягая и расслабляя мышцы, чтобы не затекли. Посвежело, от луга донесся аромат луговых трав, настоянный на вечерней росе.

А старик и правда боится; как только начало смеркаться, он пробежал по двору, собирая какие-то вещи, и немного погодя закрылся в доме, даже ставни закрыл. Эх, как же на душе сейчас гадко! Ну вот и полночь, пора перебираться поближе к хутору. Я приподнялся на локтях и прислушался — ни звука, даже странно. Словно зло накрывает прозрачным куполом этот хутор, отсекая от окружающего мира. Вдруг раздался вой, протяжный, как по покойнику. А в ответ и перстень затеплился; блеснул еле заметными искорками камень. Почувствовал Нежить наконец…

Пригнувшись и часто замирая на месте, чтобы прислушаться к окружающим звукам, я перебрался поближе к хутору. Добрался до сарая на заднем дворе и присел у стены, достав из кобуры пистолет. Патрон уже был в стволе; еще днем дослал — не лязгать же металлом под окнами. Сделал несколько осторожных шагов по направлению к дому (желательно быть к нему поближе, когда все это начнется) и тут услышал за спиной легкий хрип. Нет, даже скорее слабое рычание, прозвучавшее неожиданно громко, будто зверь стоял за моей спиной. На секунду я замер, еще не веря своим ушам, но потом очнулся — и время остановилось.

Крутанулся, пригибаясь и делая шаг от стены. Вот тут меня и ударило, будто огромными вилами рвануло по лопатке, бросило в сторону. Если бы стоял на месте — все, хана позвоночнику, даже думать нечего! Пытался поднять пистолет, грохнул выстрел, но второй удар, еще сильнее первого, ударил по стволу, выбивая его из рук. Пистолет вылетел и, описав круг, ударился куда-то в бедро (не зря тренчик взял!)

Теперь я это видел — во всем великолепии. Существо, порожденного Тьмой. Высокий зверь, похожий на огромного, вставшего на задние лапы волка. Оскаленная пасть с внушительными клыками и глаза — холодные, светящиеся в темноте желто-зеленым светом. Тварь попыталась ударить меня лапой, но я нырнул ему под руку, хватаясь за нож, висящий на поясе. Еще попытка ударить! Черт, меня швырнуло на стену сарая так, что в глазах искры замелькали. Тень зарычала и бросилась на меня, пытаясь прижать к стене. А вот хрен тебе, Серый Волк! Я резко присел и, словно отпущенная пружина, бросился ему навстречу, ныряя под левую лапу, свистнувшую у меня над головой.

Бой на ножах — это в кино красиво. Противники сходятся в элегантных позах, демонстрируя изящные выпады, пока не встанут лицом к лицу, удерживая руку оппонента, занесенную для удара. В жизни так не бывает!!! Ножевой бой — это быстро и очень некрасиво. Это простая кровавая бойня, победа скорости над разумом.

Я ударил тварь плечом в грудь и начал наносить ему удары ножом в спину — с частотой иглы в швейной машинке. Тут все решает не красота пируэтов, а количество ударов — надо сделать как можно больше и успеть уйти в сторону, чтобы уберечься от смертельного клинча. Тварь выла, с каждым ударом чувствовал, как она дергается, пытаясь ударить меня лапами, но я прижался к ее боку, воняющему мокрой псиной, как к телу любимой женщины — не отдерешь!!!

Еще несколько ударов — и я отрываюсь от него, полоснув напоследок по внутренней стороне бедра, чтобы долго не бегал, тварь! Уже почти встал за его спиной, но тут он меня достал, отбрасывая ударом локтя на землю. Чуть дух не вышиб, Нежить проклятая! Все, он уже не нападал — бросился в сторону леса, припадая на одну ногу и завывая, как побитый пес. Лежа на земле, я нащупал пистолет и, почти не целясь, дважды выстрелил ему в спину. Тварь пробежала еще несколько десятков метров и наконец упала на колени.

Словно в ответ на мои выстрелы, на дороге мелькают фары машины. Ну вот и кавалерия подоспела, успел подумать я. Казимерас, бросив машину у околицы и вооружившись каким-то огромным фонарем, спешит в мою сторону. Успел, святоша, прямо на самое интересное успел…

При свете луны и прыгающего света фонаря, который держал в руках Казимерас, увидел на траве огромное существо, похожее на волка, которое дергалось в предсмертных конвульсиях. Его тело выгибало, словно он пытался избавиться от чего-то, ему мешающего, большие глаза сверкали такой яростью, что приблизиться ближе, чем на несколько метров, никто из нас не решился. Он быстро терял последние силы: я все же неплохо ему шкуру испортил. И тут прямо на наших глазах начало происходить нечто совершенно необъяснимое! Волколак, который перестал шевелиться, стал постепенно приобретать иные черты — человеческие.

С волчьей головы начала исчезать шерсть, появлялись проплешины голой кожи, которые расширялись, превращаясь в голову человека с перекошенным от боли лицом. Затем то же самое случилось и с телом, оставив на траве перед нами, труп пожилого мужчины.

— Йезус Мария! — Казимерас упал перед ним на колени. — Мечисловас?! Саша, что здесь произошло, ничего не понимаю?!

— Плохо, что не понимаешь, — устало ответил я и, повернувшись, медленно побрел к дому. Дел еще много, да и с телом хозяина надо что-то решать, не оставлять же его здесь…

— Больно? — заметив на моем лице недовольную гримасу, спросил Казимерас.