Моисей благополучно миновал Привратника и очутился в тускло освещенном коридоре первого этажа южных ворот Башни. Впереди он слышал шаги, но никого не видел. Шаги затихли. Дева появилась неожиданно, высокая, худая, в черном платье с поясом и капюшоном. Вначале он увидел ее трехногую тень. Откинув капюшон, дева поманила его за собой через галерею, по извилистым и узким лестницам и коридорам, мимо бассейна, какие бывают в банях, через решетчатую дверь, тронутую ржавчиной. Он мог видеть ее только сзади, засмотрелся, и чуть было не свалился в открытый люк колодца. Она удержала его, как змея, обвила шею руками.

Послышался какой-то странный шум, напоминающий ворчание собаки. Перехватило дыхание. Огромный белый пес вышел из ниши в стене. Шепотом дева произнесла несколько слов, успокаивая пса.

«Не сплю ли я… — Уже не раз в течение этого часа Моисей задавал себе этот вопрос. Он никак не мог привыкнуть к реальности происходящего. — Какой-то кошмар…» — Слегка отстранившись, он посмотрел на деву.

— Что вы на меня так смотрите?..

— Не могу понять, куда вы меня ведете…

— Вы думали, что я вас веду в рай?.. а это ад… это нижние этажи Башни… подождите меня здесь… если я не вернусь через пять минут, уходите… вы все поняли?..

— Кажется, да…

— Ну, я пошла… — Дева нажала какую-то педаль в стене и исчезла в проходе, который тут же затянулся, как ряска в зацветшей воде.

Дева появилась так же неожиданно, как и исчезла.

— Он не сможет вас принять, он умер… — Она рассмеялась с каким-то злобным удовлетворением. — А помощники уже заметают следы его пребывания на этой грешной земле… вот так… — Намеренно или ненамеренно дева загремела ключами и повлекла Моисея вверх по узкой лестнице. — А ведь я вас помню… — Дева оглянулась. — И вы меня должны помнить, ну-ну, вспоминайте… тенистый укромный уголок на Чертовом острове, он был моим излюбленным местом, я там купалась… вспомнили?.. вы тогда так напугали меня… ну, что, вспомнили?.. вижу, что вспомнили… ну вот мы и пришли… проходите, не стесняйтесь… — Дева заперла дверь и повесила связку ключей на гвоздь. Некоторое время ключи раскачивались, издавая мерные звуки. Моисей огляделся. Комната была небольшая, с одним окном, из которого открывался вид на южные ворота Башни. Резной платяной шкаф, створчатое зеркало, кровать с пологом. У изголовья кровати стояла китайская ваза с узким горлом, в ногах — столик на изогнутых ножках. На нем коптила лампа, лежали персики и сливы.

— Я знаю, что вам нужно… — мягко заговорила дева и, расстегнув пуговицу на вороте платья, села на кровать. — Простите, может быть, я слишком прямолинейна… эта жизнь все вытравила во мне… присаживайтесь, давайте вспомним время, когда нас сближало не сообщничество, а любовь… ну, идите же ко мне…

Моисей отступил к двери. Отступая, он неловко задел столик. Лампа опрокинулась. Вспыхнула кисея. Делая вид, что пытается погасить пламя, он сорвал со стены ключи, торопливо открыл дверь и выбежал в коридор…

Из Южных Ворот Башни, над которыми, как кошачьи глаза, мигали зеленые светофоры, выехал черный лимузин. Гремя помятыми крыльями, он проехал по Болотной улице, свернул в переулок, поднимающийся на Лысую гору, и вскоре остановился. Из лимузина вышел довольно странный на вид господин в брезентовой полевой накидке и в сапогах с отблескивающими шпорами. Он что-то сказал сопровождающему его незнакомцу, оставшемуся в лимузине и подошел к ржавой оградке.

Это был Тирран и внизу лежал его город, укрытый слоистой синью. Помедлив, он сел на ржавую скамейку. Он сидел и о чем-то думал. Мысли путались. Он провел ладонью по лицу, как будто паутину смахнул, и неожиданно для самого себя тихо рассмеялся, как-то нелепо присвистывая и всхлипывая.

Послышались шаги. Пересиливая боль в спине, Тирран встал и попытался изобразить на лице улыбку. Мимо прошла дева в черном, за ней какая-то женщина, похожая на монахиню. Тирран догадался, что это Лиза. Мысленно он видел ее совсем другой и поразился перемене в ее облике. Лицо Лизы было землисто-бледное, иссушенное солнцем и каким-то горем. Тирран отвел глаза, как-то рассеянно подумал: «Зачем мне все это?..» — потом негромко кашлянул, привлекая к себе внимание…

Было зябко. Астролог поднял воротник плаща и пошел к остановке трамвая. Неожиданно он наткнулся на агентов, которые как будто поджидали его. Он попятился, побежал, споткнулся о кучу камней и упал ничком. Он напоминал и обезьяну, и сову. Агенты подхватили его под руки и поволокли к лестнице. Они знали, что нужно делать, чтобы замести следы. Астролог сопротивлялся, молча, с каким-то детским упорством и чувством. Вдруг раздался какой-то хлопок, и Астролог обвис на прутьях решетки. В ту же минуту агенты растворились в темноте, а лимузин стронулся и, мигая сигнальными огнями, исчез за углом большого и унылого дома с террасой, на которой Серафим пережидал дождь и не заметил, как заснул. Его разбудили звуки и вонь от проехавшего мимо лимузина. Разминая онемевшую ногу и прихрамывая, он спустился вниз и наткнулся на тело Астролога. Он произнес не менее 18 восклицания, прежде чем успокоился.

— Серафим… — позвала его Лиза. Она стояла у ржавой оградки и наблюдала за этой сценой уже несколько минут.

Серафим оглянулся и увидел рыжего приблудного мопсика. Мопсик завилял хвостом и заскулил. Неожиданно, как в ночном кошмаре, распахнулась дверь в доме напротив, двое могильщиков вынесли на улицу тело полковника в куске брезента. Лицо его было сплошь покрыто мелкой сыпью, но спокойное. Он как будто спал.

— Что с ним?.. — спросил Серафим.

— Ты что, с луны свалился?.. — отозвался один из могильщиков, похожий на карлика. — Не видишь, умер полковник… какой-то мор напал на них, мрут, как мухи…

Могильщики положили полковника на подводу.

— А с этим что будем делать?.. — спросил Серафима карлик и подошел к Астрологу. — Боже мой, — вдруг воскликнул он, — мы же его уже один раз хоронили…

— У нас и гроба свободного нет… — заговорил другой могильщик со сломанным носом.

— Я вам заплачу… — Серафим порылся в карманах.

— Хорошо, помоги мне… — обратился могильщик со сломанным носом к карлику.

— Если бы ты знал, как мне надоело перекладывать их туда и сюда…

— Хватит ныть…

— Уехать бы куда-нибудь, от всего этого…

— Куда?..

— Да куда глаза глядят… впрочем, знаю я одно местечко… — Некоторое время карлик описывал прелести какого-то городка. — А какая там стоит погода, и какая там дешевая жизнь, все можно купить…

— Ну, просто рай… — Могильщик со сломанным носом усмехнулся.

— Рай или не рай, но дорога в рай оттуда начинается… н-ноо… — Карлик хлестнул мерина кнутом. Подвода со скрипом покатилась вниз по улице.

Могильщики уехали.

«Что я здесь делаю?..» — Сглотнув комок в горле, Серафим глянул по сторонам и пошел дальше. Уже несколько часов он кружил по предместью в поисках дома дяди Начальника Тайной Канцелярии. В конце концов, он заблудился, попал в какой-то глухой и грязный переулок, который упирался в приземистый дом на сваях с верандой. Серафим повернул назад, перешел шаткий мосток, перекинутый через сточную канаву, и пошел вдоль обрывистого берега. Мутная вода постепенно светлела. Он уже мог видеть колышущуюся под водой траву. Засмотревшись, он наткнулся на угол стены. Из глаз посыпались искры. Потирая лоб, он обернулся и увидел плывущие по воде цветы, а чуть дальше деревянный ящик, застрявший в камнях.

«Похоже, что это гроб…» — подумал он. Крышка гроба была наполовину сдвинута. Боясь обнаружить нечто отвратительное, он подошел ближе. Крышка качнулась, съехала, покойник привстал. Это был Астролог.

Так и осталось загадкой, как гроб очутился в сточной канаве, и что случилось с могильщиками. Испытывая и жалость, и ужас, Серафим склонился над Астрологом.

— Боже, где я?.. похоже, это уже мой третий гроб… смерть меня просто преследует и какое разочарование… трагедия неизбежно оборачивается фарсом… я как Вечный Жид… в тот раз меня латунный образок спас, а я и забыл о нем, еще мать вшила мне его под подкладку плаща… должен вам сказать, что умирать не трудно… первое, что меня там поразило и смутило — это дождь, я такого и представить себе не мог, и еще то, что я не мог ни встать, ни сесть, ни лечь… словами не передать это ощущение… я тонул в каком-то месиве из грязи и сгнивших цветов и не мог понять, где у меня руки, ноги, помню, что было много рук, но я не уверен, что это были мои руки… мне хотелось и выбраться оттуда и хотелось остаться там навсегда, в этой тине и тишине… я был так занят своими ощущениями, что даже не помню, как очутился на ступеньках террасы, между прочим, вполне реальной и загаженной птицами, на ней по вечерам старики играли в домино… стою, оглядываюсь по сторонам, небо над городом просветлело, тучи понемногу рассеялись и одежда на мне как будто подсохла, но запах гнили остался, ужасный запах… и вдруг я обратил внимание, что не вижу Башни, как будто ее корова языком слизала… недоумевая, я поднялся на террасу… там они меня и окружили, целая толпа детей и взрослых… не знаю, они были такими же живыми или такими же мертвыми… удивило меня и то, что все они были на одно лицо, как китайцы… и их становилось все больше и больше… я смотрел на них, ничего не понимая, и вдруг я осознал, что они выходят из меня, как будто я был дверью… представляете?.. и в этот момент я очнулся, гроб наткнулся на какое-то препятствие… до сих пор не могу отделаться от тягостной мысли, что я видел то, что видеть не смел… а вы?.. мне кажется, и вас я уже где-то видел?.. до ужаса знакомо ваше лицо…