Савва невольно зажмурился, увидев, как на него несется все это. Пятясь, он отступил от окна и сел на кровать. Чувствовал он себя отвратительно. Ночью у него был обморок, когда дверь спальни внезапно сама собой распахнулась настежь…

— Бог оставил эту страну, а где нет Бога, там бродят призраки… — сказала дева, как будто прочитав его мысли.

— Что-что?.. — Дрожащими пальцами Савва провел по лицу. Смутное предчувствие какого-то надвигающегося несчастья сдавило горло…

— Тебе уже давно пора быть в Ассамблее… — Дева смешала карты.

— Да, пора… — Савва встал…

В зал ассамблей вошел Певец, несущий некий символ музыки, затем Астролог с гороскопом в одной руке и пальмовой ветвью в другой, за ним Писец с крылышками на голове, сосудом и камышовой палочкой и Держатель Палантина с чашей для возлияний. Позади всех шел, опустив голову, Савва, похожий на мумию фараона. Здоровье его резко ухудшилось в последние дни. Слегка искривленную голую шею его обнимал большой черный бант, подчеркивающий болезненную бледность щек…

Молча, не поднимая головы, Савва сел на свое место, вытянув перед собой изувеченные подагрой ноги.

В зале повисло молчание.

Савва хмуро, вскользь глянул на собравшихся в зале, и закрыл глаза. Все его раздражало. Захотелось свернуться в клубок и заснуть. Не открывая глаз, он поманил слугу и попросил укрыть его пледом. Пока слуга возился с пледом, у Саввы возникали какие-то мысли, но он не придавал им значения.

Как-то вдруг вспомнилось детство, дом с верандами. Ребенком он забирался по узловатому стволу груши на крышу с книгой и кульком липких карамелек. Вспомнился запах и вкус груш, какой-то сладковато-тошнотворный. Как будто покачиваясь на волнах, Савва перенесся в убогую комнатку с лепными херувимами и свисающей с потолка керосиновой лампой, от которой на стенах появлялись изменчивые тени, видения, то лучшее, что видится душе в сумерках. Они выплывали из пустоты, пронизывая невольной дрожью и какой-то странной тоской, от которой он просыпался весь в слезах. Вспомнилась девочка 13 лет с тощими рыжими косичками…

— Хочешь, я тебе почитаю… — услышал он ее слегка картавый голос и подкрутил фитиль лампы. Разноликая, в ночной рубашке с бахромой, она сиротливо сидела на огромной кровати с никелированными дугами и шарами. Бледное, продолговатое лицо, длинные руки, изящно изогнутые, как крылышки, выпорхнули из ночной рубашки. Она раскрыла книгу и стала читать вслух, медленно, то и дело сбивалась.

За окном шумел город, придавленный низким небом. В свисающих полосках липкой бумаги шелестели мухи. На подоконнике пламенели бархатисто-пунцовые герани…

Увиделась уже другая сцена. Как-то неестественно нависнув над комодом, он слушал радио. Передавали последние известия. Она лежала на кровати и читала какую-то книгу. Она вечно что-то читала. На него она не обращала внимания.

— Скажи, ты меня любишь?.. — вдруг спросил он.

Она промолчала, лишь слегка сощурила свои фиалковые глаза.

— Ну, что ты молчишь?..

— Да, люблю… — Податливо вяло она приподнялась на локте, отложила книгу, неожиданно расплакалась и выбежала на террасу.

Он выключил радио. Руки его дрожали. Он так остро ощутил ее смятение. В синей дымке высветилось все ее стройное тело, нерешительно замершее у края открытой террасы. Вскинув руки, она оглянулась. Пальцы ее что-то неуверенно ощупывали в воздухе, запоминали. Поразил ее взгляд, бессмысленно остановившийся…

Паутина сна порвалась, и тени прошлого расплылись по стенам, словно дым…

— Можно начинать?.. — Тирран почтительно склонил голову чуть вниз и набок и за ним все тринадцать заместителей, занимающих семь полуколец, склонили головы чуть набок и вниз.

— Да, можно начинать… — Савва перевел дыхание и, близоруко щурясь, обвел взглядом зал. — Где наш толкователь?..

— Я здесь… буду краток… обстоятельства таковы…

Историк ссылался и на Диодора, и на Луку, показывал изображения помпейских мозаик, приводил цитаты из книг Артемидора и из Далдиса, доказывающих, что уже в то время Избавитель появлялся, чтобы разрушить человеческие планы, если они выходили за пределы дозволенного.

— Одним словом, ты не можешь сказать нам ничего вразумительного… а ты что скажешь?.. — Савва обратился к Министру внутренних дел.

— У меня нет объективных подтверждений… сведения о нем мы получаем как бы из вторых рук… скорее всего, это призрак…

— Призрак, который удаляется, по мере приближения к нему… — Савва нахмурился.

— В жизни есть хоть какой-то смысл, а что в его проповедях?.. право же, жаль тратить время на такие пустяки… — пробормотал Министр и отвел глаза.

— Однако не следует их недооценивать…

— Не хочу подталкивать вас к поспешным выводам…

— Ну, хорошо, что ты предлагаешь?..

— Предлагаю просто устранить эту проблему… свести вопрос на нет… успех не гарантирую, но шансы есть… правда, возможны жертвы…

— Какие жертвы?.. о чем это ты?.. — Савва поднял брови, с досадой, неприязненно глянул на длинную, уродливо изломанную тень, отбрасываемую Министром, и зябко передернул плечами. Он относился к нему с недоверием и даже враждебно.

— Жертв в таком деле не избежать, но, я думаю, они будут вполне оправданы…

Покатился карандаш. Министр подхватил его и торопливо заговорил, глотая окончания слов. Савва слушал его, прикрыв глаза ладонью. Все эти интриги с их низостью и подлостью, беспокойная сутолока в коридорах, заговоры и разговоры о них за 70 лет уже порядком надоели ему. Заговорщики неизвестно откуда появлялись и неизвестно куда исчезали, прежде чем они становились опасны.

— Ладно, оставим Избавителя в покое… что у тебя еще?.. — Савва поднял голову и взглянул на Министра.

— Астрономы докладывают, что в субботу возможно появление кометы… они уверяют, что своей косматой гривой она уже оплела полнеба… Водолея, Козерога и Двойных Рыб она уже увела за горизонт, Овна отбросила, теперь преследует Дракона, который пытается пробраться в щель меж двух Медведиц… она удушает Андромеду своим дыханием, ловит Волопаса, так стиснула Тельца, что он весь изогнулся и сбился с пути… я во все это мало верю, но есть факты… горожане встревожены… и нельзя исключать, что появление Избавителя как-то связано со всем этим…

«Боже мой, даже свою грязную жизнь они приписывают влиянию звезд… — Савва задумчиво потер лоб. — Обрушатся несчастья… ну что же, пусть обрушиваются для вашей же пользы…»

— Кроме того, — продолжил Министр, — вполне возможно наводнение… уже подтоплен цирк, монетный двор… большую часть домов на набережной придется сносить и вновь отстраивать… все это потребует дополнительных расходов…

— Что еще?..

— Я не хотел бы говорить, но вынужден… дело в том, что Старик… — Министр осекся.

— Что Старик?.. он нездоров?..

— Он что-то замышляет, даже голос изменил, стал просто неузнаваем… окружил себя шутами, которые что-то репетируют в тайне…

— Не думаю, что это с умыслом… разве ему старости мало?.. кстати, как идет подготовка к его юбилею?..

— Сценарий готов, но придется ждать, когда кончится дождь и непогода, которая может испортить некоторые композиции…

— Что говорит наш оракул?..

— Его предсказания туманны и неоднозначны…

К Савве подошел мальчик в змеиной повязке.

— Просили передать вам из рук в руки… — Мальчик протянул Савве письмо. Дрожащими пальцами Савва надорвал конверт, из которого на его колени выпала записка. Близоруко щурясь, он развернул ее и прочитал про себя: