- Лорд Серегил, ауренфейе? Рада наконец-то познакомиться с Вами, кузен. Тётушка Клиа водит с вами обоими великую дружбу.

- Давненько, давненько, Серегил, — в голосе Принцессы Аралейн сердечности было куда меньше.

- Ваши высочества оказывают нам великую честь, — отозвался Серегил. — И вы, ваша Светлость, также, — добавил он, поклонившись теперь Алайе, и Алек вслед за ним сделал то же.

Алайя с улыбкой указала им на последнюю из свободных ушеток.

- Рада познакомиться с Вами, Лорд Алек. И, Серегил, Вы только гляньте на себя! Вы повзрослели, и больше уже не тот грустный бедняжка, что был тогда при дворе.

Вперёд выступил слуга, который принёс золочёный винный столик, золотые кубки и тарелки со сладостями. Алайя поощрительно взглянула на Атре.

- А расскажите-ка мне, что это за юный красавчик, которого вы прихватили с собой.

- Это великий актёр, Мастер Атре, недавно прибывший из Нанты, — объяснил Серегил. — Возможно, Вы уже наслышаны о нём и его труппе.

- Ах да, в самом деле. Это было очень мудро с вашей стороны, привести его с собой. Принцессе Элани было весьма любопытно взглянуть на этих актёров.

- Как жаль, что они находятся в столь ужасном месте, — добавила Принцесса Аралейн, словно здесь не было Атре и тот не мог этого слышать.

- О, так всё уже изменилось, Ваше Высочество, — сообщил Серегил. — Мы с Леди Килит и Алеком устроили их в более подобающем месте, на Бакланьей Улице

- Замечательно, — сказала Алайя. — Как же я рада, Мастер Атре, что нынче вечером мы имеем возможность насладиться толикой вашего таланта! Жаль, что вы пропустили предложенное нашему вниманию Дженарией, однако, уверена, у неё имеется для нас кое-что ещё.

Поэтесса снова встала и поклонилась гостям.

- Это честь для меня, Ваша Милость, — ответила она. — Предлагаю вашему вниманию «Час печальных листьев».

- В тени беседки встретились с тобой,

Любовь моя. Обнявшись, мы следили,

как тают солнца поздние лучи.

Разлукой

был взгляд твой опалён,

пылала кожа

прикосновеньями, как обещаньем нег…

Когда ж вечерний лёгкий ветерок

коснулся листьев —

Блёклое на чёрном —

тебя я отпустил -

Лети, моя любовь!

Лети в тот сад,

где лишь воспоминаньем

о ласке рук моих

ты станешь доживать

остаток дней своих,

безмолвных и печальных.

Как отражение,

как сей опавший лист,

потоком памяти навеки уносимый…

- Какая прелесть! — воскликнула Принцесса Аралейн. — Ещё! Хотим ещё!

- Как пожелаете, Ваше высочество, — поэтесса прижала к груди руку. — «Ухожу на рассвете».

Второе любовное стенание было ещё более длинным и заунывным. Серегил развалился на подлокотнике своей стороны кушетки, лениво потягивая из кубка вино и одобрительно кивая при особенно душещипательных переходах. Алек, сидевший возле него, замер с кубком в руке, словно позабыв, что хотел поднести его к губам, и это должно было означать, что он всецело поглощен стихами. Что ж, оба если и играли, то только отчасти: женщина была по-настоящему талантлива. Однако, это не мешало Серегилу, несмотря ни на что, ощущать каждый взгляд Принцессы Элани, украдкой брошенный в их сторону. И поглядывали-то не только на него одного. Рельтеус то и дело посматривал в их сторону, Аралейн также наблюдала за ними, показывая неодобрение уголками своего поджатого рта. Алек же, по своему обыкновению даже не замечал, сколько внимания привлёк к своей персоне.

Закончив декламировать, поэтесса ещё раз поклонилась и удалилась, предоставив эрцгерцогине и её гостям обсуждать стихи без неё. Пропустив большую часть из них, Алек с Серегилом помалкивали, ибо им нечего было сказать, однако Серегил обратил внимание, что Элани так же держит рот на замке и, кажется, чувствует себя не совсем в своей тарелке. Разговоры словно бы витали где-то рядом, вокруг неё, но не слишком-то её занимали. Зато маркиз Кирин оказался истинным ценителем и знатоком поэзии. Похоже, этот вид развлечения вполне отвечал его вкусам, и он даже продекламировал несколько виршей собственного сочинения весьма поставленным, мелодичным голосом. Но даже после этого, он не сделался более открытым, что здорово контрастировало с непринуждёнными манерами Рельтеуса. Так что сошлись эти двое, скорее всего, на общности политических интересов.

Когда тема поэзии была исчерпана, Алайя взглянула на Серегила:

- Ну а теперь черед Мастера Атре, я полагаю?

Атре поднялся и произнёс монолог из своей будущей пьесы, в которой должен был исполнять главную роль — мага, замыслившего добиться любви непокорной женщины. Он был мрачно-страстным, и Серегил, сам того не ожидая, оказался захваченным его игрой. Атре же продолжил другим, теперь уже комическим монологом, изобразив дерзкого, но весьма остроумного слугу бедного дворянина, вечно попадавшего во всяческие переделки. Глядя на него, Серегил улыбался. Даже без всякого грима и костюма Атре ухитрился передать сначала повадки высокомерного чародея, а потом, совершенно вдруг преобразившись, легко запрыгал по двору, сыпля острыми шуточками слуги-шалопая. Да, он впечатлил даже Серегила, который и сам был мастером подобных превращений, хотя его-то аудитория обычно об этом даже не подозревала. Когда пришла пора и Атре откланялся, все вокруг от души хохотали и аплодировали, даже принцесса Элани, которую, похоже, это выступление заинтересовало гораздо более стихов.

- Да Вы просто виртуозный исполнитель, дорогуша! — сказала Алайя, протягивая актёру для поцелуя свою руку и награждая снятым с пальца кольцом.

- У меня просто нет слов, насколько я польщён, Ваша Милость, — сказал Атре, забирая кольцо и одаривая даму таким взглядом, от которого даже старушка залилась девичьим румянцем и была вынуждена прокашляться.

На Атре уже было одно кольцо — с рубином. И Серегил узнал его с лёгким уколом ревности: это кольцо он сам подарил когда-то Килит.

- Думаю, в Римини нет более занятного человека, чем Вы, — воскликнула, совершенно очарованная им Аралейн, вручая ему браслет со своей руки.

- О, Вы необычайно добры, Ваше Высочество, — промурлыкал Атре, однако не сумел скрыть гордости, блеснувшей в его глазах, покуда он отвешивал поклон, прижав руку к сердцу. — Надеюсь, Вы посетите нас, чтобы насладиться этими пьесами во всей их полноте.

- Да, я непременно и очень скоро наведаюсь к вам в театр, — подтвердила та.

- И я тоже, — сказала крон-принцесса, слегка зардевшись, затем стянула с руки одно из собственных колец и вручила ему.

Атре позволили удалиться за дальний столик, к поэтессе, а разговор переключился на иные темы.

- А скажите-ка мне, Рельтеус, что слышно о Лорде Даносе? — поинтересовалась Принцесса Аралейн.

- Как раз на днях я получил от него письмо, Ваше Высочество. Он со своей компанией захватил и удерживает Редпольский мост для королевы, которая уверенно и победоносно ведет свои войска к пленимарским рубежам.

- Ему выпала удача служить в непосредственной близости от моей тётушки, — сказала Элани. — Как же мне хочется послушать его новые рассказы о славных подвигах! Вот только он вернется.

- Да хранит его Сакор, пусть он благополучно вернется домой, — добавила её матушка, которая, похоже, была без ума от потенциального жениха не менее самой дочери.

- Истинно так, Ваше Высочество, — вторил ей Рельтеус. — Быть может, Вы снова посетите наше имение? Данос будет весьма горд возможностью устроить для Вас охоту.

Элани улыбнулась очаровательной детской улыбкой:

- Мне бы безумно этого хотелось.

И чего же именно? — подумалось Серегилу. — Поохотиться? Или видеть рядом с собой этого юнца?

- Он также прислал весточку для крон-принцессы лично. Если позволите, Ваше Высочество?

- Всенепременно, — ответила Аралейн.

Забирая запечатанное сургучной печатью послание, Элани снова слегка покраснела и поскорее сунула его в свой рукав.

- Ещё какие-нибудь известия о войне имеются, Ваша Светлость? — спросила Алайя, которая явно была на его стороне. — Конец-то уже просматривается?