Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Если ты под словами «создавшаяся ситуация» имеешь в виду Джейсона, то у меня хорошее настроение, спасибо. А ты как?

— Спасибо, все хорошо. Я звонила Роджеру, как ты велела, сказала ему, что ты сделала все как надо. Он в восторге, подруга. Сказал, что позвонит тебе, как только сможет. Он сейчас занят. Всякие дела после похорон бабушки, и еще они пьесу ставят.

Несмотря ни на что — даже на непонятные телефонные контакты Мартины с моим отцом, — я обрадовалась:

— Ну и хорошо. Извини, нам нужно заканчивать болтовню. Я же все-таки на задании.

Я прождала еще час, утирая слезы. Телефон молчал. Ну, хоть Мартина поведала мне о мнении отца. Может, папа пытался дозвониться мне на квартиру. Я решила ехать домой по живописному маршруту, через Белсайз-парк. Медленно проехала по улице, на которой стоял дом Габи и Олли, потом назад, и еще раз. В груди у меня постепенно, как клубок, нарастала злость на Олли. Его машины не оказалось возле дома. Я так и знала, что он не поедет домой. Знала, и все. Объяснять ему что-то было совершенно бесполезно, это как разговаривать с котом. Очень типично для моей семьи: мы всегда стараемся закрыть глаза на проблемы.

Глава 30

На следующий день, сказавшись на работе больной, я поехала в гости к Габриел- ле. Олли меня обманул: она не уехала к своей матери. В нашей семье все врут. Удобная привычка. А может, это у нас в генах.

Я обязана была выяснить правду о том, почему Олли ушел от Габи. У меня было чувство, что я тоже виновата в их разрыве.

— Ты не во время! — прорычав эти слова, Габриелла попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом. Но я успела вклинить ногу в дверную щель. Хотя довольно скоро ее вытащила: на мне были открытые босоножки, и когда тяжелая дверь несколько раз ударила мне по голым пальцам ног, я сдалась. Отойдя немного от болевого шока, я закричала сквозь щель почтового ящика:

— Габи! Прошу тебя! Послушай, я же о тебе беспокоюсь. Мы разговаривали с Олли, он…

Дверь широко распахнулась, в проеме возникла разгневанная Габриелла. С опухшим и глазами и пластырем на щеке. Какой смысл им пользоваться? В школе девчонки вечно заклеивали ими прыщи. Думаю, с таким же успехом можно пользоваться светящимися флуоресцентными карандашами — сразу обращаешь внимание именно на то, что хочешь скрыть. Мне, во всяком случае, прыщи не мешали. По крайней мере, было чем себя занять на досуге.

— Заткнись, — прошипела Габриелла. — Ко мне пришла новая клиентка, думаешь, мне надо, чтобы она все это услышала?

— Нет, но я…

— Ханна, просто уходи. Тебе-то, какое дело?

— Не уйду. Нам нужно кое-что обсудить. О, добрый день! — Я придумала, как остаться: пышнотелая темноволосая женщина показалась в прихожей позади Габриеллы. Я помахала ей рукой в знак приветствия. — Простите, если помешала. Я Ханна, невестка Габриеллы. Позвольте заметить: если вам требуется красивое подвенечное платье, вы обратились по адресу.

Габриелла нахмурилась. Женщина просияла:

— О-о, не сомневаюсь. Моя кузина шила платье у Габриеллы, и вид у нее был потрясающий. — И после паузы: — Хотя она стройнее меня. Вы войдете? Не стесняйтесь, я не против. Должна была прийти моя подруга Эмми, но у нее умерла собака. — Женщина склонила голову, видимо, в знак скорби об утраченном четвероногом друге Эмми.

— Буду польщена, — прощебетала я и вошла в дом. Габи загорелой рукой загородила мне путь.

— Дженнифер, вы уверены, что Ханна вам не помешает? — спросила она.

Я ободряюще улыбнулась Дженнифер, показывая ей, что я не волк, а она не Красная Шапочка. Та кивнула:

— Никогда не могу понять, идет ли мне вещь. Мне не помешает услышать непредвзятое мнение.

— Рада буду помочь. — С этими словами я осторожно пробралась мимо моей невестки. Я знала, что Габи не была в восторге, когда ее клиенток-невест сопровождали заинтересованные стороны. Она говорила, что мало кто в состоянии объективно оценить девушку в подвенечном платье. Незамужние подруги, например, будут представлять, как они сами выглядели бы на ее месте. Свекрови доверять нельзя, а матери — тем более. Однажды, рассказывала Габриелла, очень красивая невеста пригласила свою маму посмотреть платье на последней примерке, а реакцией мамы было, как это описывала Габи, «ледяное молчание». «Тебе не нравится?» — спросила невеста, и у нее задрожал подбородок. Габи решила, что или она чего-то не поняла, или мать ревновала, скорее — второе. Но невеста, как рассказывала Габриелла, «исчезла».

Не глядя на меня, Габриелла обратилась к Джен- нифер:

— Вы должны доверять только самой себе. Вы сразу почувствуете, когда найдете то, что вам нужно, — и улыбнулась. — Когда невеста надевает «свое» платье, она начинает даже двигаться по-другому. Начинает улыбаться сама себе. Сами увидите, Дженнифер. Может быть, перемерите сто платьев, но в результате все равно вернетесь к тому, которое создано для вас. В нем будет что-то эдакое — вы сразу его узнаете.

Дженнифер заморгала. Под стеклами ее очков, в которых она смахивала на сову, поблескивали слезы. У Габи вид тоже был немного размякший. Дженнифер засмеялась нервным смехом:

— Наверное, это так же, как познакомиться с мистером «Тем самым».

— Вот именно! — убедительно и вдохновенно воскликнула моя невестка.

— Как вы познакомились со своим женихом? — Я подумала, что этот вопрос вполне тактичен. Но Габи метнула на меня сердитый взгляд.

— Он — мой опекун после досрочного освобождения, — вздохнула Дженнифер.

— О-о, как мило, — опешила я.

Дженнифер захихикала:

— На самом деле это не так. Я просто хотела проверить вашу реакцию. Мы познакомились на работе. Он был моим секретарем. Я с первого взгляда влюбилась. У него, видите ли, проблемы с орфографией, так что ему было трудно составлять письма клиентам. Но я была без ума от его привычки грызть ручку. Один раз на моих глазах он грыз ее три четверти часа, а я глядела на него. А когда я очнулась, то увидела, что все в офисе на нас пялятся.

Габи всегда говорила, что рисовать фасон подвенечного платья — то же, что делать прическу: клиент сразу проникается к тебе доверием. Ты говоришь им о Платье, а они, доверяя тебе эмоционально и физически, обсуждают все свои физические особенности так, как не стали бы ни с кем другим. Вполне справедливое замечание. Но Дженнифер пока еще не сняла даже жакета.

Габриелла воскликнула:

— Очень романтичная история! Я такие обожаю. Иногда клиентка говорит: «Я его люблю… но все-таки…», и меня это беспокоит. Ну, вы меня понимаете. Люди вступают в надежные, комфортные отношения: все спокойно, конфликтов нет, и отношения развиваются ровно. Но разве можно это сравнивать с настоящим чувством? Когда влюбляешься по-настоящему, разве можешь оставаться спокойным?

Они с Дженнифер ворковали, как пара лесных голубей, а я поражалась, глядя на про фессиональные манеры Габи. Ни за что нельзя было догадаться, что вчера вечером ее оставил муж! Но я прислушалась к ее словам: «Все спокойно, конфликтов нет, и отношения развиваются ровно, — но разве можно это сравнивать с настоящим чувством?» Эта фраза могла бы описать наши отношения с Джейсоном. Я пять лет старалась этого не замечать, мирилась с этим, почти подписала брачный контракт с ним, не побеспокоившись прочесть то, что написано мелким шрифтом: «На самом деле любви между нами нет».

Воркование, наконец, подошло к логическому завершению: Габи повела Дженнифер в гостиную. Меня нельзя назвать поэтичной натурой, но я подумала, что когда гостиная заставлена работами Габи, то она становится похожа на царство Снежной королевы. Повсюду белые платья, сшитые для принцесс, не иначе. Их блестки и жемчуга в лучах полуденного солнца наполняют комнату волшебным сверканием и сиянием. Я села в упругое кресло, а Дженнифер кинулась прямо к какому-то платью и погладила его.

Я сидела с блаженной улыбкой, не видя никого вокруг, и чувствовала, как плавно утекает время. Казалось, где-то вдали теплым ручьем журчали голоса. На фоне глубокого низкого тембра Дженнифер было слышно мурлыканье Габриеллы:

52
{"b":"184666","o":1}