Мысли об этом не покидали меня при движении по дороге на вокзал Сьлезин Новый. Заинтриговал меня мой радиоприемник какими-то странными сигналами. «Неужели я стал чрезмерно впечатлительным?» — думал я, выходя из машины. Решил поделиться своими подозрениями с начальником центра радиоподслушивания. Водителя отправил, договорившись, что вызову его по радио, когда будет нужен.

В здании вокзала, если этот маленький грязный домик можно назвать вокзалом, никого не было. Поезда здесь проходили редко. Никто меня не ожидал, а как известно из донесения, поезд прибыл точно. Временно я не имел никакой связи. Вышел из вокзала. Жара стояла невыносимая, нечем было дышать.

Предполагал, что машина разведчиков стоит где-то близко. Посмотрел на ближайших улицах, там никого не оказалось. Пот заливал мне глаза, каждую минуту я вытирал лоб. Сел в тени и начал считать, чтобы успокоиться. Успешно пользовался этим способом всегда, когда нервничал. Приближался к сотне, как вдруг заметил знакомую фигуру разведчика из Вроцлава. Он подошел ко мне и начал оправдываться:

— Заскочил перекусить. Наблюдаю за ней днем и ночью без перерыва. Со вчерашнего дня первый раз удалось поесть.

— Но пунктуальность в нашем деле обязательна, уважаемый товарищ. Что можете сказать нового?

Достал карту и показал — пошла в южном направлении, он продолжает наблюдение, но следить за ней трудно: осторожная и все время находится на открытой местности.

В сторону вокзала шли трое: две женщины и мужчина среднего возраста. Выглядели как туристы. Встал и подошел к вокзалу, делая вид, что изучаю расписание. При этом вынул платок и вытер шею, посматривая на мужчину. Я не знал разведчиков из Кельце и использовал условный сигнал. Мужчина усмехнулся и подошел ко мне. Обменялись несколькими общими фразами. Это была действительно разведгруппа из Кельце.

Приходилось быть крайне осторожными. Мы ведь находились на местности, где должна произойти встреча связного со шпионом.

Обратился к ним:

— Помните, товарищи, нужно вести себя самым обыкновенным образом. Малейшая ошибка может спугнуть зверя.

Разделились на несколько групп. Я отвечал за дальнейшие действия по отношению к преследуемому шпиону. Его можно было арестовать в ходе встречи, либо продолжать наблюдение, чтобы обнаружить соучастников и узнать их систему связи.

Охота началась. Моя группа, в которую кроме меня входили разведчица и разведчик, двигалась на некотором удалении от связной. Выглядели мы как тройка жаждущих отдыха горожан. Странным могло показаться лишь наше желание время от времени смотреть в бинокль. Но мы старались делать это незаметно.

Связная задержалась на окраине леса, тянувшегося вдоль шоссе. Она перепрыгнула канаву и скрылась из глаз. Используя радиостанцию, немедленно проинформировал об этом вторую группу, которая обходила ее с противоположной стороны.

Решил занять наблюдательный пункт на другой стороне шоссе. Залегли в густых зарослях. Кусты скрывали нас от связной, а мы в бинокль видели ее прекрасно. Она лежала на траве и, похоже, спала.

Прошел час. Солнце палило вовсю. Связная продолжала лежать без движения. Не шевельнулась даже при оглушительном треске трактора.

Через два часа разведчик глянул на меня:

— Надеюсь, товарищ капитан, что она приехала сюда не только отдохнуть…

— Черт ее знает! Возможно, шпион подвел или осторожничает, не подходит к ней.

— Посмотрим. Спит, ну и пусть спит. Подождем.

— У вас есть карта? — спросил я. Хотелось просмотреть все дороги, которыми связная могла бы возвращаться.

— Думаю, товарищ капитан, что она поедет скорее всего через Ченстохову, Ополе до Вроцлава, а оттуда дальше, до Згожельца.

— Согласен. Но может также ехать через Краков…

— Товарищ капитан, — перебила разведчица, — наблюдаемая поднялась.

Взял бинокль и увидел, что связная встала и пошла в направлении шоссе, по которому шагал одинокий молодой мужчина. Он был без пиджака, в рубашке с засученными рукавами. Я объявил по радио тревогу. Через минуту должна была состояться долгожданная встреча.

В середине следующего дня вернулся в Варшаву. На площади Избавителя встретил друга из университета. Он начал хвалиться успешно сданными экзаменами, в то время как я… я только махнул рукой. Ничто не предвещало, что в ближайшее время мне удастся взяться за науки.

Привезенные пленки немедленно отдал для проявления. Ходил по кабинету и нервничал: что скажет шеф? Было ли мое решение правильным?

Принесли первые снимки, оказавшиеся очень четкими. Со снимка на паспорте смотрело на меня лицо связной. Вторым документом было профсоюзное удостоверение, третьим — удостоверение с места работы в торговой сети в Кельце.

Жалел, что не можем сравнить чернила всех документов. Разведка привлекает к работе инженеров-химиков, которые специализируются в подделке чернил. Не вызывало сомнений, что все документы связной были подделаны, а может, найдены или украдены. Связная носила крайне распространенные имя и фамилию: Мария Ковальская.

Через несколько минут принесли остальные снимки, кстати, они меня больше всего интересовали. Делали их ночью, в спешке… Осторожно взял их в руки. На счастье, они были удачными. Не знаю, что бы было, если б фотографии не удались. Взял лупу, и тут зазвонил телефон. Звонил адъютант генерала, начальника НИИ ракетной техники, к которому я напросился на прием. Положив документы в портфель, нажал на кнопку звонка.

— Прошу проверить, живет ли в Кельце Мария Ковальская.

Генерал встал. Он был небольшого роста, лысый. Усталое лицо при улыбке прояснялось. Выглядел лет на пятьдесят. Признаюсь, я входил в кабинет с некоторым волнением. Оно, однако, рассеялось под дружеским взглядом серых глаз генерала. Я сел на указанное им кресло. В кабинете было душно, несмотря на открытые настежь окна, завешенные от солнца портьерами.

— Адская жара сегодня, — начал генерал, включая вентилятор, стоящий на письменном столе.

— Да, очень жарко, а до отпуска далеко. Хоть бы знать, когда можно будет ехать.

— Предполагаю, не только о погоде будем говорить? Что привело вас ко мне? Слышал, что пробиваетесь уже несколько часов.

— Так точно, товарищ генерал. У меня срочное дело. — Вынул из портфеля пачку снимков и подал их генералу.

Он надел очки, взял первый снимок и посмотрел на меня таким взглядом, что мне стало не по себе.

— Возможно, товарищ генерал, вы взяли плохой снимок… Пожалуйста, есть другие.

— Минуточку, — пробормотал генерал, внимательно рассматривая снимки: некоторые откладывал сразу, в другие долго вглядывался. Поправил очки и посмотрел на меня с явным изумлением. — Откуда это у вас? — тихо спросил он и, не ожидая ответа, добавил: — Ведь это очень секретные, сверхсекретные сведения. Вы меня понимаете? — Вынул платок и начал вытирать вспотевший лоб. — Это схемы нашего нового изобретения. Не полностью, а его часть. Изобретения, очень важного для укрепления обороноспособности. Если ваша служба этим интересуется и даже имеет эти чертежи, то здесь что-то не в порядке. А если не в порядке… Наверно, сами это понимаете…

Мне сделалось холодно. Не думал, что дело может быть таким важным…

— Товарищ генерал, — сказал я, — нельзя ли узнать, в чем состоит важность изобретения. Какие функции оно должно выполнить и в каком находится состоянии?

Генерал снял очки и медленно начал их протирать.

— Это будет специальное устройство для уничтожения снарядов, управляемых на большом расстоянии.

— Так называемая «антиракета»?

— Нет, совершенно иное. Извините, но пока не могу сказать вам ничего более…

Позже я узнал еще несколько подробностей об этом изобретении. Известные причины требуют от меня сокращенной и искаженной формы рассказа. Это должно быть, скажем, несколько усовершенствованное радиолокационное устройство. Ракета, поднявшаяся, допустим, с территории Западной Германии, могла быть схвачена этим радаром почти от момента старта. Затем включался бы сильный источник концентрированных инфракрасных лучей большой мощности. Эти лучи имеют задачу сжечь систему управления или самонаведения ракеты. Таким способом ее можно было бы уничтожить в любом месте…