Ястреб стал перед Слокосом, и держась кривой рукой за рукоять меча, надменно взирал на бывшего гвардейца.

— В чем дело, низший? Почему ты прекратил работу?

— Мой напарник пошел за водой — сквозь зубы процедил Слокос.

— Н-да — хмыкнул охранник. Он расслабился, и когда Слокос решил, что опасность миновала, внезапно обрушил ему на спину сплетенный из медных жил хлыст. В момент удара электрический конденсатор, спрятанный в рукояти, давал мощный разряд, парализующий мышцы. Слокос изогнулся от страшной боли. Работающие вокруг низшие прервали свое занятие и с затаенной ненавистью смотрели на ястреба. Тот уловил скрытую угрозу в их напряженных поздх и защелкал кнутом.

— Работать! Работать!

Со всех сторон к нему на помощь спешили другие ястребы. Низшие нехотя принялись за работу. Прибежал Киш с амфорой горячей воды.

— Что случилось, Слокос?

— Да ничего особенного — осторожно массируя распухшее место, ответил бывший гвардеец — Просто имел удовольствие насладиться укусом медного скорпиона.

— Передохни — предложил Киш.

— Хватит, наотдыхался! Эта скотина — Слокос кивнул в сторону стоящего неподалеку с нарочито безразличным видом ястреба — только и ждет, чтобы мы встали. Он тут же пустит в ход своего скорпиона.

— Нет — умно сказал Киш — он, конечно, твердолоб, но не настолько, чтобы рискнуть повторить свой «подвиг». Тем более, что у него, кажется, нашлось другое занятие — С этими словами Киш указал на быстро удаляющегося охранника и, приложив руку ко лбу, стал всматриваться в дорогу, вьющуюся в противоположном конце рудника — Никак не пойму: что там?

Слокос, обладавший соколиным зрением, прищурился и буркнул:

— Гонят очередную партию мяса.

Окруженная со всех сторон воинами, по дороге шла нестройная толпа низших. Они еще не освоились со своим новым положением и пытались выглядеть людьми. Но Слокос знал, что через три дня они будут выглядеть так, словно всю свою жизнь провели на этом руднике.

Ястребы уже приступили к обработке вновь прибывших. Безжалостно избивая корчащихся людей бичами, они разбили толпу на пары и стали расставлять их по участкам. Двое очутились рядом со Слокосом и Кишем. Ястреб начал объяснять новеньким, что они должны делать, но они никак не могли понять, чего от них добиваются. Тогда охранник показал рукой на стоящего неподалеку Слокоса — идите, мол, учитесь. Низшие покорно поплелись выполнять приказание. Они стали в нескольких шагах от Слокоса и стали наблюдать за тем, как он и его напарник льют воду на мгновенно разбухающие клинья. Их бездействие раздражало Слокоса, и он кинул ястребу:

— Скажи им, пусть помогут!

— Вот еще! — Oщерился тот — Еще успеют наработаться. А ты вкалывай! Вкалывай — Ястреб ненавидел Слокоса.

Бывший гвардеец оценивающе смерил взглядом гнилую фигуру надзирателя и, ничего не сказав, вновь принялся за работу. Его, сильные руки заколачивали заранее заготовленные клинья, а Киш поливал их водой. Новенькие, видимо, поняли, о чем говорил Слокос, и один из них, постарше, сделал нерешительное движение помочь Слокосу. Охранник угрожающе щелкнул кнутом. Слокос распрямился и процедил:

— Что, гнида, не по-твоему вышло?!

Охранник размахнулся и ударил Слокоса. Но тот словно не почувствовал боли и продолжал стоять, вызывающе смотря на ястреба. Тот ударил еще раз. Слокос не пошевелился. Ястреб разозлился, обругал низшего и ушел.

Поведение Слокоса вызвало одобрение новых товарищей по несчастью. Один из них похлопал бывшего гвардейца по плечу и подозвал своего спутника. Они склонились над скалой и начали забивать клин.

— Кто вы — спросил Слокос.

Новичок беспомощно покачал головой и произнес несколько странно звучащих слов. Он явно не рассчитывал, что Слокос поймет его, но тот понял — гвардейцев учили азам нескольких языков. Это был ахейский, и он был знаком Слокосу.

— Кто ты — спросил он на этот раз по-ахейски.

Новичок обрадовался и стал быстро и горячо говорить. Слишком быстро. Из сказанного Слокос понял лишь то, что их новые знакомые — моряки с ахейского судна, захваченного атлантами. Почему титаны приказали захватить судно — обычно они не занимались морским разбоем — Слокос не понял, но на всякий случай сочувственно поцокал языком.

До вечера они работали вместе, а когда, окруженные охраной, вернулись в большой серый дом, где, спали низшие, выяснилось, что их нары находятся рядом. Новых друзей звали Ибрудос и Глебус. Они были молоды. Когда-то они были веселы и очень любили петь песни.

Командор был прав, обвиняя Кеельсее в том, что тот ведет двойную игру. И не прав в то же время. Номарх действительно втайне формировал несколько полков, которые подчинялись лично ему, а не дерганому фигляру фараону Рату. Навербованные из потерявших надежду бедняков, пленных кочевников, напоенные, накормленные, готовые грызться зубами за нежданно свалившееся на них благополучие, воины боготворили Кеельсее. Одно движение руки — и десять тысяч отборных, великолепно вооруженных воинов были готовы ринуться на любого врага великого номарха. Вот только на кого они должны двинуться? Этого Кеельсее еще не решил. У него было много врагов, как вне Кемта, тaк и в самой стране.

Кочевники и запада, налетавшие на быстрых пятнистых лошадях. Стройные линии лучников Кемта отбрасывали их назад в пекло пустынь, но они с завидным постоянством появлялись снова и снова, сея смерть и огонь.

Дикие пираты с побережья Великого моря, чьи украшенные демонами легкие триеры и тараки совершали лихие налеты на ощетинившееся крепостями побережье. Время от времени они прорывались в глубь страны, и требовались нешуточные усилия, чтобы заставить их бежать на свои корабли. Правда, в последнее время они поуспокоились — номарх вел с ними таинственные переговоры, но от этих заросших диким волосом детей моря следовало ожидать любой пакости.

Волновались земледельцы, плели интриги утратившие власть номархи. Даже сопливый мальчишка фараон Рату, погруженный в похотливую возню со своей женой и поставляемыми номархом Келастисом наложницами, и то влез в какой-то заговор. Когда соглядатаи доложили об этом Кеельсее, он засмеялся, но затем призадумался. Не все гладко в солнечном Кемте.

Но хуже всего была последняя новость. Верный человек, служивший не за деньги, а из преданности — ой, как не много таких людей — донес номарху, что вновь поднимают голову жрецы Сета, бога мрака. Тайна покрывала естество и поступки этих людей. Кеельсее даже не понимал, чего они добиваются, власть мало интересовала их. Что же тогда? Удары их были быстры и непредсказуемы, а появлялись и исчезали они так внезапно, что отряды храмовой стражи даже не успевали схватиться за оружие.

Во дворце номарха готовились к вечерней трапезе. Предстояло сидеть за столом, подавая приближенным пример в неприхотливости и умеренности. Год был неурожайным, и надвигался голод. Номарх должен был страдать вместе с народом, и он страдал, запивая жидким пивом жареные зерна пшеницы, приправленные жидкими побегами молодого папируса. Наутро об этих скромных трапезах знал весь Кемт, возбуждая себя ненавистью против фараона Рату, в трапезах которого купленная на вес золота у дальних восточных народов черная икра сменялась тающими во рту язычками фламинго. Каждый из этих язычков будет камнем на могилу глупца Рату!

Резко отодвинув от себя груду папирусов, Кеельсее поднялся из-за стола и щелкнул пальцами. У него возникло желание.

Появилась невысокая черноглазая женщина, и номарх, не тратя время на лишние разговоры, повалил ее на ложе. Можно бы было сделать это после трапезы, но зачем противиться зову природы, тем более что он может проделать это и после? Сил пока хватало!

Покончив с этим приятным занятием, Кеельсее поднялся и одернул складки хитона.

— Иди к себе.

Наложница так же безмолвно выскользнула за дверь, а номарх, приняв важный, слегка напыщенный вид, прошествовал в обеденную залу.

Его уже ожидали. Сидевшие за столом, а их было человек двадцать, встали при его появлении. Кеельсее прошел к высокому, стоящему во главе стола обеденному трону и уселся в него. Низко склонившийся прислужник поднес таз с водой. Поплескав руками воду, Кеельсее вытер их и лишь тогда кивнул — садитесь.