Как говорилось в приказе Дункансона капитану Кэмпбеллу, старый лис и его сыновья не должны были спастись, но Господу было угодно, вопреки всем злоумышлениям людским, чтобы два юных сына Макиэна уцелели: случилось так, что младший из них не поверил сладким словам Кэмпбеллов и следил за солдатами пристальнее, нежели его отец и братья, которые поверили заверениям в дружбе и считали себя в безопасности. Сей юноша был уверен, что за лживой улыбкой Кэмпбелла скрывается коварство, и потому, когда все легли спать, он укрылся в укромном уголке и принялся исподтишка наблюдать. Когда после полуночи он заметил нескольких солдат, его подозрения укрепились, так что он разбудил одного своего брата; тот долго отказывался верить, что против них что-либо замышляют, и твердил, что солдаты ничего не затевают, просто, будучи вдали от гарнизона, они расставляют часовых, а из-за непогоды тех, кто несет дозор, приходится часто менять, вот и все. Юноша же повторял: «Надо предупредить отца» и наконец убедил своего брата пойти к Макиэну, который ночевал в помещении по соседству. Словам юноши Макиэн не поверил, но все же позволил сыновьям отправиться на разведку. Они же, зная все потайные места в поселении, укрылись близ караульни, где вместо одного часового нашли восемь или десять солдат, из-за чего исполнились подозрений и подобрались так близко, как только могли, и услышали, как один солдат говорит другому: «Не нравится мне это дело, и знай я заранее, что им прикажут выполнить, я бы отказался сюда идти, да вот беда, один командир знал, что к чему, пока не стало слишком поздно». Еще солдат добавил, что готов сражаться с мужчинами глена, но убивать их во сне ему противно. На что другой ответил: «Вся вина на тех, кто отдает такие приказы, а наше дело — повиноваться офицерам». Услышав эти разговоры, юные горцы поспешили по возможности тихо вернуться в дом, чтобы сообщить отцу, но когда они подошли ближе, то увидели, что дом вождя окружен, и услышали выстрелы и крики изнутри; будучи безоружными и не в состоянии спасти отца, они решили бежать, дабы в будущем служить своему королю и своей стране и отомстить этим кровожадным убийцам, позору не только страны, но и всего рода людского.

Следует также упомянуть, что двое из тех, кто давал Макиэну слово чести, отказались принимать участие в расправе, за что их посадили под замок в Глазго, где они и оставались еще несколько недель назад; что с ними сталось ныне, я не знаю.

Вот, сэр, в полном соответствии с Вашей просьбой, изложил я описание той ужасной и бесчеловечной резни, какую устроили в Гленко. Вы требуете доказательств истинности этой истории, ибо, как Вы пишете, многие в Англии не верят, что такое возможно, а мерзавцы избегли справедливого суда. Люди считают, что правительство не могло отдать подобного приказа, и, по Вашим словам, никогда не поверят без убедительных доказательств… Чтобы устранить всякие сомнения, скажу, что вскоре в Лондон прибудет полк милорда Аргайла, и вы сможете спросить у самого Гленлиона, у Драммонда и прочих исполнителей этого гнусного приказа; смею утверждать, что никто из них не будет запираться, ибо они знают, что весть о нечестивом преступлении разошлась уже по всей Шотландии, и нам тут поистине удивительно, что в Англии еще кто-то сомневается. Нет, Гленлион ничего не отрицает, он даже похваляется содеянным и оправдывает себя. В «Королевской кофейне» в Эдинбурге он сказал, что сделал бы это снова, что зарезал бы любого человека в Шотландии или в Англии, не спрашивая, почему, если бы король отдал ему такой приказ, и что именно так надлежит поступать верным подданным; а из достоверных источников мне ведомо, что Гленлион и прочие обратились к Совету за наградой, каковая им была обещана за разорение Гленко в полном соответствии с приказами.

Что ж, достаточно о сем скорбном предмете; если же Вы сочтете, что сказано мало и что нужны иные доказательства, я с удовольствием их предоставлю.

Гэл с острова Скай, где он был торговым агентом Маклаудов, Мартин Мартин сочинил увлекательное и яркое «Описание западных островов Шотландии», где с научной для своего времени точки зрения описаны местные жители и их обычаи. Считается, что именно эта книга вдохновила доктора Джонсона на путешествие в Хайленд и по островам; по отзыву Джонсона, «никто не может писать хуже, чем написан отчет Мартина о Гебридах». Разумеется, Мартину недостает джонсоновского остроумия и стиля, однако он лишен свойственных доброму доктору предубеждений, вследствие чего многое замечал.

Местные жители в большинстве своем румяны; это место почти не ведает эпидемических заболеваний, не считая оспы, каковая случается, но редко, и забирает жизни многих молодых людей. Еще у детей бывает коклюш, известны лихорадка, расстройство кишечника, дизентерия и западение небного язычка, болезнь госпела, колики и обычный кашель, возникающий от простуды. Самый распространенный способ лечения простуды и плевритов таков: хворому отворяют кровь.

…Когда западает язычок, его обыкновенно вырезают следующим образом. Берут длинное перо, привязывают к нему конский волос, делают петлю и помещают над нижней частью язычка, а потом отрезают все, что ниже волоса, при помощи ножниц; после же больному дают хлеба с сыром, отчего рана заживает. Эта хирургическая операция здесь общепринята, и страждущие после нее исцеляются. Свежие раны тут смазывают мазью из золотарника, валерианы и свежего масла. Болезнь госпела лечат двумя способами: при первом кладут больного на живот, а на спину ему, якобы в нужное место, выливают ведро холодной воды; и это помогает. Второй же способ таков — берут щипцы и раскаляют их на огне докрасна, после чего оголяют больному спину и слегка касаются оной щипцами выше поясницы, отчего больной стремглав выбегает из дома, по-прежнему ощущая ожог, и бегает, покуда боль не утихнет, что случается весьма скоро, и после этого исцеляется.

На Льюисе изобилие зерна побудило местных варить несколько сортов спиртного, прежде всего виски, а еще треста-риг, то есть живую воду, каковая перегоняется трижды, и последнюю местные зовут уишибо бол, то бишь виски, каковой с первого глотка растекается по всем конечностям. Двух столовых ложек этого напитка вполне достаточно, а ежели увеличить дозу, дыхание может пресечься и жизнь подвергнется опасности. Оба напитка приготовляют из овса.

Я видел великое множество крыс в деревне Роудил, и эти твари доставляют немалое беспокойство местным жителям, истребляя посевы, проливая молоко, пожирая масло и сыр и т. д. И, вопреки всем усилиям, извести сих тварей долгое время не удавалось. В деревне развели кошек, но положение лишь усугубилось, ибо на одну кошку приходилось не менее двадцати крыс. Наконец один местный житель, более дальновидный, чем все прочие, нашел способ делать своего кота сильнее: после каждой стычки с крысами он давал животному теплого молока, и так со временем стали поступать и остальные, и в итоге в деревне не осталось ни единой крысы, потому что кошки всех задавили.

Один из обитателей этого острова, будучи прибит ветрами к острову Харрис, связался с теми, кто торговал с Глазго, и его уговорили отправиться туда. Он был поражен и продолжительностью пути, и величиной королевств, за каковые посчитал он острова, мимо которых они проплывали; самый протяженный из них был не более двадцати четырех миль в длину, однако все они намного превышали размерами его родной остров.

Прибыв в Глазго, он ощутил себя так, словно очутился в совершенно новом мире, чьи язык, обычаи и прочее были ему неведомы; он не мог себе представить, что кто-то строит из камня такие большие дома, что улицы можно мостить плитняком (он счел, что это — творение природы, ибо ему не приходило в голову, что люди станут прилагать усилия, чтобы замостить дороги, по которым ходят). Он стоял у двери дома, в котором его поселили, и с восторгом оглядывался по сторонам, а когда мимо прокатила карета, запряженная двумя лошадьми, решил, что животные везут за собой маленький домик, где живут люди; кучера он высмеял за то, что тот сидит так неудобно, ведь разумнее было бы пересесть на лошадь. Колеса кареты и способ передвижения привели его в полное изумление.