И вот, в тот злополучный день дурачку на глаза попались эти самые трубы, одну из которых наши герои превратили в место жарких своих встреч. Нет, дурачок и раньше видел эти трубы тысячу раз, но как-то не обращал на них внимания – а здесь ему на глаза попались не только трубы, но и некий инструмент: большой молоток, или даже маленькая кувалда, которую для каких-то целей наварили на длинную железную рукоять.

 «Какой интересный молоточек! – подумал дурачок, беря в руки этакую диковину, - а интересно, чё будет, если таким молоточком ка-ак дать по железной трубе?»

 Чисто теоретически, дурачок догадывался, что если врезать железным молотком по железной трубе, то будет громкий БУМ!!! Или – БУХ!!! Или даже – БАБАБАХ!!!!!!! Но беда в том, что во все времена всем дурачкам всегда не терпится проверить теорию практикой. И он размахивается этим самым молотком, и бьёт, что есть сил, по трубе. А труба, как назло – та самая…

 …Нет, он не хотел ничего такого – он ведь даже не знал, что там, в трубе, кто-то есть. Он просто хотел сделать громкое БУМ! И это БУМ!!! у него получилось – он даже сам не ожидал, каким громким будет это БУМ!!! – и ему так понравилось, что он неторопливо зашагал к выходу, по пути делая БУМ!!! каждой трубе…

 Прости, читатель, что приходится говорить об интимных подробностях, но… Но ты – надеюсь, взрослый человек, и прекрасно знаешь, что может случиться с женщиной в такой ситуации. Оно и случилось. И я полагаю, ты не будешь, как последнее быдло – вроде тех, что с матюками отгонял от трубы доктор – веселиться на этом месте. Ведь ничего весёлого-то здесь нет – страшно всё это, очень даже страшно! Просто представь себя на их месте в тот момент, когда дурак со всей мочи опустил этот свой дурацкий молоток – физику-то в школе, надеюсь, изучал? Про звуковые колебания параграф помнишь? То-то же.

 Я уверен, что от шока они оправились не сразу. А когда оправились, ощутили острую, непереносимую боль. Оба. И стали делать всё, чтобы эта боль прекратилась. И – бесполезно! Словно в капкане! Волки и лисы, попав в охотничий капкан, чтобы вырваться на свободу, перегрызают себе лапы – а здесь что грызть будешь? И – как?…

 И вот, из трубы доносится плач и вопли: уже не до стыда, не до позора – вырваться бы! А тем временем, кончился обед, и работяги возвращаются в цех, и слышат из трубы некие странные звуки. И вот уже кто-то заглядывает в трубу, а кто-то в неё уже и лезет, и… Впрочем, что рассказывать? И так всё понятно: для кого – беда и позор, а для кого и реалити-шоу. А начальник здравпункта, который бегает перед трубой и отгоняет ржущих гегемонов, ещё и добавляет им, сукам,  веселья.

 Ладно, пора закругляться. Их увезли на «скорой» – а как извлекали из трубы, да как их там доктора потом освобождали, не наше с вами дело. Наше с вами дело – узнать, что было дальше. А дальше было вот что: выйдя из больницы, они оба поспешили в заводской отдел кадров – срочно писать заявления об уходе по собственному желанию – и чтобы близко потом к этому заводу не подходить! А в отделе кадров им сказали, что, мол, фиг вам, а не «по собственному»! И  вообще, их «персональное дело» будет разбираться на парткоме, а то обнаглели совсем – сверхплановую продукцию в бордель превратили!… Бесстыдники!

 И было партсобрание, на котором сидели климактерические тётки с обесцвеченной завивкой, и увешанные орденами-медальками старые маразматики, и ударники-передовики-новаторы, чьи просящие кирпича мордаунты украшали заводскую Доску Почёта. Ну, и товарищи из райкома, естественно, тоже были, а как же!… И весь этот паноптикум, всё это сборище уродцев всё в подробностях выспрашивало: да как же они, коммунисты и передовики, докатились до жизни такой? да куда же смотрели семья и школа? да как же коллектив остался в стороне, да почему не повлияли на них?… И вообще – давно это у них? а в трубе – давно?… а сколько раз?… а в каких позах?… а ещё – в каких? И осуждающе качали головами жирные климактерические блондинки, и старикашки в орденах-медальках, и передовики-стахановцы с мордами гоблинов и интеллектом троллей – и пускали слюни, и похотливо потели поднятые в единогласном порыве ладони, когда решили исключить «морально разложившихся» из партии. А товарищи из райкома мысленно листали порножурнальчики – те самые, что изъяли у фарцовщиков бойцы ОКОДа, да принесли в райком – а потом товарищи из райкома говорили Правильные Слова: о Советской Семье и о Советской Морали. И о Советской Нравственности тоже говорили. И о том, что лучшее воспитание совецкого человека – это труд, а лучший воспитатель – крепкий трудовой коллектив. Вот ему-то мы их, голубчиков, и отдадим теперь на растерзание – pardon, на перевоспитание… А «по собственному желанию» – накось, выкуси!     

 И они остались работать на заводе. Правда, они сыграли, таки, ва-банк: через некоторое время их, всё же, были вынуждены уволить – а как уж они добились этого, я и не знаю. Зато, знаю другое: когда настали «весёлые девяностые» и в стране началась приватизация, главный герой, успевший переквалифицироваться из пролетария-токаря в акулу капитализма, сделал немало для того, чтобы завод благополучно разорился. И не мне его упрекать: на его месте я, возможно, ещё открыл бы в заводском Музее Трудовой Славы элитный бордель со стриптизом.

 В качестве иллюстрации к рассказу использована репродукция картины художника Василия Шульженко "ПО ПРОСЁЛОЧНОЙ ДОРОГЕ"

 Думаю, те, кто учился в школе после 1991 года, даже не знают, что это такое - ну, а те, кто учился прежде, или служил в совецкой армии, при одном упоминании слова "политинформация" навострили ушки. Поэтому - для тех, кто не знает - объясняю: политинформация - это такая десятиминутка перед первым школьным уроком, проводившаяся раз в неделю, во время которой ответственный за её проведение знакомит вас с последними политическими событиями в стране и в мiре. Вопросы докладчику, насколько я помню, не предусматривались.

 Как правило, среди учеников назначался кто-то, кому в качестве "общественной нагрузки" вменялось каждую неделю готовить эти политические десятиминутки - но бывало и так, что на каждую неделю назначался новый "политинформатор" - чтобы, так сказать, повышать уровень политической зрелости всего класса. Вот по такой схеме и было поставлено это дело в классе, в котором я учился.

 Естественно, всякая политинформация, в идеале, выстраивалась по схеме: "достижения и миролюбивая политика советчиков - проколы и агрессивная политика антисоветчиков". На практике же... конечно, всё выглядело несколько иначе, и случались на этих самых политзанятиях разные весёлые казусы. Всё зависело от того, кто готовил доклад: если этим делом занималась какая-нибудь тошнотворно-правильная девочка-отличница, то можно было смело посвятить десять минут списыванию у соседа не выполненной домашней работы по алгебре или химии. А если "политинформатором дня" становился, например, лохматый гитарист Димка - то в течении этих же десяти минут можно было узнать что-то интересное из мира рок-музыки...

 Ну, и я однажды проводил политинформацию в десятом классе - и больше мне этого дела не поручали. Я просто, очень творчески отнёсся к процессу: принёс в класс целый ворох газет, ни одной из которых, кстати, не прочёл - а затем, пользуясь тем, что наша литераторша обычно опаздывала к началу урока на две-три минуты, начал делать свой "доклад", не дожидаясь её.

 А начал я его всего с одной фразы, которая и задала общий тон этих десяти минут:

 - Господа! - начал я, - всем вам давно и хорошо известно, что любой из заголовков в совецких газетах идеально подходит в качестве подписи к фотографии двух гомосексуалистов, занимающихся своим грязным делом. Поэтому, для начала, кратко пробежимся по заголовкам - и посмотрим, о чём писали наши газеты в течении прошлой недели...

 Дальше я просто начал читать заголовки. Уже первый из них вызвал самую настоящую истерику в классе. Он звучал так: "Проходчики Северо-Муйского тоннеля берут повышенные обязательства!"...