...Короче говоря, те двое, что везли на рынок мясо и застряли в дороге, подчаливают к филфаковской общаге. И произносят своё магическое заклинание. А в общаге живут, среди прочих, двое студентов-бурятов - Гомбо и Зорик, и кто-то из них, в аккурат, в этот момент оказывается поблизости... Дальше - уж совсем просто: Зорик (или это был Гомбо? неважно) подходит к коменде и говорит, что брат, однако, приехал... однако, надо переночевать... брат, однако-то, с другом - так что, пару матрасов пли-из... завтра уедут. А "брат" украдкой суёт коменде нежно-голубую пятёрку со Спасской башней - и вопрос решён!
А, едва оглядевшись в комнате студентов-земляков, гости произносят:
- Однак-то, выпить нада! За знакомство! - и извлекают на свет Божий пару пузырей...
...Я уже говорил в самом начале, что среди других добрых бурятских обычаев, есть один, который мне нравится больше других: буряты питаются мясом. И закусывают тоже. Правда, у Гомбы и Зорика мяса сейчас нет - но это всё фигня: мясо есть у гостей, в кузове машины. И значит, праздник состоится! Правда, гостям не совсем удобно: поднимаясь на четвёртый этаж, они обратили внимание, что остальные студенты смотрят на них как-то... не совсем одобрительно, что-ли... А встреченная ими на площадке между вторым и третьим этажами факультетская красавица Ритка демонстративно отвернула носик - и гости услышали, как она шепнула Наташке: " ... - Фу-у!... Буряты..." - и что-то там такое про исходивший от них запах сказала. И пошла к себе в комнату - пить жидкий "кофейный напиток" (85% ячменя, 10% цикория, 5% кофе) и читать "Чётки" Ахматовой и "Камень" Мандельштама. Она вообще была эстеткой, Ритка эта - а ты, малыш, пока прервись ненадолго, и сходи, плюнь в глаза тому умнику, который рассказывал тебе, будто в сысысэре все народы были братьями и никакой межнациональной неприязни в помине не было. Была, малыш, была - и никогда никуда не денется. И если ты уже сбегал и плюнул, то мы продолжаем.
Итак, подготовку к празднику жизни гости вместе с хозяевами решили проводить не в комнате, а непосредственно, на кухне: там и места побольше, чтобы мясо разделывать - и плитка помощнее. Гости совсем не думали, что их кулинарные приготовления произведут такой фурор на всё население филологической общаги - а представители принимающей стороны, Гомбо и Зорик, никак не думали, что именно в этот вечер и на этой кухне выдруг обнаружится, что у них в общаге столько друзей! Иначе, чем ещё можно объяснить, что через каждую, буквально, минуту, на пороге кухни появлялся кто-нибудь из здешних обитателей - неважно, однокурсников, или старших - и весело приветствовал их:
- О, привет, Зорик! здорово , старина! Готовите? Праздник у вас? Клёво! Зайдём, поздравим!... - а когда кулинарные приготовления были закончены и вся четвёрка переместилась в комнату, действительно, туда стали заходить и поздравлять, присаживались "на две минуточки", выпивали-закусывали - и, пожелав счастья "имениннику", быстренько убегали...
Через десять минут таких "посиделок". один из "квартирантов", недоумённо глядя на хозяев, спросил:
- Я, однак-то, не понял, парни: у кого из вас день рожденья-то?
- Ни у кого, - невозмутимо ответил Зорик.
- А чо они, однак-то, вас поздравляют всё время? - не унимался гость.
- Жрать хотят, - подал голос тихоня Гомбо, - а у нас мясо, однако...
- Так нада им дать мяса, и пусть сами готовят! - резонно возразил гость, - а то, они у нас всю водку выпьют - а у нас мала. У вас ещё есть, однако, водка?...
- Много давать придётся, - возразил Зорик, - они все жрать хотят, вся общага. А водку у коменды купить можно, если чо...
- Тогда, однако, зови их и скажи: кому, однак-то, мяса надо - пусть к машине идут! А то, не дадут посидеть, однако! Скажи: щас спущусь и дам, кому мяса нада...
...Через час в общаге царило редкое оживление: на всех пяти этажах, в кухнях и в комнатах на плитках студенты варили, тушили, жарили мясо... В своей комнате, украшенной букетом из сухих трав и репродукцией Обри Бёрдслея, откинув прочь репринт Андрея Белого, на кровати страдала от переедания красавица Ритка. На соседней кровати, с томиком Блока в руках, страдала верная подруга Наташа... На насыщение всех голодных ушло больше половины коровьей туши - но приехавшие буряты ничуть не жалели об этом: договорившись с комендой, что они поживут у парней пару дней, они выдали вредной тётке кусок стегна - да ещё и получили с неё пять "полбанок". Праздник продолжался...
...А ещё через два дня гости уехали. Провожать их собралась, едва ли, не вся общага. Зорик и Гомбо - тихие и незаметные прежде троечники - за эти дни вдруг сделались очень уважаемыми в общежитии людьми. Когда грузовик отъехал от крыльца общежития, Гомбо почувствовал, что кто-то осторожно трогает его за плечо. Он обернулся. Рядом стояла факультетская красавица Ритка - эстетка, недотрога и любительница поэзии Серебрянного Века:
- Гомбочка, миленький... Скажи: а ваши буряты к нам ещё приедут? - в глазах у Ритки светилась чистая, почти детская надежда, - скажи, ведь буряты к нам ещё приедут?... правда же?...
...Кто-то говорил мне, что через полгода после этого Ритка вышла за Гомбо замуж. Правда или нет - не знаю.
Вечерний кошмар оперуполномоченного
Сашка Вольф не был "белокурой бестией" - он был (и доселе остаётся) самым, что ни есть, семитско-семитствующим семитом. Правда, это не важно - важно другое: внешность у Сашки - не то, чтобы ярко-выраженная семитская, скорее - этакая обще-южная: чёрные кудрявые волосы, карие глаза, кожа смуглая опять же... Принять его можно хоть за грека, хоть за итальянца, хоть за кавказца. Ну, и пользуется этим Сашка иногда при соблазнении юных дев... Впрочем, это тоже неважно.
А важно, как мы увидим из дальнейшего повествования, где и кем Сашка Вольф работает. А работает он - на зависть всем нам! - там, где ему платят зарплату за то, что интересовало его с самого детства. Правда, платят не так, чтобы очень - но, тем не менее... В музее работает Вольф, научным сотрудником. А так как с детства он буквально помешан на старинном оружии, то числится он в музее ни кем-нибудь, а ведущим специалистом, ответственным за изучение и сохранение музейного собрания аркебуз, палашей, мортир, фузей и прочего колюще-режуще-стреляющего антиквариата. То есть, Сашке не только удалось воплотить в профессию своё детское увлечение, но и стать чем-то вроде живой иллюстрации к замечательному рассказу Михаила Веллера про оружейника Тарасюка. Такие вот дела...
А теперь - собственно, вводная часть закончилась, и мы переходим, собственно, к повествованию о том, как Вольф, тратя личные деньги и время во имя торжества исторической науки, едва не стал жертвой ментуозной бдительности и не превратился в исламского террориста-подрывника - со всеми вытекающими...
Итак, дело было так:Сашу Вольфа я встретил на улице 31 августа 2001 года - день в день, ровно десять лет назад. Был тёплый летний вечер, который я надеялся провести с кружечкой пива в одном летнем кафе, которое мы в том сезоне очень любили, и которого - увы! - больше не существует. Я неторопливо шёл по улице, предвкушая, как сейчас сяду за столик, как появится кто-нибудь из знакомых, как мы неторопливо поболтаем о том, о сём... А тут - Вольф навстречу несётся: глаза горят, вся фигура - в каком-то порыве вперёд. Не иначе, как тоже спешит пивка попить после целого дня, проведённого среди музейной пыли.
- Шолом! - говорю, - привет хранителям древностей, сдувателям пыли веков с артефактов! Пойдём, что-ли, по кружечке портера откушаем?...
- Не могу! - говорит Сашка, - лучше идём со мной, и скорее! Тут - такое!...
- Чего стряслось-то? - спрашиваю, - и где это видано, чтобы ты от потребления пива уклонялся?
- Понимаешь, - говорит он, сегодня директору музея позвонили какие-то таджики - они ремонтируют старый особняк на углу Проспекта и N-ской улицы, бывший штаб кавалерийской дивизии, ну, ты знаешь этот дом... Так вот: они там, не то в подвале, не то на чердаке какие-то сабли нашли, винтовки ржавые, штыки, наганы... Ну, сам понимаешь: такого "счастья" им даром не надо - а в милицию звонить страшно: они же через одного - без документов, да с нарушением регистрации... Короче, позвонили они в музей: забирайте, мол - да мал-мала деньга туда-сюда давай. Вот меня и отправили, - Сашка выразительно посмотрел на меня, - пойдём со мной! Поможешь всё это хозяйство в музей доставить!
