- Здравствуйте! - говорит Мишка тем дедам, - а не подскажете ли мне, где здесь живёт-поживает героический и краснознамённый Иван Иваныч, храбрый ветеран былинных времён гражданской войны?
- А не пойти ли тебе, хлопчик, на хер? - отвечают ему деды, - а то, ходят здесь всякие, выспрашивают чего-то... Чё тебе надо-то, паря? Зачем тебе Иван Иваныч понадобился?...
- Да я, понимаете ли, журналист из военной газеты, - говорит Мишка, слегка смущённый таким нерадушным ответом стариков, - человек я подневольный. А нужен мне Иван Иваныч ваш лишь затем, что получил я приказ: взять у него интервью. Приказ, сами понимаете...
- Понимаем, - говорят деды, - приказ - это другое дело!... Журналист, говоришь?... А ты самогон пьёшь, журналист?
- Пью, - отвечает Мишка, не совсем понимая, куда и к чему старики клонят.
- Ну, раз пьёшь, - отвечает тогда один из дедов, - то пошли в дом, журналист. Выпьем за знакомство! Я - твой Иван Иваныч, расскажу тебе всё, чего надо...
И все втроём они идут в дом - Мишка и оба недружелюбных и суровых старика. И садятся за стол, и на столе появляется бутыль самогона, и сало, и лук, и солёные огурцы из кадушки, и грибочки маринованные из подполья, и варёная картоха из чугунка - добрая такая деревенская закуска. И героический старик Иван Иваныч начинает рассказывать о своих былых подвигах в гражданскую войну. И, чем больше сидят они, тем больше Иван Иваныча "несёт": он уже и орден свой Мишке показал, и Мишка сфотографировал его, одетым в этот орден - а дед Иван Иваныч всё рассказывает и рассказывает - Мишка записывать не успевает. А второй дед всё сидит и молчит. Пьёт самогон, закусывает - и молчит. А потом вдруг подаёт голос:
- Ну что ты врёшь? Что ты врёшь, дурак старый? - это он к краснознамённому Иван Иванычу обращается, - ну не было этого! Не так всё было! Я-то, я-то лучше помню, как оно было тогда... - и, обращаясь к Мишке: - Ты не слушай его, дурака старого - он всё напутал. А дело, короче, было так... И начинает, значит, второй дед - звали его Петром Василичем, кстати - излагать собственную версию событий полувековой давности. Его рассказ не сильно-то и отличается от того, что говорил Иван Иваныч до этого - но, некоторые нюансы расходятся.
А Иван Иваныч слушает-слушает рассказ друга - да вдруг и сам перебивает: - Нет! Ну послушал бы ты себя со стороны!... Ну что ты мелешь, что мелешь? Дело-то вовсе и не так было!... - и начинает излагать свою версию. А Пётр Василич не соглашается, и оба старика начинают жарко спорить, обвиняя друг друга в старческом маразме и попытках сфальсифицировать историю Отечества. А Мишка слушает их - он уже отложил в сторону блокнот и карандаш - а потом и говорит:
- Я так понял, что и Пётр Василич - тоже мужественный боец за установление совецкой власти в Забайкальском крае? Тоже отважный герой и ветеран гражданской войны?
- Да какой он герой?!! - кричит раздухарившийся Иван Иваныч, - он - контра недобитая! Семёновец! Урядник казачий!... Эх, - поворачивается он к другу, - жаль, не добил я тебя, Василич, тогда, весной девятнадцатого!...
- Ну вот, опять врёшь! - кричит Пётр Василич Иван Иванычу, - это не весной было, а по осени! И не ты меня, а я тебя, суку красную, тогда пожалел, когда ты из седла кувыркнулся! Пристрелить тебя, Ванька, тогда надо было...
- Ага, "пристрелить"!... - передразнивает Иван Иваныч, - да ты лучше вспомни, как ты сам тогда... - и оба деда вступают в увлекательную перебранку, в которой припоминают друг другу всё: и отбитую кем-то у кого-то невесту, и боевые стычки гражданской войны, и взятые взаймы, да так до сих пор и не отданные сапоги, и давний спор на предмет раздела охотничьих делянок... А потом кто-то из них вдруг и говорит:
- Ладно, хватит! Давай лучше выпьем! - и все пьют самогон, и закусывают его салом, и огурчиками, и грибочками, и картошкой с луком. И снова пьют. И - рассказывают - теперь уже на два голоса - о гражданской войне в Забайкалье...
...Когда на следующий день Мишка, заночевавший в избе Иван Иваныча, уезжал в расположение своей части, оба старика нагрузили его провиантом: салом, грибами, огурцами. С самогоном у них вышел спор: каждый из них утверждал, что его продукт - лучше, а от соседского наутро голова болеть будет. Сошлись на том, что всучили Мишке и самогонку от Иван Иваныча, и от Петра Василича - а он, мол, приедет в свою часть, да и сравнит...
Мишкин материал вышел 7 ноября в окружной газете. На фотографии, иллюстрирующей интервью, были сняты оба старика - Иван Иваныч и Пётр Василич - а снизу была подпись: "Герои гражданской войны в Забайкалье такие-то...". О том, что второй участник интервью - герой гражданской войны с совершенно противоположной, белой стороны, Мишка ничего не сказал редактору. Зачем?...
Королевство собственного изобретения
Как всегда, это была одна из взбалмошных идей Мишки - если бы не он, то я ни за какие посулы в тот день от кресла-книжки-сигарет не оторвался бы. Но Мишка - он всегда такой: ему всегда больше всех нужно, в этом он - весь! Настоящий европеец - хоть и считает себя сибиряком. И, если честно, то я его за это уважаю...
Так вот: прибегает ко мне Мишка, и сразу - с места в карьер: " - Старик! Ты знаешь, какой у нас завтра день? День Байкала!..." (Мишка, надо сказать, к Байкалу вообще очень трепетно относится, даже собирался одно время новое религиозно-философское учение создавать - Байкалианство). Ну, меня-то, честно говоря, все эти ура-патриотические пляски по поводу "священного моря" и "жемчужины планеты" никогда особенно не трогали: мне, если честно, глубоко плевать, что будет с Байкалом, если лет через двадцать-тридцать на его берегах будут жить какие-нибудь китайцы или таджики с киргизами (а всё, чувствую, к тому и придёт). Но Истина - Истиной, а Мишка - всё же, друг...
- Ну, и что, - спрашиваю я его, - ты предлагаешь отмочить по этому поводу?
- Идея такая, - принимается излагать Мишка, - завтра в честь Дня защиты Байкала на Набережной, возле твоего любимого памятника царю Александру III планируются торжественные гулянья: будет губернатор речь толкать, потом всякие барды будут петь - ну, и сувениры там разные продавать будут... Короче говоря, весь народ на Набережной сосредоточится...
Я ещё не совсем понимаю, к чему он клонит - но, судя по его возбуждённому состоянию и блеску в глазах, вижу: задумал Мишка нечто весьма и весьма необычное. Уж не в губернатора ли бомбу собрался кинуть?... А у меня в это время, совсем забыл сказать, сидит давний мой знакомый - отставной полковник МВД, старый сыскарь. И он, смотрю, уже и профессиональный интерес и к беседе, и к мишкиной личности проявляет.
- Слушай, - говорю я тогда, - уж не хочешь ли ты теракт замутить? Лавры Каляева тебе покоя не дают, что-ли?...
А он смеётся: - Нет, всё гораздо круче! - и начинает извлекать из сумки какую-то ткань тёмно-синего цвета. - Я, - говорит, - придумал вот что: нужно на острове, который у нас по центру Ангары, установить Флаг Байкала! Огромный, тёмно-синий флаг! Ты представляешь, как это будет здорово смотреться? Большое тёмно-синее, цвета байкальских вод, полотнище развевается над Ангарой - и его видно со всех точек Набережной!
Тут я вспоминаю про этот остров: есть в самом центре Ангары, прямо по главному фарватеру, небольшая отмель. На отмели этой растёт одинокий ивовый куст, да трава - а больше там ничего и нету. Хотя, нет! - там ещё, вроде бы, старый бакен на южной косе валяется... Остров этот называется Сибиряковским - в честь иркутских купцов Сибиряковых: уж не помню, для каких нужд, но в XVIII веке Сибиряковы его приспособили. Кстати, во времена Сибиряковых, да и позже островок этот был не один: на этом месте их было штуки три или четыре - но в 1950-е годы, при проведении берегоукрепительных работ на Набережной, там добывали гравий - и все острова, в результате, срыли. Один только Сибиряковский остров и остался...
