Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вдруг с неба сорвался и полетел вниз метеор, излучая зеленовато-белый свет. Он летел быстро, прочерчивая по черному небу слабый тлеющий след. И не успел метеор еще погаснуть, как уже новый, еще более яркий, полетел вслед за ним, точно намереваясь опередить его.

Начинался метеорный дождь. Особенно много падало метеоров в северо-восточной части неба. Красивое это зрелище — золотой небесный дождь.

Наконец я решил трогаться к пристани, чтобы у костра скоротать остаток ночи. Уже спускаясь в низину, я с сожалением подумал о том, что мне не придется увидеть с этой горы пойму на рассвете, когда ползущий туман затянет ее серебристой пеленой и она в самом деле будет похожа на бескрайнее море.

Митя и Коля

Снег на бугре давно растаял, и в желтый сыпучий песок ноги проваливались по щиколотку. Хотелось разуться и походить босиком.

Митя сел, свесив с обрыва длинные тонкие ноги, и зачерпнул пригоршню песку, тяжелого, с блестками кварца.

— И зачем мы тащились сюда? — ворчливо заговорил Митя, обращаясь к стоявшему рядом с ним синеглазому мальчику в черном полушубке и белых чесанках с калошами. — И все, Колька, ты: «Пойдем да пойдем на затор взглянем!» А тут никакого затора.

Стряхнув с колен искристые песчинки, Митя кулаком сдвинул на затылок малахай. Из-под малахая выбилась смятая прядь волос и упала на крутой смуглый лоб мальчика.

Коля молчал. Он смотрел на Воложку, сплошь покрытую большими и маленькими льдинами, и, казалось, даже не слышал, что говорил Митя. Льдинам было тесно, они с шумом наползали одна на другую, натыкались на берега и снова устремлялись вперед, точно торопились поскорее выбраться отсюда на безбрежный простор коренной Волги.

Извилистая Воложка, к осени местами совсем пересыхавшая, в весеннее половодье разливалась широко, словно море, затопляя чуть ли не половину лесистого Телячьего острова. Кое-где вода подбиралась даже к избам восточного края деревни, стоявшим на пологом берегу.

— Вчера по Воложке еще ходили, а ночью… на вот тебе — вскрылась! — проговорил удивленно Коля, глядя на узкую полоску песчаной отмели на самой середине реки.

Здесь, при слиянии Воложки с Волгой, в ледоход возникали заторы. Стоило двум-трем большим льдинам встать поперек русла, как сразу получалась пробка. На них лезли другие льдины, и тотчас вырастала ледяная гора. Но гора эта была непрочной. В какой-нибудь миг она с треском и грохотом рушилась, и ледяное крошево устремлялось вперед, в Волгу, по которой величаво плыли огромные белые острова.

— А я ночью раза два просыпался, — сказал Митя. — Ох, и ветрище завывал! У нас ворота с петель сорвало.

Он глянул на приятеля.

— А ты, верно, и не слышал ничего?

Слегка наклонившись вбок, Митя вдруг схватился за Колин портфель, который тот держал в опущенной руке, и с силой дернул его к себе.

Коля пошатнулся и сел на песок рядом с Митей.

— И что это ты какой нынче важный? — засмеялся Митя. — Будто индюк бабушки Дарьи.

— Знаешь, о чем я целый день думаю? — сказал Коля, словно и не слышал вопроса товарища.

— Ну-ну, скажи, — все так же насмешливо проговорил Митя. — О том, как на луну взобраться?

Намотав на палец длинную лямочку от шапки, свисавшую на плечо, Коля негромко и задумчиво сказал:

— Мы с Иваном Петровичем в самую полночь на Воложку бегали. Как раз в то время, когда лед ломало.

— Да что ты!

— Иван Петрович больше и не ложился, — продолжал Коля. — Расстраивался… На Телячьем острове буровая бригада.

— А чего же расстраиваться? — перебил Митя. — На острове теплушка есть, а продукты всякие туда еще позавчера отправили. С запасом на три недели.

— Не об этом разговор!

Коля ударил пяткой по торчавшему из песка обломку корня не то сосны, не то другого какого-то дерева, стоявшего когда-то на этом месте. Корень треснул и рассыпался золотистыми гнилушками, дымя мягкой полупрозрачной и тоже золотистой пылью.

— Нынче с острова обещали доставить в лабораторию образцы породы. Они здесь вот как нужны! — Коля помолчал. — А теперь жди, когда лед пройдет.

Митя кивнул головой.

— С неделю, как есть, пройдет!

— Неделю — самое меньшее, — согласился Коля, — а то, может, и дольше. А Ивана Петровича Москва торопит с анализами.

— Завидую тебе, Коль… Сам начальник геологической экспедиции живет у вас на квартире. А у нас… — Митя хмыкнул и махнул рукой.

— Ничего-то ты, Митька, не понимаешь! — вдруг загорячился Коля. — Слышал бы ты, как Иван Петрович про Ирину Васильевну говорит… про твою квартирантку. Не зря ее на Телячий остров послали… на такой ответственный участок. «Наша Ирина Васильевна — боевая девушка!» — так Иван Петрович про нее говорит.

— Тоже мне боевая, — протянул Митя, — а сама… стыдно даже сказать, чего боится!

— А чего же она боится?

— Раз вышла утром в сени да как завизжит! Я к двери, за мной мать. А она стоит посреди сеней и руками лицо закрывает. «Ой, — говорит, — никак в себя не приду! Из угла мышь сейчас выскочила…»

Митя посмотрел выразительно на приятеля.

— Ну и что же?.. Ну и подумаешь! — не глядя на Митю, проговорил Коля. — Может, она никогда в жизни мышей не видела?

— Сочиняй! — засмеялся Митя.

Внизу на прибрежной тропинке показались гуси. Впереди не спеша вышагивал большой старый гусак: длинная шея и спина его были белые, а бока — грязно-коричневые.

— Коль, видишь? Гаврилычев Нефтяник идет, — сказал Митя и запустил в гусака комочком сухой глины. — Эх, промахнулся!

Осенью и зимой всюду вокруг изыскатели бурили скважины. Одна буровая вышка появилась и на лесной поляне, рядом с домиком лесника Гаврилыча, недалеко от того места, где сидели ребята. Любопытный гусак часто подходил к вышке. Как-то раз он взобрался на край открытого железного бака с нефтью, поскользнулся и упал в нефть. Жена Гаврилыча долго мыла гусака теплой водой с мылом, но он так и остался грязно-коричневым. Деревенские мальчишки прозвали его Нефтяником.

— Купаться пришла гусиная гвардия, — добавил Митя и пошарил вокруг рукой: нет ли где еще камешка.

Гуси остановились у самой кромки сырого песка. Гусак оглянулся на гусынь, робко столпившихся вокруг него, видимо, приглашая их последовать за ним, и вошел в воду. В этом месте между льдинами образовалось голубое озеро. С обрыва видно было, как гусак поплыл, выпятив грудь и поводя под водой красными перепончатыми лапами.

— И куда поплыл, дуралей? — сказал Митя. — Льдины в ловушку его поймают. Правда, Коля?

Коля не ответил.

А льдины и на самом деле начали сближаться, и озерцо становилось все уже и уже. Гусыни на берегу заволновались, что-то лопоча на своем непонятном языке. Наконец и гусак, отплывший от берега метров на пять, заметил грозившую ему опасность и повернул обратно.

Но было уже поздно. Льдины, словно стараясь опередить друг друга, неслись прямо наперерез гусаку.

Митя сдернул с головы малахай и ударил им по голенищу сапога.

— Крышка теперь Нефтянику!

— А по-моему, нет, — возразил Коля.

В это время водяной коридор, по которому плыл гусак, настолько сузился, что плыть по нему стало уже невозможно.

На берегу поднялся переполох. Гусыни загоготали громко и тревожно. Они топтались на одном месте, не решаясь броситься на помощь гусаку. А он вдруг выпрыгнул на одну из льдин, отряхнулся и гордо поднял голову.

«Го-го-го!» — победно закричал он. Потом взмахнул крыльями и полетел к берегу.

Митя внезапно потерял всякий интерес к гусям. Он нахлобучил на голову малахай задом наперед и поглядел на ослепительно сверкавшую пеструю ото льда Воложку, вдали подернутую прозрачной золотистой дымкой.

Время близилось к вечеру, но на солнце было тепло, словно в мае, и уж как-то не верилось, что еще только вчера стояла пасмурная погода и дул сырой, холодный ветер и, казалось, ненастью не будет конца. А сегодня весь день сияло солнце, неистовое, молодое, и небо было необыкновенное — влажно-синеющее и такое бездонное, что смотреть на него долго не было сил, начинала кружиться голова.

59
{"b":"179322","o":1}