Натали засмеялась, и Людмила обратилась к ней:

— Натали, неужели он тебе нравится? Такое чучело?

Жорик, засунув руки в карманы брюк, шикарно улыбался.

— Он не чучело,— сказала Натали.— Просто он русский. Да?

— Он?! — возмутилась Людмила и ткнула в меня пальцами с сигаретой. — Он не русский. Он по национальности — идиот!

Теперь весело засмеялся Жорик. Он тряхнул своими роскошными кудрями, хлопнул меня по плечу и сказал радостно:

— Слава, ты оскорбил наш род! Я должен с тобой рассчитаться. О'кей?

Я посмотрел на Натали и ответил:

— Сегодня я уже занят.

И Жорик понимающе посмотрел на Натали.

— О, конечно. Я тоже сегодня очень занят. Я сам тебя найду, когда освобожусь. Не беспокойся, Слава! О'кей?

Натали достала из сумочки конверт, что-то сказала ему по-французски. Жорик роскошно ей улыбнулся, взял конверт и, тряхнув кудрями, поклонился. Людмила на это что-то резко сказала по-английски. Он взял ее под руку и повел к лестнице. Только тут до меня стало кое-что доходить.

— Натали, как это он хочет со мной рассчитаться?… На дуэль, что ли, меня вызвать?… А?…

Натали встала на цыпочки, обняла меня за шею и поцеловала в лоб, как покойника.

— Сначала я с тобой рассчитаюсь, Слава. Да?…

На кухне она увидела загроможденную дверь чулана.

— О-ля-ля! Это что такое, Слава?

Я растерялся.

— Это так… Я сейчас уберу…

— Подожди! — остановила меня она. — Что там за дверью?

— Чулан…

Она нахмурилась.

— Что это «чулан»?

— Ну, кладовка такая…

Она посмотрела на меня насмешливо.

— Там живут… крысы? Да?

— Почему?

Она стала рассказывать шепотом, как страшную сказку:

— У меня в пятизвездном отеле живет таракан… Вот такой таракан! Да? — она показала пальцами размеры гиганта. — А у тебя живут во-от такие крысы. Да? Ты боишься крыс, мой маленький герой?

Я обиделся и сказал:

— Там живет убийца.

— В твоей кладовой? — удивилась она. — Зачем он тебе?

Пришлось ей в двух словах рассказать про чулан. И про Мангуста, убийцу моего бывшего шефа. Она слушала меня очень внимательно.

— Ты видел, как он убил? Да?

— Нет.

Она спросила многозначительно:

— Ты его подозр-р-реваешь? Да?

— Да, — отмахнулся я. — Подозреваю! Ну и что?

Она весело рассмеялась.

— Людмила права. Ты маньяк! Ты всех подозреваешь! Да?

Я даже не понял сначала, что она имела в виду.

— Кого это всех?

— Всю Европу! — смеялась весело Натали.— Ты правда думаешь, что Европа только тем и занята, что губит твою Р-р-россию? Зачем ты так нехор-р-рошо о нас думаешь, Слава?

Я рассердился.

— Напрасно смеешься. Когда ваши крестоносцы завоевали Иерусалим, сразу же был образован Тевтонский орден одновременно с тамплиерами. Первый поход на прибалтийских славян он начал уже в 1147 году! Европа убивала и выжигала моих предков огнем и мечом с наших земель!

— С ваших? — прищурилась Натали. — А где ваши земли? Да?

Пришлось ей объяснить:

— От Венеции, которую основали славяне-венеды, до Веденца на Балтике. Самого богатого города в мире! Тогда, конечно…

— Такого города я не знаю. Да?

— И вы ни черта не знаете! И для вас история — тайна! — бушевал я. — От вас скрывают, что Веденец сожгли ваши крестоносцы!

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Откуда ты все это знаешь, Слава?

— Я историк, мать моя! — сказал я гордо.

— Ты ругаешь меня, Слава? — насторожилась она.

— Почему?

— Ты сказал «мать». Вы так ругаетесь. Да?

Я обнял ее.

— Оставим эту тему. Не для этого ты сюда пришла.

Она отстранилась, спросила тревожно:

— Ты ненавидишь Европу? Да?

Я засмеялся.

— Наоборот. Это вы ненавидите нас. И боитесь.

Она улыбнулась загадочно.

— Я тебя не боюсь, Слава. Да? И ты, — она обняла меня за шею, — пока я с тобой, ты тоже не бойся крыс. Да?

Мы в первый раз по-настоящему поцеловались. Ей пришлось оттолкнуть меня локтями.

— О-ля-ля! Какая стр-р-расть! Подожди. Я приведу себя в пор-рядок. А ты пока убери эти бар-р-рикады и накр-рой на стол. Да?

Она принесла из комнаты свою кожаную торбочку, сосредоточенно в ней пошуршала и достала две красные свечи.

— Это поставь на стол. Да?

— Зачем? — не понял я.

— Мы будем здесь сидеть, — объяснила она.

— Почему сидеть?

Она засмеялась.

— Ты хочешь ужинать стоя?

Я обнял ее.

— Я вообще не хочу ужинать.

Она округлила перламутровые глаза.

— О-о-о! Ты стр-рашный мужчина. Да?

— Увидишь,— я ее поцеловал.— Потом поужинаем.

Она удивленно посмотрела на меня.

— У вас это так делается? Да? Потом ужинают? Да?

Мне было не до смеху.

— Ты сюда ужинать пришла?

Она посмотрела на меня умоляюще.

— Слава, я хочу, чтобы все было очень хор-рошо. Очень кр-расиво. Да? Разве ты этого не хочешь?

— Хочу, — улыбнулся я. — Только у нас, наверное, разные понятия о красоте.

Она не поняла мою шутку и немножко обиделась.

— Сегодня ты все делай так, как я говор-рю. Да?

Она достала из торбочки целлофановый мешок.

— Где у тебя ванная?

В ванной она вынула из мешка халатик, махровое полотенце, мыльницу, зубную щетку в синем футляре и какие-то бутылочки и тюбики с кремами. Она основательно подготовилась к расчету. Она улыбнулась мне застенчиво.

— Иди. Да? Когда я выйду, чтобы стол был готов и свечи горели. Да?

Я все так и сделал. Правда, подсвечников у меня не было, и свечки пришлось воткнуть в две пустые бутылки из-под пива. Я еще расставлял закуски, когда она появилась на кухне в голубом халатике.

— Какой кошмар-р! — всплеснула она руками.

— В чем дело? — не понял я.

Она подошла к столу и вырвала свечки из бутылок. Сама нашла в шкафу маленькие розеточки для варенья и, подержав донышко одной свечки у другой, приклеила их к розеточкам. А бутылки убрала в угол кухни.

Я с удивлением наблюдал за ее действиями. Она села к столу и сказала довольно:

— Вот теперь хор-рошо. Да? Садись.

Я сел и спросил:

— А раньше-то почему было плохо?

Она нахмурилась.

— Раньше было очень неприлично. Да?

Я не понял, что там было неприличного, и открыл бутылку шампанского. Она подняла бокал.

— За тебя, Слава. Да?

— Подожди.

Я встал и для верности проверил защелку на дверях чулана. Она недовольно покачала головой.

— Почему ты его так боишься?

— Потому что он убийца,— ответил я мрачно.— Профессиональный убийца.

— А тебя есть за что убивать? — осторожно спросила она.

— Ему все равно. Он спецназовец, у него на плече наколка коротким мечом… Как у бандита!

Она вдруг заинтересовалась:

— С каким мечом?

Я подробно описал ей наколку: крылатую мускулистую руку в листьях лавра, сжимающую древнеримский меч.

— О-ля-ля, — пропела она задумчиво.

— Что? — не понял я.

Она мне улыбнулась ободряюще.

— Ничего. Со мной ничего не бойся. Да? — и опять подняла бокал. — За тебя. Ты мне очень помог, Слава.

Я поставил свой бокал. Из головы не выходила злая фраза Константина: «Тобой играют, как игрушкой». Я решил прежде всего расставить все точки над «и».

— Чем же я тебе помог? Можешь ты мне объяснить? Только откровенно?…

Она поставила бокал и опустила голову.

— Откр-р-ровенно? Кор-рень кр-ровь? Да?

Она подняла голову и погладила меня по щеке.

— Милый, неужели тебе мало, что мы с тобой сегодня р-разоблачили очень большую ложь? Неужели тебе этого мало? Да?…

Она назвала меня «милый» так, как у нас уже никто не называет любимых…

В дрожащем свете свечей глаза ее сияли такой мольбой, такой любовью… В них было все — и причина, и следствие… И этого мне было вполне достаточно…

Мы не успели даже по бокалу шампанского выпить. Но она уже не возражала. На руках я отнес ее на свою убитую тахту за стеллажами, застеленную ею еще с утра…