— Кретины! Суки! Уволю! — орал Константин в трубку. — В погоню за ним! Обе машины! Обе! Ну?!
Обе машины рванулись с места, мешая друг другу. Визжа протекторами, рванулись… и обе остановились, у арки.
— В погоню! — орал в трубку Константин. — Чего остановились, сучары? Что? Кто убит? И х… с ними! В погоню!
В «ауди» запрыгнули двое, и она понеслась по набережной к Невскому. Константин рванул створки окна, и мы одновременно свесились с карниза вниз головами. Он схватил меня за ворот.
— Не вылети, Славик… Хватит с нас двух трупов…
Внизу под самыми нашими окнами на черном асфальте, раскинув ноги, лежали, обнявшись, двое. Один в белом плаще, -другой в сером китайском костюме.
Я толкнул локтем Константина.
— Разве он обоих завалил?
Константин сел на подоконнике и закурил.
— Обоих, Славик… Обоих…
А я смотрел вниз, как шофер белого лимузина и оставшийся охранник грузили в машину трупы. Сначала застелили сиденье полосатой тряпкой, чтобы не испачкать машину кровью. Потом посадили их на заднее сиденье, прижав плечами друг к другу, сдвинув головы, как у спящих.
— Вези их в офис, Боря, — сказал в трубку Константин.
Я лежал животом на подоконнике, глядя вслед красным габаритным огням лимузина.
— Зачем же обоих-то? Зачем?
Константин улыбнулся загадочно.
Это сюрприз для меня…
9
Клизма из битого стекла
Мы с ним сидели на кухне и пили его любимый «Мокко». Константин был спокойно весел. Он не расстроился, даже когда узнал, что наш «ауди» нашел наконец черный джип, брошенный в темных переулках Апраксина двора. По трубке его спросили, очевидно, что делать с джипом, и он ответил брезгливо:
— Дарю его ментам. Мне этот катафалк на х… не нужен… Да взгляни-ка на правое крыло. Есть там царапина? Есть!
Уже заваривая кофе, он качал головой и, звонко цокая фиксой, напевал:
— Махну серебряным тебе крылом… Мне сверху видно все — ты так и знай…
Я о Печальном убийце в ковбойской шляпе. Он выполнил свою работу спокойно и четко, как в кино. Если можно назвать работой то, что он сделал… Когда подъехала машина, он присел у колеса, будто проверял ниппель. Когда они пошли — он встал и открыл дверцу джипа. Когда они повернулись к нему спиной — он взял с сиденья пистолет и выстрелил — раз, два, три, четыре…
Я все это видел из окна. Весь этот уличный хэппининг… Я воспринимал его как зрелище. Пока не понял, что стрелял-то он в меня. В меня и Константина… И там, внизу, на черном тротуаре, раскинув ноги, лежать должен я… я и Константин.
Константин поставил кофейные чашки на стол, разлил из выгнутой фляжки по рюмкам:
— Давай за Игорька и Захара… Не чокаясь…
Я понял, что Игорек, который помощней, был за него, а Захар — этот, значит, за меня… Я видел его охранников, но который из них был Захар, так и не догадался. Мы выпили, не чокаясь.
Константин помолчал, опустив голову.
— Такие ребята… Блин… Игорек кавказскую войну прошел…
«Ударился о землю… головой и превратился в человека», — вспомнил я слова Константина.
— Зачем же ты его «ментом» обзывал?
— Так он и есть мент, — пожал плечами Константин, — из Софринской бригады ВэВэ. Краповый берет… Вечная ему память.
Говорил он все правильно. Но как-то спокойно-равнодушно. Мне стало неприятно.
— Они из-за тебя погибли! Из-за тебя, между прочим…
— Из-за меня? — искренне удивился он. — Они погибли на боевом посту. У них работа такая. Они ее сами выбрали.
Это было не объяснение. Нельзя так объяснять смерть. Нельзя!
— Операцию придумал ты! Ты должен был все рассчитать!
Константин открыл дипломат, достал новую пачку, закурил черную сигаретку, прищурился.
— Господин советник засомневался в способностях своего шефа?
Я сказал спокойно:
— Ты обязан был все продумать! Чтобы их не подставлять.
И он мне ответил спокойно:
— Я и продумал, Славик. Все было предусмотрено. Железно. Кроме одного…
— Что было предусмотрено?! — рассердился я.— Охрана выскочила из «ауди», когда тот уже отстрелялся. Где они раньше были?!
Он посмотрел на меня с жалостью.
— Они были там, где должны быть… Я понятно излагаю, мальчишка?
Он так сказал этого «мальчишку»… Я ужасно обиделся.
— А ты! Хозяин жизни?! Думаешь, если ты такой крутой, ты и смертью распоряжаться можешь?!
Влажно сверкнула золотая коронка.
— Я похож на идиота? Так думает тот, кто нас заказал. Киллер в шляпе ему уже доложил. Он уже деньги киллеру отслюнил… Он уже звонит в мой офис и справляется, как я себя чувствую. А ему отвечают, что гендиректор трагически погиб.
— Почему ему так отвечают? — не понял я.
— Потому что я так велел.
— Зачем?
— Так надо, — сухо отрубил Константин и жадно затянулся черной сигареткой. — Это он считает, Славик, что смертью распоряжается. Что смерть работает на него за его вонючие деньги! Он уже готовится к моим похоронам. Заказчики любят похороны своих жертв, Славик! Обожают просто! В первых рядах стоят с траурной повязкой на рукаве. Он даже гробик мой на плечо подхватит со скорбным лицом… Так они любят свою мощь чувствовать… Суки… Ох, как он ошибается, Славик! Ох, как он ошибается!… Конечно, и его смерть найдет в свое время… И все хорошо ему разъяснит… Обязательно! И хвостатые менты долго будут его поджаривать… Очень долго… Но нам-то, жертвам, от этого не легче!… Правда, Славик?… А мы ведь жертвы. Нас уже нет!… С одной стороны… А с другой стороны, мы еще есть… И у нас с тобой, Славик, есть немного времени, совсем немного, пока он не догадался, что киллер не тех застрелил… Есть у нас «промежуток малый»… И мы его используем до конца! Правда, Славик?
Я смотрел на его возбужденное, раскрасневшееся лицо:
— Ты… ты знаешь, кто он?
Константин затушил в консервной банке догоревшую сигарету:
— Сейчас мы его вычислим…
— Как?!
Константин посмотрел на меня, прищуриваясь.
— Ты мальчишка головастый. Не зря я тебя в советники взял… Я тебе сейчас расскажу всю продуманную железно операцию. А ты слушай и спрашивай, где тебе неясно. Я понятно излагаю? Ты должен понять, где я ошибался. Что я упустил… Мы сейчас все поймем вместе, Славик. Согласен?
Я кивнул. А он, закурив новую сигарету, уже совсем успокоившись, начал рассказывать план сногсшибательной операции:
— В переулке у магазина я понял, что Покупателю звонил мой небольшой розовый друг…
— Миша-директор, — понял я.
— Ты перебивай, только когда неясность. Я понятно излагаю?
— Извини.
— Там же я понял, что Покупатель настроен решительно. Два трупа в одно утро. И третий будет. И этим третьим будешь ты!
Я не выдержал:
— Как ты это понял?
— Когда Миша посмотрел на тебя. Помнишь, как он смотрел, когда я тебя ему представил: «Это мой советник»? Помнишь? Помнишь, как он пробурчал: «Советник? Ну-ну». Он-то отлично знает моего насто— яшего советника по культуре доктора искусствоведения Игоря Михайловича Критского. Мою правую руку…
Константин пристально посмотрел на меня. Но я промолчал. И Константин, улыбнувшись, продолжил:
— Миша сразу понял, что ты тот «советник», о котором ему Анатолий Самойлович рассказывал… Оценщик, с которым вы вместе мебель на Большой Морской смотрели…
Константин так внимательно на меня поглядел, что я просто обязан был спросить:
— Что он мог про меня рассказать?
— Многое. Во-первых, когда оценщик от радости стул уронил…
— Почему от радости?
— Да потому, что неожиданно нашел именно тот гарнитур, который им давно Покупатель заказал. Он ужасно обрадовался… И вдруг ты подходишь и оттираешь его плечиком от стула… И на медную бирку смотришь…
— Ну и что?
— А то, что Покупатель их сурово предупредил, что покупку нужно держать в полном секрете… Анатолий Самойлович испугался…
— Чего он испугался?
— Это мы сейчас с тобой поймем. Не торопись…
Я замолчал. А он продолжал меня огорошивать:
