— Бай-бай, Ивасик.
Константин опомнился, только когда за ней захлопнулась дверь:
— Это она?…
По лицу его струился пот. Я подумал, что ему совсем плохо.
— Это Люда, — подсказал я.
— Это она тебя вывезла? — сурово спросил Константин.
Мне не хотелось отдавать ей пальму первенства, и я в двух словах описал ему свой героический побег.
— Мудило, — сказал Константин. — Она приемы знает. Если бы она захотела, она бы воткнула твой ригельный ключ тебе в задницу. Я понятно излагаю?
— Тогда, значит, она,— нехотя согласился я.— Значит, это она меня вывезла…
Константин опять уставился в дубовую дверь.
— Приезжаю за тобой к этим сукам. У них переполох… Генерал Бурханов охрану на уши ставит… Не могут понять, как ты мог уйти. А это она… Она же специально машину под твое окно поставила… Если бы ты из камеры не вылез, она бы сама тебя оттуда вытащила. Живого или мертвого… Я понятно излагаю?
Я вовремя вспомнил ее предупреждение про чулан.
— Идем в комнату, Костя.
— Некогда, — отмахнулся Константин. — Садись.
Я сделал большие глаза и, как она, многозначительно кивнул на дверь чулана.
— Идем в комнату.
Константин удивился, но встал и пошел за мной в комнату. Я и дверь в комнате закрыл. И только тогда рассказал ему про ее подозрение.
Константин задумался, а потом махнул рукой:
— Бред. Полный бред…
Он сел за стол на ее место, понял это, осторожно взял ее чашку, покрутил ее в пальцах, спросил мрачно:
— Значит, ты ей Ивасиком представился?
— Она сама знает, что я Ивасик, — смутился я.
— Откуда же она это знает?!
Пришлось рассказать ему все. Он слушал внимательно, уперев тяжелый подбородок в ладонь. Когда я закончил, он сказал грустно:
— Значит, это ты… Она мне про тебя рассказывала…
Мне стало смешно. Что про меня, закутанного в шубу, трехлетнего, можно было рассказывать?
— Не смейся, — предупредил Константин. — Когда мы поженились, она мне все свои любови рассказала. Все до одной.
— Зачем? — удивился я.
— Потому что меня полюбила, — объяснил Константин. — Она мне все рассказала, чтобы ни частички других в душе не оставлять. Кроме меня…— он покрутил нежно ее чашку.— Правда, до меня немного их и было. Ты да еще какой-то старичок-профессор…
Я опять засмеялся. Не мог удержаться. До Константина у нее было всего двое: я — трехлетний и какой-то старичок: разве не смешно?
Константин мрачно на меня посмотрел:
— Тебя уже нет. Вычеркнула. Не радуйся, жених.
Я долил по чашкам остаток заварки.
— Что случилось. Костя?
— Много чего случилось, — вздохнул он.
— Там? У этих? У Белосельских?
Константин саданул себя кулаком по колену.
— Как они меня обыграли! Как они меня подставили, суки!
Кто такие эти «суки», я догадался.
— Как они тебя подставили?
Константин пристально на меня посмотрел.
— Ты сегодня поддавал?
Я хотел похвастаться, что она меня угостила из фляжки коньяком, но вовремя одумался. Сказал только:
— Немножко тяпнул…
Константин хлопнул в ладоши перед моим носом.
— Приди в себя! Ты мне нужен!
Я рассердился:
— Зачем же ты меня у этих бросил? Если я тебе так нужен…
— Я же тебе ключ оставил!
— При чем тут ключ?
— Я думал, ты поймешь…
— Что я должен был понять?
— Что ты дома будешь! Что я тебя там не брошу.
— Этого я не понял…
Лучезарно сверкнула фикса.
— Твои проблемы!
Я хотел заорать: «Лично у меня нет никаких проблем! У меня есть деньги. И пока они не кончатся, никаких проблем у меня не будет!» Вот так я хотел ему наорать… Но наткнулся на его металлический взгляд и только криво улыбнулся.
Он толкнул меня коленом.
— Поехали.
Меня бесила эта его идиотская манера — толкаться коленом.
— Извини меня, пожалуйста, но я никуда не поеду.
Он встал, будто и не слышал моих слов.
— Поехали ко мне в офис.
— Зачем?
— Игорь Михайлович хочет с тобой поговорить.
— Какой еще Игорь Михайлович?
— Забыл? Критский! Человек, который все знает.
— Если он все знает, о чем ему со мной говорить?
Белый Медведь зловеще склонился надо мной.
— Он поговорит с тобой о твоем деле.
Я откинулся на спинку кресла.
— Костя, ты видишь сам — я уже поддал. И у меня сейчас одно дело — добавить. Больше у меня на сегодня нет никаких дел! Абзац!
Он поднял меня с кресла под локоть.
— Не буди во мне зверя, Ивас-сик…
На Мойке у подъезда стоял его белый лимузин. Меня затошнило от этого белого, сверкающего на солнце куска железа. Охранников, слава Богу, не было, и я просторно устроился на горячем заднем сиденье.
Мне показалось, что, когда мы отъезжали, за нами двинулась какая-то красная машина с антенной на крыше. Я хотел сказать об этом Константину, но решил в дальнейшем не путать чужие проблемы со своими…
Я закрыл глаза и откинулся затылком на подголовник… Я решился! При первой же возможности — убегу. Туда, где меня никто никогда не найдет. Александра Сергеевича жалко, конечно… Разгадать загадку его гибели — задача благородная… Но жизнь почему-то сложилась так, что за эту разгадку я могу заплатить своей собственной жизнью… Закрутило меня, завертело. Жизнь бросила меня на «чертово колесо»… Как на детском аттракционе, я кручусь на сумасшедшем диске, стараюсь удержаться подольше, лезу к самому центру событий… А зачем? Надо всего лишь расслабиться и послать все к черту… Не в этом ли смысл названия аттракциона? Послать все к черту и вылететь из этой кошмарной круговерти! Но бедные люди всю жизнь могут крутиться на чертовом колесе, стараясь удержаться на нем подольше, не замечая, что совсем рядом существует настоящая реальность… А путь в нее один — послать все к черту!
В приемной офиса пахло сиренью. На столике Алины стоял в хрустальной вазе пушистый белый букет. И она сама в светлом летнем платье, с выглядывавшим из-под него кружевом была похожа на букет. Но не на букет вульгарной сирени, конечно. Она была похожа на букет лилий.
Константин остановился перед ее столиком, щелкнул пальцем по хрусталю, спросил:
— Кто это?
Алина склонила голову набок, загадочно улыбнулась.
— Месье Леон вас спрашивал.
И голову Алина склонила так же, как она… Но все— таки это был не подлинник…
Константин закрыл дверь, скинул клетчатый пиджак и бросил его на кресло, на соседнее кресло указал рукой мне.
— Сядь и соберись. Игорь Михайлович не любит поддатых.
Я хотел сказать: «Это его проблемы», но не сказал. Потому что мне нужно было дождаться своего часа. И я сделал вид, что внимательно слушаю Константина.
— Я тебя подготовлю немножко к разговору с ним. — Константин скинул пиджак и грузно опустился в кресло. — Чтобы ты не задавал ему лишних вопросов… Я тебе говорил уже, что эти суки меня вчера подставили. Все получилось так, что гарнитур никуда не пропадал… Что это я придерживал его у себя, вроде бы для реставрации… Врубаешься?
Я врубился и спросил:
— Генерал сказал вчера, что у них с профессором была уже назначена встреча у Белосельских.
Константин нахмурился.
— Это Люда…
— Что Люда?
— Профессор не знает, что она ушла от меня… Люда вчера сказала ему, что гарнитур она в порядок привела. — Константин поморщился. — В общем, профессор понял, что гарнитур от меня никуда и не уходил… Все тип-топ, как говорится…
— А генерал тогда при чем? Зачем же он туда торопился? Он говорил о чем-нибудь с профессором?
— Говорил.
— О чем?
— Я не усек. — Константин от меня отвернулся. — Я другим был занят…
Я понял, кем был занят вчера Константин. Он зло посмотрел на меня:
— Не о том речь.
— А о чем? — спросил я и осекся.
Я опять упорно стремился вступить на «чертово колесо», опять влезал в чужие проблемы. Я чертыхнулся про себя, опустил голову и поклялся себе больше никаких вопросов не задавать! А Константин закурил и сказал загадочно:
