В самом деле, животные практически беззащитны сегодня перед человеком. Мы тесним их в природе, содержим в клетках зоопарков, вживляем им в мозг электроды во время научных экспериментов и прививаем смертоносные болезни…

Поэтому ничуть не удивительно, что человек испытывает к животным симпатию и сострадание. Еще в начале века поэт Сергей Есенин ставил себе в заслугу, что «зверей, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове».

Если же мы возьмем не всех зверей вообще, а конкретно род шимпанзе, то, как уже говорилось, у нас с ними 98,4 процента общих генов. Разве не очевидно тогда, что мы с ними кровная родня, а стало быть, просто обязаны поделиться нашими достижениями, в том числе и гражданскими правами. Примерно так рассуждали 38 новозеландцев, которые и внесли в парламент вышеупомянутый законопроект. Если его примут, убийство обезьяны будет считаться преступлением такой же степени тяжести, как и убийство человека. Кроме того, закон запретит привлечение обезьян к жестоким экспериментам, когда испытуемым намеренно наносятся те или иные повреждения, в результате которых они рискуют и погибнуть.

Однако даже в самой Новой Зеландии инициатива смелых законодателей встречена, в общем‑то, скептически. «Права — это продолжение наших обязанностей, — говорят здравомыслящие политики. — А как вы прикажете втолковать обезьяне, что драться с себе подобными, воровать урожай с плантаций теперь ей запрещено законом. И что делать, если подобное правонарушение все же будет иметь место. Судить ее судом присяжных. Но поймет ли она ваш гуманизм?»

Очевидно, что наличие общих генов еще не делает обезьяну почти человеком. Проценты, похоже, тут ничего не решают. У нас также 40 процентов общих генов с рыбами. Так что же — теперь и им предоставим 0,4 человеческих прав? А как же тогда права рыбаков?

В общем, не случайно подобная идея пришла в голову лишь жителям Новой Зеландии — страны, где никогда не водились обезьяны на воле, не бесчинствовали в садах и огородах. Где на 4 миллиона новозеландцев приходится всего–навсего 7 орангутангов и 28 шимпанзе, обитающих в местном зоопарке, где их уровень жизни куда выше, чем у многих народностей, о правах которых «гуманисты» почему‑то вспоминают лишь от случая к случаю. Словом, тут налицо явно факт политического лицемерия и желания пошуметь на весь мир…

Впрочем, оказывается, над проблемами людей и обезьян размышляют не только в сытой Америке или тихой, благополучной Новой Зеландии, но и в нашем голодном и буйном отечестве. И приходят при этом, прямо сказать, к выводам, из ряда вон выходящим…

Например, биолог Виктор Витальев полагает, что Дарвин в своей теории изрядно все напутал. Никакой эволюции и в помине нет, а парадом командует инволюция. «В научной литературе, — говорит он, — можно найти сведения о времени появления первых растений, насекомых, млекопитающих. Но среди многих первых никак не удается разглядеть первого человека. А вот на Мадагаскаре нашли недавно скелет странного человека. Представьте себе: существо ростом с человека, но в то же время имеющее свинячью голову! Возраст находки — десятки миллионов лет. Причем, по официальным данным, человек разумный появился в Африке никак не раньше полутора миллионов лет назад. Этот свиноголовый выставлен в Американском музее натуральной истории и классифицирован как скелет какого‑то ископаемого свиноподобного лемура Megaladapsia».

А где же копыта, спросите вы? На это можно лишь ответить, что найденный скелет имеет датировку в 60 миллионов лет и тогда еще у свиней были руки и ноги, а не копыта! Копыта появились потом, на следующей стадии деградации.

Останки другого странного существа поражают не меньше: это животное зовется виверра и совмещает в себе признаки кошачьих и лемуров. У виверры пятипалые руки вместо лап, с когтями вместо ногтей, и уже появился хвост! Поразительная трансформация — от полуобезьян к кошачьим! Где же здесь эволюция хватательного органа — руки, о которой нам так долго говорили дарвинисты? Скорее, уж наоборот: рука превращается в лапу, ласту или плавник…

Но и это не предел. У некоторых беспозвоночных — например у мшанок, — из личинок образуются и вырастают «кустики», которые могут быть отнесены к царству растений. Некоторые формы раков, паразитирующих на рыбе, прикрепившись к телу жертвы, теряют всю свою зооморфность и превращаются в гриб — нитями мицелия прорастает в рыбу. А бывает и так — живет себе рыбка, выходит из икры, нормально развивается, плавает, но в один прекрасный день прикрепляется головой к рифу, ротовое отверстие смещается к анальному, и рыбка превращается в асцидию, ведущую жизнь растения.

Таким образом, по Витальеву, получается, что теория Дарвина в корне не верна. Вообще сама по себе идея эволюции противоречит природе. Деградировать намного естественнее. И в подтверждение этого исследователь приводит еще один пример.

Несколько лет назад была обнаружена необычная популяция обезьян, имеющих примитивный язык и владеющих речью. Как такое может быть и на каком языке изъясняются обезьяны, пресса не сообщала. Зато была приведена легенда, издревле сохранявшаяся у местных жителей, о племени людей, в далекие времена ушедших в джунгли. Так возникает вопрос, обезьянье ли племя обнаружено на Амазонке? Может, это просто одичавшие люди?

Пытаясь объяснить подобные парадоксы, Витальев своим умом дошел до такой версии. Самыми первыми на Земле некогда появились люди. Никто не знает, откуда. Кто говорит, что Бог их сотворил, а может, они из Космоса прилетели. От первоначального людского рода отделялись сообщества и группы. Некоторые из них миллионы лет оставались неизменными, другие постепенно теряли человеческий облик и спускались вниз по лестнице инволюции. Например, крысы, мыши и кроты — это бывшие человеческие особи, которыми овладело желание спрятаться подальше от света и разума и зарыться в землю.

Деградировать естественнее, чем эволюционировать. Чтобы объяснить эволюцию, необходимо все‑таки найти первопричину. А деградация происходит сама по себе! И никаким естественным отбором нельзя отобрать то, чего нет. В различных районах мира в течение многих миллионов лет просто шла локальная деградация ранее генетически единого сообщества людей. Вы же знаете, надеюсь, что все люди, воспитанные в зверином обществе, озверели, и людьми их уже назвать нельзя. Они бегают на четырех конечностях, лазают по деревьям, едят, как звери.

Вполне резонно предположить, что уже через несколько поколений у особей таких «человекозверей», окажись они вместе, начнут рождаться дети, покрытые шерстью и с хвостом, к тому же с рождения обладающие звериными наклонностями. Как с позиции сегодняшних научных взглядов будем классифицировать эти существа? Выделим их в отдельный род (семейство, отряд, класс)? Или назовем доселе неизвестной науке разновидностью обезьян?..

…Ну, а коли все это так, значит, получается, что наши взаимоотношения с обезьянами значительно запутаннее, чем предполагалось еще недавно?

И чтобы завершить тему, давайте поговорим еще вот о чем. Некогда авторы научно–фантастических романов, словно щеголяя один перед другим, заселяли придуманные ими планеты диковинными жителями — носителями разума. У одних, как у Г. Уэллса, то были лишенные тел головы со щупальцами, у других — мыслящая жизнь принимала форму насекомых, третьи, как, скажем, С. Лем, наделяли разумом бесформенную массу протоплазмы, обволакивающую планету.

А если задуматься над этим всерьез? Могла ли мыслящая материя принять иное обличье, чем привычное нам человеческое? На этот вопрос попытался ответить американский ученый Д. Билински — научный редактор солидного журнала «Форчун» и одновременно член Нью–Йоркской академии наук — в своей книге «Жизнь во Вселенной Дарвина».

По поводу того, должна ли быть жизнь где‑то во Вселенной, споры идут до сих пор, пишет Билински. Однако, по современным подсчетам, только наша Галактика — Млечный Путь — содержит около 1,5 миллиарда солнц, имеющих планеты. В обозримой же части Вселенной мы насчитываем порядка 100 миллиардов галактик. Иначе говоря, вероятность возникновения жизни весьма велика.