«Теория, гласящая, что творческое начало зародилось лишь у Homo sapiens, заслуживает того, чтобы ее признали исторической фальшивкой высшего пошиба, — пишет Роберт Г. Беднарик. — Основополагающие открытия в области техники совершил вовсе не тот вид человека, к которому мы принадлежим, то есть Homo sapiens, как неизменно утверждали большинство исследователей доисторического прошлого, а предшествовавший нам вид — Homo erectus. Именно ему мы обязаны и освоением Земли».

Именно человек прямоходящий впервые научился обходиться с огнем. Это событие мы вправе назвать эпохальным достижением человечества. Оно определило его дальнейшую судьбу. Горстка углей, тлевшая в углу пещеры, была таким же по своей значимости артефактом, как и несколько иероглифов, высеченных на камне. Огонь был человеку оберегом и проводником. Он защищал его от хищных кошачьих — самого опасного в ту пору врага для всех особей рода Homo. Его тепло помогло человеку продвинуться далеко на север и выбраться за пределы Африканского континента.

Возможно, уже полтора миллиона лет назад жители Африки начали использовать огонь. На стоянках человека в Азии и Европе, обустроенных полмиллиона лет назад, регулярно находят следы древесных углей, а также обуглившиеся кости.

Однако само время обернулось против Homo erectus’a, притворно обличая его в невежестве и неумении. В удел археологам остались лишь каменные орудия, изготовленные им: ручные рубила, топоры, скребки. Поэтому они полагали, что люди данного вида умели обрабатывать только камень — материал грубый и неказистый, ничуть не похожий на те, что использовали, например, ремесленники неолита и более близких к нам эпох.

А чего же иного могли ожидать ученые? Ведь дерево, кость, кожа, волокно, как и прочие органические материалы, бесследно гибнут уже по прошествии нескольких тысяч лет. Поэтому древние культуры поневоле кажутся нам более примитивными, чем близкие к нам. Чем грубее культура, тем старше.

Впрочем, даже орудия труда, изготовленные из такого неподатливого материала, как камень, свидетельствуют, что их создатели обладали недюжинным талантом. Так, близ Хельмштедта были найдены три еловых древка с прорезями. Очевидно, в них крепились каменные наконечники. Их возраст — 400 тысяч лет. Это — древнейшие известные нам составные орудия. В местечке Шенинген, в Нижней Саксонии, недавно были обнаружены копья длиной два с половиной метра, изготовленные из сосны. Их возраст — тоже 400 тысяч лет. Их центр тяжести уже тогда лежал в передней трети древка, как и у современных копий. Этими искусными орудиями человек прямоходящий сражал крупных животных: мамонтов, зубров, пещерных медведей.

Особенно интересна техника обработки этих орудий. Судя по всему, уже 400 тысяч лет назад люди пользовались клеем. Они приклеивали каменные пластины к древкам с помощью древесной смолы. В Южной Африке, в пещере Бломбос, найден костяной наконечник возрастом 60 тысяч лет, на котором видны крохотные бороздки. Очевидно, его обматывали каким‑то волокном.

Специалисты уверены, что уже в то время люди научились пользоваться «веревками» и завязывать узлы. Не овладев этой техникой, нельзя было мастерить плоты и другие средства передвижения по воде. А ведь древние люди были храбрыми мореходами! Ученые давно не сомневаются в этом.

И все же находка, сделанная у берегов индонезийского острова Флорес, лежащего между Явой и Тимором, заставила удивиться и их. Среди костей доисторических слонов им попались каменные орудия, изготовленные человеком около 800 тысяч лет назад. Датировку оправдывал возраст окружавших их осадочных пород.

В то время люди уже заселили крупнейший из Зондских островов — Яву. Однако, даже когда уровень моря опускался до рекордно низкой отметки, они не могли добраться до Флореса посуху. Чтобы попасть туда, Homo erectus должен был преодолеть пролив шириной 19 километров. На чем же он переплыл его? Наверняка построил плот или лодку. Ученых смущает, правда, то, что им не удалось найти никаких человеческих останков, неоспоримо доказывавших столь раннее заселение острова Флорес. До сих пор считалось, что люди отважились на морские плавания лишь около ста тысяч лет назад, когда стали продвигаться в сторону Австралии.

Порой историческое прошлое являет нам неразрешимые загадки потому, что решать их мы пытаемся лишь с помощью логики. Самый вероятный ответ кажется нам правильным. Остров, плот или лодка, переселение племени — обычная логическая цепочка. Но ведь сколько раз зоологи обнаруживали на стволах деревьев, унесенных в море, всевозможных животных: ящериц, грызунов и даже обезьян. Почему бы не предположить, что 800 тысяч лет назад на таком же бревне был случайно унесен в море человек? Волны выбросили его на берег ближайшего острова, где с помощью каменного орудия он, спасаясь от голода, разделал тушу павшего здесь слона. Позднее этот незадачливый путешественник погиб, так и не оставив после себя никакой «археологической культуры».

И все же нельзя сомневаться в том, что человек прямоходящий стал первым мореплавателем. Это доказали Роберт Г. Беднарик и пятеро его помощников, затеявших отважный эксперимент. В декабре 1998 года они стартовали с берегов острова Тимор на бамбуковом плоте «Нале Таш» (Nale Tash). В переводе с индонезийского это означает: «Вернутся немногие», или, если прибегнуть к пространному его толкованию: «Многие уходят в море, чтобы рыбачить, но с уловом вернутся немногие».

Изготавливая этот плот, ученые пользовались лишь орудиями труда, типичными для палеолита. На постройку пошли стволы бамбука. Их связывали по восемь штук кряду, перематывая листьями пальмы или стеблями лиан, разрезанными вдоль оси. Парусом служили сплетенные вместе листья пандануса. Участники этого опыта решили доказать, что еще 60 с лишним тысяч лет назад на подобных плотах люди могли добираться из Индонезии в Австралию.

Эта авантюра, казалось бы, обречена была на провал. Налетевший тропический шторм безжалостно разметал веревки, сплетенные из растительных волокон, коими крепились шестиметровые мачты, внешне напоминавшие лестницу–стремянку. И все же отважным практикам удалось снова привязать мачту лианами. Через тринадцать дней, преодолев 900 километров, плот достиг острова Мелвилл, лежавшего у берегов Австралии.

Эксперимент показал, что уже Homo erectus, пользуясь подручными ему материалами и средствами, мог заселить многочисленные острова Индийского океана. Беднарик убежден, что ученые недооценивают человека прямоходящего. Его знаний и сметки достало бы для строительства плотов, а умения издавать членораздельные звуки — для объяснения с соплеменниками.

Способности Homo erectus оказались гораздо выше, чем признавалось учеными до сих пор. Культура и речь — это его открытия, лишь присвоенные нами — наследниками, посчитавшими себя разумнее предков. Сотни тысяч лет эволюции не прошли даром. Человек прямоходящий научился говорить, строить, планировать, изобретать, передав эти таланты нам, изрядно их преумножившим, а затем и объявившим себя «единственными и неповторимыми». Нет, разум начинается далеко за пределами, отведенными Homo sapiens’y. Не в нас первых заронили «искру Божию» и не нам возглашать на страницах исторических опусов, что «среди дикости и мрака, в окружении уродливых полулюдей–полузверей появились совсем иные существа — статные, красивые, умные. Постепенно они заселили нашу планету. Так пришло время Homo sapiens».

История человеческой культуры начинается вовсе не в гротах Ляско или Альтамиры. Для Беднарика символом культуры, зародившейся в человеческом обществе, стала фигура безвестного мореплавателя, сумевшего 800 тысяч лет назад покорить пролив шириной 19 километров. Прежде люди были подобны животным, «что ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницу». С того времени каждое их открытие все дальше уводило их по ту сторону Природы — в искусственный мир, в котором мы, как в коконе, пребываем с первого нашего вздоха. Города Homo sapiens зиждутся на фундаменте, который заложил «презренный», оклеветанный пращур — Homo erectus.