— Договорились, — Камарин улыбнулся в трубку, — до встречи.

— Прощевай.

Кинув трубку мобильного телефона на переднее сиденье рядом, Никита Егорович спешно завел машину и выехал на дорогу. Этот затонированный «жигуленок», пригретый осенним солнцем на родной улице, словно змея на груди, занозой засел в голове, и, чтобы убедить самого себя, что тревога напрасна, Атаману просто необходимо было взглянуть на него еще раз. Он быстро добрался до своей улицы и перед поворотом сбавил скорость. На улицу он выворачивал медленно, внимательно поглядывая по сторонам. Подержанная «девятка» стояла на старом месте. Николай Егорович на второй скорости проехал мимо, стараясь особо не приглядываться к ее окнам, чтобы не вызвать подозрения. Тревога кольнула в сердце. Что-то с этой машиной было не так. Уже миновав ее, он понял что вызвало его беспокойство — от нее исходило напряженное недоброе внимание. Чужой взгляд будто тронул его через темное стекло, оставаясь невидимым. Атаман невольно поежился. Но зато теперь он почти не сомневался, что в машине враги, и они приехали за ним.

Дети еще не пришли. Степан, как Жук недавно убедился, работал на конюшне, дочка ходила на продленку и возвращалась домой не раньше четырех. Стрелки на часах показывали только начало четвертого. Атаман припарковался у ворот своего дома и, не торопясь, вошел во двор. Открыл ключом дверь и толкнул ее. Дома было тихо, в коридоре стоял «запах спокойствия». Он достал трубку мобильного телефона и решительно набрал номер Митрича.

— Слушаю, Егорыч, — голос энергетика, как всегда, казалось, был полностью лишен эмоций.

— Алексей, тут такое дело. У меня на улице какой-то подозрительный «жигуленок» стоит, с самого утра.

— Проверить что ли? — Митрич признавал только конкретные действия.

— Наверное, надо бы. Мне тут недавно Камарин звонил, нашего общего друга выпустили сегодня утром.

— Гуталиева?

— Его.

— Они что там с ума сошли? Там же улик взвод хватит посадить, — спокойствие Митрича как рукой смахнуло.

— Взвод может и хватит, а вот одного цыгана, наркотой, считай, в открытую торгующего, мало оказалось, как видишь.

— Ну, ничего, мы к нему еще разок наведаемся. Хорошо поищем, еще найдем что-нибудь. Не может быть, чтобы у него гадости какой-нибудь в доме припрятано не было.

— Ладно, об этом потом подумаем. Как будешь действовать с «жигуленком»?

— Да что там думать? Сейчас возьму ребят, подкатим к ним, всех, кто есть, из машины вытряхнем, да и расспросим хорошенько.

Атаман подтянул табуретку из кухни и уселся в коридоре.

— Подожди. Так в лоб, пожалуй, не надо.

— План есть? Говори.

— План-не план, так размышление. А если они упрутся и ничего не скажут. Что с ними делать?

— Ну, постараемся, чтобы не уперлись.

— Что, ты их пытать что ли будешь? Нет, тут надо по-другому действовать. Потому как если спугнем их сейчас, в следующий раз они по-другому к этому вопросу подойдут, а как именно — мы можем и не узнать заранее. Надо их на деле брать.

— Что предлагаешь?

— Думаю так. Для начала надо своих обезопасить. Отправь человека в сельсовет. Пусть супругу заберет, я ей сейчас позвоню, потом дочку из школы заедут возьмут, и куда-нибудь их отвези на время, от дома подальше главное. Пусть посидят у… хотя бы у Веры Петровны. Она сейчас дома должна быть. Но только одну не оставляйте. Пусть кто-нибудь из казаков подежурит с ними. И сына предупреди. Он в конюшне напротив автоколонны с лошадьми возится. Пусть, пока все не закончится, домой не суется.

— Добро, а ты что будешь делать?

— Дома посижу.

— А мне что?

— А ты подъезжай ко мне по соседней улице со стороны огорода, там Василич, хороший мужик, объяснишь ему — он пропустит. Забора у нас там нет — межа. Возьми с собой пару казаков покрепче. Самогон должен быть в колонне, его и еще кого-нибудь.

— Все понял, выезжаем.

— Да ты не торопись. Пока светло они вряд ли на что-нибудь решатся. Думаю, если через час подъедете, в самый раз будет.

— Хорошо, — Митрич отключился.

Никита Егорович опустил руку с телефоном между колен и задумался, глядя в окно. Солнце сегодня так и не выглянуло. Серое небо хмурилось. Качались голые кусты орешника под окном. «Нет, просто так сидеть столько времени и ничего не делать, не для меня». Атаман вспомнил, что еще не позвонил жене. И даже обрадовался — хоть какое-то занятие. Быстро разулся и прошел в дом к стационарному телефону. Вера взяла трубку после первого звонка.

— Верочка, привет, — Никита Егорович постарался придать голосу беззаботность, но жена с первых же слов что-то почувствовала.

— Привет, что случилось?

— С чего ты взяла? — он несколько искусственно усмехнулся, — все нормально.

— Если все нормально, то что у тебя с голосом?

— Ты у меня как Шерок Холмс, не обманешь. Но ты не волнуйся, все пока нормально.

— Пока? — теперь она серьезно забеспокоилась.

Атаман мысленно обругал себя. Ну не умеет он успокаивать женщин, особенно если эта женщина — его супруга, знающая все его интонации лучше его самого.

— Короче. Правда, пока ничего не случилось, обыкновенная предосторожность. Просто тут рядом около дома какая-то машина припарковалась подозрительная. Вся затонированная и стоит с самого утра. Я решил, пока мы ее проверять будем, вы с Настей в гости сходите. К тебе сейчас казаки подъедут, с ними и поедешь.

— А Настя где? А Степан?

— Настя еще в школе. Вы за ней сначала и заедете. А Степан тоже под присмотром наших. За него не переживай.

— Легко сказать, не переживай, — супруга помолчала, громко дыша в трубку. — Я все поняла, ладно, сделаю. Что, прямо сейчас уезжать? А что я Парамонову скажу?

— Скажи, что я велел. Он не откажет.

— Ну, хорошо, — сдалась супруга, — ты там сам только поосторожнее. А то я после вашего рейда в Черный лес еще не отошла.

Он хмыкнул:

— Тут совсем другое дело, ребята сейчас подъедут — мы машину проверим и все.

— Ну, хорошо, жду твоего звонка.

— Целую.

— И я целую.

Атаман отключил телефон и тяжело вздохнул. «Самая сложная часть плана выполнена. Осталась ерунда — вычислить киллеров».

Митрич вместе с Николаем Самогоном и Володей Смирновым явились через один час и семь минут после звонка. Николай Егорович весь извелся. Исходил все комнаты, постоял около всех окон. Сделал несколько важных звонков. Когда увидел марширующих через огород казаков, бросился им навстречу с такой радостью, будто год их не видел. Но к казакам подошел с серьезным лицом — не та обстановка, чтобы улыбаться. Митрича он сегодня уже видел, в отличие от Самогона и Смирнова, но поздоровался со всеми по очереди.

— Быстренько пройдемте в дом, чтобы тут не маячить. Огород хоть и закрыт от улицы забором, но береженого, как говорится… — он кивком головы указал направление, пропустил товарищей вперед и сам поспешил следом.

— Ну, что, Атаман, делать будем? — поинтересовался Митрич, когда они, не разуваясь — Никита Егорович настоял, — прошли в комнату и уселись на диван и кресла.

— А что тут думать? — Николай упер ладонь в коленку, — сейчас пойдем да проверим этих загадочных.

— Ну, а если они просто так сидят, ждут кого-то, — не согласился Смирнов, — что тогда ты им предъявлять будешь.

— Во что, — Самогон выставил здоровенный кулак с наколкой в уголке «ВДВ».

Жук, волнуясь, сел, потом поднялся, прошелся по комнате, остановился у двери.

— Спокойно, казаки. Уже все делается, — он оттянул левый рукав полувера, — через двадцать минут начнется.

— Что начнется? — не понял Митрич.

— Пока вы шли, я кое-что придумал. — Атаман уселся на краешек стула. — Сейчас Степан — сын и с ним Тишков Семён из Павловки будут небольшое представление устраивать.

Казаки, не перебивая, слушали.

— В общем, я решил, что надо этих наблюдателей, если они там есть, как-то из машины выманить. Семён подойдет к ним, притворится пьяным и немного подмочит им репутацию, в смысле, колесо. Думаю, могут купиться.