— Я знаю, — коротко ответила Мэгги, и Дик не стал продолжать этого разговора, понимая, как тяжело женщине снова встречаться со своим прошлым. К тому же метрдотель сумел очень деликатно утихомирить шумных гостей. Он увел их в конец зала, где было поменьше народа, тут же им был накрыт стол, и мужчины занялись едой. Метрдотель в этом ресторане был опытный, он хорошо изучил всех своих клиентов и знал, как обеспечить комфорт каждому их них. Эти рубщики тростника только на первый взгляд кажутся такими уж крепкими и здоровыми парнями. Они, конечно, крепкие и здоровые, иначе бы не могли заниматься такой тяжелой работой. Но она их так выматывает, что на отдыхе им достаточно пропустить стаканчик и поесть повкуснее и посытнее, как от всего их запала и дерзости не останется и следа. Вот и эти их гости минут десять пошумят, покуражатся, а потом на сытый желудок им и со стула встать будет лень. Так что ничего страшного. Льется тихая музыка, люди веселятся, разговаривают, отдыхают.

Время близилось к вечеру. В массивных бронзовых подсвечниках на стенах и на столах зажглись электрические лампочки в виде свечей. Стало еще уютнее и приятнее. Но пора было уже домой, и на выходе Мэгги с сожалением еще раз оглядела это милое заведение.

— Тебе здесь понравилось?

— Очень.

— В таком случае обещаю возить тебя сюда не реже двух раз в месяц, — торжественно поклялся Дик.

— Два раза — это, наверное, многовато, но хотя бы еще разок побывать здесь я бы не отказалась, — вздохнула Мэгги.

Сев в машину, она опустила стекло со своей стороны, высунула наружу голову, запрокинув кверху лицо, и почувствовала, как мелкие освежающие капли потекли по вискам, вдоль носа и щек, Мэгги ловила их языком. Она взглянула на Дика, он прикуривал сигарету. Она была уверена, что этот мужчина подарен ей судьбой за все ее страдания. И в то же время она знала, что он принесет ей много хлопот, она кляла себя, и его, и судьбу, ибо знала, что ей предстоит заплатить за этот подарок дорогой ценой…

Она вздохнула полной грудью и сказала:

— Ужасно люблю дождь.

И широко улыбнулась.

Людвиг уже выписался из клиники, он вполне поправился, и Энн повеселела. Одно время она совсем пала духом, ей казалось, что Людвиг очень серьезно болен, и врачи скрывают от нее, что с ним на самом деле. Энн ловила себя на том, что не верит ни одному их слову, и подозрительно вглядывалась в их лица, стараясь по глазам догадаться, скрывают ли они от нее что-нибудь или и в самом деле с Людвигом все в порядке.

Энн уже давно приготовилась к тому, что если с Людвигом что-то случится, она не переживет этого. Вся ее жизнь была сосредоточена на Людвиге. Он был ее другом, возлюбленным, мужем и ребенком. Он был для нее всем в жизни. И если его не станет, ее жизнь тоже окончится, потеряет смысл. Только теперь Энн по-настоящему поняла всю ту боль, какую испытывала Мэгги, когда вместе с потерей своих самых близких и любимых людей утратила смысл, ради чего стоит жить. Конечно, Мэгги другое дело. Она здоровая красивая женщина. А в последнее время выглядит так, как будто к ней вернулась молодость. Прекрасно, что они встретились с Диком Джоунсом, они оба заслуживают счастья.

Энн не могла поверить, когда ей сказали, что Людвиг здоров и они могут ехать домой. А Химмельхохе их с Людвигом ждала еще одна радость. Мэгги с Диком Джоунсом объявили им, что решили пожениться. Наконец-то свершилось то, чего Энн так долго добивалась. На следующий же день после вечернего чаепития в доме Мюллеров Мэгги с Диком отправились в Данглоу, а Энн принялась составлять список гостей, которые, как она предполагала, должны быть на свадьбе.

Мэгги приехала вечером уставшая от впечатлений и очень умиротворенная. Пока Джоунс разгружал автомобиль, внося в холл все новые и новые свертки и коробки, Мэгги вошла в гостиную и обняла Энн.

— Хорошо провели время? — спросила Энн, с притворным ужасом наблюдая, как посреди холла образуется целая гора из разноцветных свертков. — О, я вижу, что вы там время даром не потеряли. Сейчас я скажу, чтобы подавали ужин.

— Нет-нет, ради всех святых, никакого ужина, — взмолилась Мэгги и торжественно заявила. — Мы были в ресторане. Это прозвучало так, как будто они с Диком по меньшей мере обедали вместе с премьер-министром. Энн засмеялась:

— Вам можно только позавидовать. В таком случае, будем опять пить чай.

— Чуть попозже, Энн. Я хочу привести себя в порядок.

— Но вы-то не уходите, мистер Джоунс? Пожалуйста, посидите со мной, пока Мэгги занята. Людвиг тоже скоро спустится. Да, кстати, Мэгги, — крикнула Энн вслед подруге, — а ты не хочешь показать нам свое свадебное платье? Мне не терпится взглянуть на него.

— Нет, Энн, не сердись, потом, — Мэгги решила, что до самой свадьбы никто не должен видеть ее наряд, даже Энн. Пусть это будет сюрпризом для них. Мэгги открыла коробку, вытащила платье и, любовно еще раз осмотрев его, повесила на плечиках в шкаф.

Потом она разделась и встала под душ, ощущая как теплые струйки воды приятно освежают тело, снимая усталость и возбуждение. Она с удовольствием думала о том, что внизу, в гостиной, ее ждет Дик, представляла себе, как она войдет и он встретит ее своим теплым ласкающим взглядом. Всю жизнь ей не хватало такого взгляда, ощущения того, что любимый мужчина ждет ее в их доме." Всю жизнь, за редким исключением, когда рядом был Ральф. Только он один смотрел на нее таким взглядом, но Ральф никогда не принадлежал ей полностью. Даже в самые упоительные минуты близости она не забывала о том, что наступит утро, и он снова станет чужим и далеким. А Дик всегда остается с ней, никогда никто их не разлучит. Мэгги повернула кран, насухо растерлась пушистым полотенцем и быстро натянула на себя мягкое трикотажное платье. Темно-зеленое платье красиво облегало ее все еще стройную фигуру и оттеняло каштановые с проседью волосы. Мэгги хотелось быть красивой, хотелось всегда нравиться Дику, всю жизнь быть для него самой желанной женщиной. Оглядев себя в зеркало, она осталась довольна своим видом и пошла вниз, где ее ждал Дик Джоунс.

— Вот посмотри, я тут набросала список гостей, мы с Диком решили, что ты должна утвердить его, — сказала Энн, когда Мэгги, насладившись любящим взглядом Джоунса, уселась рядом с ними за низким столиком, где уже был накрыт вечерний чай.

Список оказался очень внушительным, на двух страницах, и Мэгги с ужасом обнаружила в нем имена и фамилии людей, о существовании которых она уже и думать забыла.

— Дай мне, пожалуйста, ручку, Энн. Я тут должна хорошенько поработать.

Мэгги взяла протянутую Энн ручку и решительно вычеркнула добрую половину списка. Энн с ужасом следила за ее рукой и, когда увидела, как Мэгги расправилась с ее трудом, только вздохнула. Джоунс, глядя на них, от души веселился.

— Что ты делаешь, Мэгги? Ведь мы не можем превратить такое событие в простую семейную вечеринку, — возмутилась наконец Энн.

— Никаких Ричардсонов, никаких Кларков, Тайводсонов и прочих, — приговаривала Мэгги, продолжая чертить жирные линии и не слушая восклицаний подруги. — Я не хочу устраивать по этому поводу никаких особых торжеств.

— Мистер Джоунс, ну хотя бы вы остановите ее! — взмолилась Энн. — На что же это похоже?

Но Дик Джоунс уже поднялся из-за стола и со смехом начал прощаться.

— Нет уж, милые дамы. В этом деле я вам не помощник. Думаю, Мэгги сама знает, как лучше сделать. Как она решит, так и будет. Я полностью доверяю ей все эти вопросы. Мне пора.

Он поцеловал руку Энн, потом склонился к Мэгги и прижался губами к ее руке. Мэгги очень хотелось обнять его голову, поцеловать его, но она постеснялась Энн и только молча и выразительно смотрела в его глаза.

Дик поклонился женщинам и вышел.

— Дай Бог вам счастья, Мэгги. Вы очень хорошая пара, — тихо сказала Энн, провожая его взглядом. — Покажи, ты хотя бы нас с Людвигом оставила в списке?