— Может быть, выпьешь что-нибудь?

— Думаю, это не поможет.

— Я отнесу Дженни в кровать. Надеюсь, после сна она будет уже спокойнее. — Мэгги осторожно подняла девочку и направилась с ней в дом.

— Тебе тяжело, мама. Дженни уже большая девочка.

— Что же делать, Джас, если у нас в доме нет мужчин. А впрочем, Дженни не такая уж и тяжелая.

— Я тоже пойду прилягу, — сказала Джастина и пошла по лестнице следом за Мэгги, которая несла внучку, осторожно прижимая ее к груди. Джастина хотела попросить мать подтолкнуть ее или тоже, как Дженнифер, понести по лестнице. Казалось, что она не сможет самостоятельно добраться до спальни. С трудом, но она все-таки одолела все ступеньки и легла в постель, не раздеваясь. Мэгги уложила Дженнифер и вошла в комнату Джастины.

— Ты не хочешь раздеться?

— Я просто не могу этого сделать.

— Давай я помогу тебе.

Она раздела Джастину, выключила свет и задернула шторы. Когда она вернулась к кровати дочери, та уже спала.

Во сне Джастину мучили кошмары, кто-то душил ее, наваливался на нее, ходил по спине, разрывал живот. То ли во сне, то ли наяву она молилась Богу, звала мать, Лиона. «Пусть хоть кто-нибудь поможет, пожалуйста…». Джастина силилась проснуться, чтобы избавиться от этой ужасной боли, от этих дурных снов. Наконец ей это удалось, и она проснулась еще больше утомленная, совершенно неотдохнувшая и повернулась, чтобы взглянуть на часы рядом с кроватью.

Не успела она поднять голову, чтобы получше разглядеть часы, как та же самая боль пронзила ее со страшной силой, проходя по спине, достигая живота, как будто чьи-то руки вцепились в ее кишки. Боль заставила Джастину закричать, прибежала Мэгги. Джастина старалась перевести дыхание, но боль все усиливалась.

— Джас? Что-то случилось? Я услышала, как ты… Боже, что случилось?

— Я чувствую себя очень неважно. — Джастина старалась сесть, но боль помешала ей даже приподняться. Она вцепилась в простыни и сжала зубы, чтобы снова не закричать.

— Не двигайся. Я вызову врача. Как его зовут?

— Морс. Его номер есть в телефонной книжке… скажи ему… я думаю, что начались роды… скажи ему… — Следующий приступ боли не дал ей договорить. Джастина лежала в постели, стараясь совладать с болью, с нетерпением ожидая возвращения матери.

— Он сказал привезти тебя в больницу прямо сейчас. Ты сможешь дойти до машины?

Джастина попыталась встать, но не смогла даже сесть, она перевернулась на другую сторону кровати и увидела на простыне кровь на том месте, где она только что лежала.

— О Боже! Господи, мама!..

— Не переживай, Джас. Я сейчас позвоню Уго. Он поможет нам добраться до больницы.

Джастина откинулась на подушки, страдая от боли настолько, что совсем не могла разговаривать. Мать растворялась перед глазами и казалась неясным видением, то исчезала, то появлялась вновь. А боль все накатывала и усиливалась, поднимая Джастину вверх и бросая в бездну, как с высокой скалы. Она уцепилась за руку Мэгги и металась в постели, не в силах лежать спокойно. Потом она увидела в дверном проеме Уго Джанини. Он подошел к Джастине, взял ее из кровати прямо в одеяле и понес ее к машине. Джастина видела, как мать и Уго обменялись взглядами, и сразу же после этого сознание покинуло ее, а когда она снова открыла глаза, над ней горели тысячи огней, было шумно и многолюдно, раздавались какие-то металлические звуки. Джастина чувствовала, как будто она плывет под огнями, над людьми, подвешенная между двумя мирами. Она парила так некоторое время… о, Боже… Боже мой… они терзали ее… убивали… Боже… Стэн… мама… останови их… мне не пережить этого, не пережить… не могу… больше не могу… и все покрылось мраком.

Джастина проснулась в странной комнате, с чувством тошноты. Оглянувшись, она увидела мать, и потом снова все пропало. Сознание возвращалось к ней время от времени. Совсем очнувшись, она снова увидела мать, а потом она снова пропала. Так периодически Мэгги исчезала и появлялась. Где-то, как ей казалось, в другом мире в кровати лежала женщина с системой для переливания крови, с капельницей и разными подобными вещами, так необходимыми ей в этот момент. Джастина ничего не могла различить отчетливо, не зная точно, что с ней происходит. Она удивлялась своему состоянию, но не было сил спросить, что с ней происходит. Она слишком устала… слишком устала…

Вернувшись из клиники Морса, Мэгги едва держалась на ногах от усталости и переживаний. Доктор не мог сказать ей ничего утешительного. Он делал все, чтобы сохранить жизнь Джастины. О том, чтобы сохранить ребенка, не могло быть и речи, он родился уже мертвым. Мэгги каждый день ходила в церковь и подолгу молилась там, умоляя как угодно наказать ее, лишь бы только Джастина осталась жить.

Дженнифер, чувствуя, что с матерью случилась беда, примолкла и только вопросительно и тревожно смотрела на Мэгги, когда та возвращалась домой. Однажды она не выдержала и, прижавшись к бабушке, спросила ее дрожащим голоском:

— Бабушка, а Бог не заберет мою маму к себе так же, как он забрал Стэна?

Мэгги обняла девочку и прижала ее к себе покрепче.

— Не заберет, успокойся, девочка моя. Я попросила Бога, чтобы он этого не делал.

— Я тоже каждый день прошу его об этом, — прошептала Дженнифер. — Ведь он добрый, правда?

— Да, милая, он добрый, он тебя обязательно послушает.

В холле раздались тихие шаги Марты, и она заглянула в дверь. После того, как Джастину отправили в клинику, в доме все затихло, как перед грозой. Дженнифер большей частью сидела где-нибудь в углу, забившись в кресло, поблескивая тревожными глазами. Марта никак не могла уговорить ее пойти погулять, за все это время она ни разу не поплескалась в бассейне, хотя это было ее любимым занятием. Девочка иногда оживала только в тех случаях, когда приходила Триш Кауфман и забирала ее к себе. У них с Триш была взаимная любовь. Бездетная Триш души не чаяла в маленькой Дженнифер и безумно баловала ее. Но теперь даже ей редко удавалось расшевелить печальную девочку.

— Не волнуйся, Дженни. Мама у тебя сильная, все будет в порядке.

Но сама Триш не совсем была уверена в том, что говорит. Состояние Джастины очень беспокоило ее, и она обзванивала всех медицинских светил, каких ей только удавалось отыскать, и собирала их на консилиум в клинику, где лежала Джастина.

Марта тихонько вошла в гостиную и сказала Мэгги:

— Звонил герр Хартгейм. Я ему рассказала, что у нас случилось, и он был очень обеспокоен. Спрашивал, не стоит ли ему приехать. И сказал, чтобы я опросила у вас, на тот случай, если он позвонит, и вас не будет дома.

Марта замолчала и вопросительно посмотрела на Мэгги. Мэгги на минуту заколебалась. Конечно, хорошо, если бы Лион приехал, но неизвестно, как к этому отнесется Джастина, если узнает. Не станет ли ей еще хуже от волнения.

— Пока не надо, Марта, скажите ему только, чтобы он звонил почаще.

— Да, мадам. Но он и сам сказал, что будет звонить каждый день.

Марта замолчала, но продолжала стоять рядом, очевидно, ей тоже было горько и тоскливо в этом заполненном бедой доме.

— Посидите с нами, Марта, — поняв ее состояние, предложила Мэгги, и Марта с благодарностью посмотрела на нее, присаживаясь на краешек дивана.

— Еще звонили из Сан-Франциско. Сначала мужчина, он сказал, что они договорились с мадам Джастиной о каком-то деле. Я ему сказала, что она в больнице в очень тяжелом состоянии. А потом скоро после его звонка оттуда же позвонила женщина. Сказала, что ее зовут Кристина Пак, и что она подруга мадам Джастины. Ну ей-то я рассказала, что случилось. И вы знаете, она даже закричала, так ей стало плохо, и сразу же бросила трубку. Может быть, мне не стоило ей говорить. Я уже и не знаю, что отвечать… — растерянно закончила Марта, виновато смотря на Мэгги.

— Не волнуйтесь, Марта. Наверное, все правильно, ведь это близкие друзья Джастины, мы не должны скрывать от них.