В машине, где ехали братья Клири разгорелись страсти. Джек предлагал сразу же, как они только вышли из церкви, отправить Мэгги и всех остальных домой, а самим остаться поговорить с Люком О'Нилом. Остальные братья поддержали его, особенно Джимси и Пэтси, у которых просто кулаки чесались и им не терпелось посчитаться с этим негодяем. Они уже было отошли в сторону, чтобы встретить Люка на выходе, но им помешала Джастина.

— Я прошу вас не трогать это дерьмо, — сказала она, не особенно заботясь о том, какое впечатление на дядюшек произведет ее выражение. — Если вы с ним что-нибудь сделаете, мама еще больше будет переживать. Мы этого просто так не оставим, но все надо как следует продумать. Пойдемте, пойдемте. Я вас не оставлю здесь. — И Клири подчинились своей племяннице. Наверное, она права, ничего нельзя делать на горячую голову. Никуда он от них не денется, они все равно его разыщут.

А когда ехали в машине Пэтси ворчал:

— Надо было сразу разобраться с ним. Теперь-то его и разыскать не получится. Он свое дело сделал и опять исчезнет.

— Никуда он не денется, — сказал внушительно Боб. — Я уж этого дела так не оставлю. Тридцать лет и знать ничего не хотел о нашей Мэгги, а как приспичило, явился.

— Сдается мне, что ему кто-то сообщил, что она замуж выходит. Так бы он и вообще не объявился. Пакость хотел сделать, вот и сделал, — это уже подал голос Хьюги.

— Выходит у него здесь есть кто-то, кто следит за ней, — задумчиво проговорил Джимси. — Ну попадется он мне!

— Мэг говорила про какого-то Арни или Арне, дружок у него был, вместе работали, — подал голос Фрэнк, и все братья с удивлением воззрились на него. Фрэнк все время молчал, и кое-кому показалось, что его никак не тронуло то, что произошло с Мэгги. Но Фрэнк как будто пробудился от глубокого затяжного сна, а за последний час он резко изменился. Под коричневой кожей вздулись желваки, глаза недобро блестели, и губы были решительно сжаты в тоненькую полоску. Боб положил руку ему на колено.

— Мы свою Мэг в обиду не дадим. Но надо все решить спокойно, если, конечно, получится. Пусть он дает ей развод, и дело с концом. А уж если он упрется, тогда мы скажем ему…

— Так он тебя и послушал, — раздался насмешливый голос Джимси. — Нечего с ним говорить, заставим подписать заявление на развод и все.

Так до самого дома они и не решили, что будут делать с Люком О'Нилом. А тут и Химмельхох показался, видно было, как из первой машины вышли Мэгги с Диком и пошли в дом. Джастина с дочкой остались ждать остальных на веранде.

Одна за другой машины подъезжали к дому, из них выходили люди совсем не с праздничным настроением.

Собравшиеся поодаль работники фермы, которые хотели было поздравить новобрачных, поняли, что что-то произошло, и потихоньку разошлись.

Приехавшие собрались на веранде и топтались в нерешительности, входить в дом никто не хотел. Пускай Дик с Мэгги сами пока обсудят все, а уж потом и остальные скажут свое слово. Вошли только Этель с Людвигом и малышка Дженнифер. Через минуту на веранде снова появился Людвиг.

— Входите все. Мэгги с Диком закрылись в библиотеке. Так что никто никому не помешает.

Гости разошлись по комнатам, договорившись через час встретиться в гостиной.

В это время у Мэгги с Диком проходил тяжелый разговор. Дик был просто ошарашен заявлением Мэгги, когда она сказала ему, что подавать на развод не будет и им с Диком придется расстаться.

Джоунс подумал, что ослышался, и переспросил изумленно:

— Мы должны расстаться? Я правильно тебя понял, Мэг?

— Да, Дик. К сожалению, это так.

— Ты говорила, что любишь меня, Мэг…

— Я и теперь тебя люблю и буду любить до конца дней своих, — спокойно ответила Мэгги. — Но судьбы не обойдешь!

— Тогда в чем же дело? Ты хочешь вернуться к нелюбимому мужу?

— Я этого не сказала, Дик. Такого никогда не будет, я никогда не вернусь к Люку О'Нилу.

Дику показалось, что у Мэгги начался бред. Он подошел к ней и опустился на колени перед креслом, в котором Мэгги сидела.

— Объясни мне как-нибудь попроще, в чем дело, Мэг, — попросил он, устало потирая лоб ладонью. — Я, наверное, здорово поглупел сегодня и никак не могу понять тебя. Он не знал, ответила ли она ему в конце концов или нет. Не знал и не слышал ничего. Он сказал и смотрел на нее, на женщину своей жизни, свою судьбу и вспоминал их первую встречу…

Мэгги откинула голову на спинку кресла и несколько минут молчала. Ну как она могла ему объяснить, что ему не стоит связывать с ней свою жизнь. Дик ни за что не поверит, что она сделает его несчастным. Сегодня это уже началось. Даже если она разведется с Люком, несчастья не прекратятся. Бог никогда не простит ей Ральфа, до этого ей казалось, что своими страданиями она искупит грех, но это не так. Сегодня она в этом убедилась. Hо чтобы Дик это понял, ему надо рассказать о Ральфе. Только этого никогда не случится. Что бы ни произошло с ней, она никогда не будет упоминать имени Ральфа всуе. Если она полюбила Дика Джоунса, это еще не значит, что Ральф де Брикассар навсегда ушел из ее сердца. Никто и никогда не заменит ей Ральфа. Дик это совсем другое.

— Прости, милый, и не сердись на меня, — наконец заговорила Мэгги, она опустила руку на голову Дика и погладила его жесткие волосы. — Я не могу ничего объяснить тебе, могу сказать единственное — надо мной висит рок. И не думай, что я сошла с ума или пытаюсь заморочить тебе голову.

— Ты вернул мне жизнь, Дик, — сказала Мэгги, глядя в его глаза. — Ты вернул мне жизнь. Я была мертва, как камень. Ты пришел — и я снова ожила. Когда я потеряла Ральфа и Дэна, жизнь стала бесцельной. Я целыми днями ни с кем не разговаривала и бродила по ночам, и кругом были люди, и они чем-то занимались и куда-то шли, и у них был свой дом. Только у меня ничего. А потом пришел ты, человек, который захотел быть со мной, только со мной, безраздельно и навсегда, просто, ничего не усложняя. Я смеялась, отказывалась, играла, все это казалось мне неопасным, легким, я думала, в любую минуту можно отмахнуться от всего; и вдруг это стало значительным, неодолимым, вдруг что-то заговорило и во мне; я сопротивлялась, но бесполезно, чувствовала, что делаю не то, чувствовала, что хочу этого не всем существом, а только какой-то частицей, но что-то меня толкало, словно начался медленный оползень, — сперва ты смеешься, но вдруг земля уходит из-под ног, все рушится, нет больше сил сопротивляться… Я поняла, что принадлежу тебе.

На глазах женщины появились слезы, она опять замолчала, спазм перехватил ее горло, но через минуту она справилась со своим волнением и продолжала слегка прерывающимся голосом:

— Я уеду в Дрохеду и буду жить там со своей семьей. Мне нельзя выходить замуж.

— А обо мне ты подумала, Мэг? — спросил Дик. — Я ведь тебе поверил, как никакой другой женщине. Ты знаешь, как я относился к женщинам, на какое-то время ты заставила меня изменить свое отношение к ним. Но, видно, я и в тебе ошибся, Мэг. — Его голос стал жестким, как волосы под рукой Мэгги. Джоунс подумал, что хотя бы этим он может привести ее в чувство. Дик до сих пор был убежден, что Мэгги не может оправиться от потрясения, может быть, даже случившееся повлияло на ее психику. Надо дать ей время прийти в себя.

— Прости меня, Мэг, за резкость. То, что ты говоришь — бред, нелепость, я не сдержался, прости. — Джоунс взял обе руки Мэгги в свои и стал целовать ее ладони. Мэгги вздохнула, сползла с кресла и, опустившись на колени напротив Джоунса, обеими руками обхватила его за шею. Мэгги не умела плакать, даже в самые тяжелые минуты у нее только сердце каменело, а слез не было. Но сейчас она горько заплакала, прижимаясь мокрой щекой к лицу Джоунса.

— Милый мой, я знаю, ты никогда не поймешь меня, и я не могу тебе объяснить всего, что было в моей жизни. И все-таки я решила твердо, мы с тобой должны расстаться. Я останусь одна. А теперь иди, Дик. Мне очень тяжело. Иди.