— Когда есть причина.

— Что же это за причина? — Зеленые глаза Дика неотступно следовали за Мэгги, пока они возвращались домой.

Мэгги открыто и прямо посмотрела в глаза спутнику. Взгляд ее серебристо-серых глаз перекрестился с зелеными Джоунса.

— Очень важная причина. Это помогло мне вновь ощутить себя живой, мистер Джоунс. Эти скачки дали мне ощущение свободы и, как ни странно, покоя. Давно не чувствовала я себя так легко и непринужденно. — Дик медленно кивнул и промолчал. Мэгги не была уверена, что он понял или хотя бы задумался над ее словами. Последний раз посмотрев на Мэгги, Джоунс поехал дальше.

Мэгги так наработалась днем, разъезжая в поисках потерявшихся телят, что добравшись до дома, она не чувствовала под собой ног. Из кухни уже доносились аппетитные запахи.

— М-м-м! Что это? — спросила Мэгги встречавшую ее Энн, поведя носом в сторону кухни.

— Толченая кукуруза с мясом и красным перцем, мое любимое блюдо. Надеюсь, понравится и тебе.

Мэгги радостно посмотрела на хозяйку.

— После такого дня я могу съесть что угодно, а потом в ванну и спать, спать!

Энн забеспокоилась.

— Ты опять переусердствовала, Мэг. Сколько можно тебя уговаривать поберечь свои силы.

— Не волнуйся, Энн! — Несмотря на усталость, у Мэгги было отличное настроение. — Ты не поверишь, но я чувствую, что от такой работы у меня только прибывает сил.

— Ну ладно-ладно, я рада. Сегодня мы с тобой опять ужинаем вдвоем. Людвиг с Джоунсом куда-то собирались поехать вечером.

— Я вижу, ваш Джоунс действительно незаменимый человек, — съехидничала Мэгги.

Энн с интересом посмотрела на нее.

— А что ты, собственно, имеешь против Джоунса? Он что, продолжает игнорировать тебя?

— Я бы не сказала так. — Мэгги почувствовала, что кровь приливает к ее щекам, она поспешила склониться на тарелкой и пробурчала: — И все равно он странный человек.

— Странный? — Казалось, это замечание удивило Энн. — Вероятно, ты заблуждаешься. Но может быть, так оно и есть, я уже тебе говорила, что он человек образованный и в то же время готов до седьмого пота работать как простой работник. Дик Джоунс — один из последних представителей старого поколения. Настоящий труженик, достойный, ответственный, готовый умереть за дело. Джоунс — просто находка для нас. Я не представляю себе, что мы будем делать, если он уйдет.

Эта мысль, казалось, заинтересовала Мэгги. Она подняла голову и в недоумении взглянула на Энн.

— Почему же он уйдет? Разве ему здесь плохо? Вы с Людвигом устроили для своих работников отличную жизнь. Пусть они попробуют найти что-нибудь подобное в других местах. — Мэгги говорила так горячо, как будто сама почувствовала себя задетой тем обстоятельством, хотя и предполагаемым, что кто-то из обитателей Химмельхоха отправится искать себе лучшую долю.

— Я согласна с тобой. Мы с Людвигом действительно стараемся делать все, что возможно, — задумчиво проговорила Энн, — но, знаешь, мне все время кажется, что не это имеет для них самое большое значение. Особенно для таких людей, как Дик Джоунс и Пит. Удивительные люди. Для них главное — гордость и честь. И все, что они делают, именно этому и посвящено — гордости и чести. Они многое могут сделать для человека даром только потому, что они уважают его, боготворят, считают очень хорошим человеком, а могут уйти тоже просто так, только потому, что им кажется, что они должны уйти. Их поступки непредсказуемы. Джоунс как раз относится к числу таких людей. Даже Людвиг, не говоря уж обо мне, не знает, как поступит Джоунс в следующую минуту.

— В таком случае, все время сюрпризы, не соскучишься вести хозяйство с такими людьми.

— Тебе нравится Дик Джоунс? — неожиданно спросила Энн. Этот вопрос заставил Мэгги рассмеяться, но ее смех прозвучал несколько смущенно.

— Нравится ли он мне? Конечно, нет, и, думаю, это вряд ли когда-нибудь случится. Он деловой человек, и я, вероятно, даже уважаю его, но он очень не простой человек, с ним трудно общаться. Он привлекателен, если ты это имеешь в виду, но слишком самоуверен. Все-таки он очень странный человек, Энн. А почему ты спросила меня об этом? — Мэгги было любопытно: неужели она как-то выдала себя?

— Просто так. Мне кажется, что ты нравишься ему. — Энн сказала об этом как-то очень наивно, как говорят молоденьким девочкам об их первых воздыхателях.

— Я сомневаюсь, что это так на самом деле, — ответила Мэгги, а про себя подумала: «В любом случае я остаюсь здесь не из-за него. Я совсем не намерена навязывать себе еще одно несчастье»; потом сказала вслух:

— Кроме того, я не вижу подходящей кандидатуры.

— Ты так считаешь? — Энн как-то странно взглянула на Мэгги, а Мэгги растерялась. «Почему же все-таки Энн заговорила об этом? Неужели она решила, что Джоунс нравится ей. Но ведь это совсем не так! Чаще всего он вызывает у нее раздражение. А вызывает ли?» Неожиданно Мэгги почувствовала, что уже не совсем уверена в этом. Этот мужчина был обаятелен в своей суровости и сдержанности, совсем не из реального мира. Скорее из мечты или из сна. Но это была не ее мечта. «Да, высокий, темноволосый, красивый», — Мэгги улыбнулась про себя, а мысли ее неожиданно умчались в прошлое к Ральфу де Брикассару… Джон во всем своем великолепии, в черной сутане, которая придавала его облику особую изысканность. В своих воспоминаниях она представляла его только молодым, с волнистыми черными кудрями и изумительными синими глазами цвета сапфира. Она всегда знала, что охи были бы с Ральфом великолепной парой и никогда бы не разлучились, если бы… если бы не его всепоглощающая любовь к церкви. Здесь для Мэгги места не было.

— Я, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи, Энн. — Мэгги поцеловала подругу и, улыбнувшись ей, пошла к себе. Энн, конечно же, будет дожидаться Людвига, как бы поздно он ни приехал. Наверное, неудобно оставлять Энн одну, но Мэгги чувствовала, что глаза у нее уже слипаются. Она свалилась на постель и только успела подумать, как правильно сделала, что приехала сюда, но мозг ее затуманился, и она заснула. И в ее снах вместе с Ральфом, Дэном, матерью были уже другие люди: Этель, которая снова обрела счастье рядом с Бобом Уолтером, Пит и постоянно суровый, высокий темноволосый мужчина на великолепной вороной лошади с белой звездой во лбу и аккуратных белых носочках. И сама Мэгги на сказочном коне вместе с красавцем мужчиной, который крепко и бережно прижимал ее к себе, и они мчались сквозь ночь.

Мэгги не знала, куда или откуда они неслись, но чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним…

Джастина на огромной скорости гнала свой серебристый «Мерседес» по шоссе, не замечая удивленных взглядов встречных водителей. Наверное, Уго уже давно ждет ее, но ничего, если она и опоздает, то ненадолго. Накануне, когда он звонил ей из Сан-Франциско, он весь просто кипел от негодования.

— Выбрось из головы эти глупости, — орал он в трубку, — какой идиот едет на съемки из Лос-Анджелеса до Сан-Франциско на машине? Садись в самолет и прилетай, я тебя встречу.

— Успокойся, Уго, — пыталась уговорить его Джастина, — ты же знаешь, я дисциплинированна и буду вовремя.

Его крики, уговоры так ни к чему и не привели, и он в сердцах швырнул трубку. Конечно, можно было послушаться его, но Джастина не капризничала. Просто она хотела приехать туда сама и на машине. Она обожала быть за рулем, ей доставляло удовольствие мчаться на своем «Мерседесе» по пустынным дорогам, они удивительно напоминали ей бесконечные просторы Дрохеды, почему-то в последнее время она все чаще и чаще думала о ней.

Джастина уже год жила в Голливуде и успела сняться в фильме, который имел громкий успех. Он недавно вышел на экраны, и огромные афиши с лицом рыжей австралийки заполонили весь Лос-Анджелес. В одно мгновение она стала звездой, ее узнавали, молодые актрисы, которым еще не улыбнулось счастье, провожали ее завистливыми взглядами. Впрочем, сама Джастина не считала, что этот фильм раскрыл какие-то ее особые таланты. Просто здесь она играла себя, даже, скорее, не себя, а свою мать в молодости. Фильм был об Австралии, и играла она австралийку. Смешно, конечно, что снимался он в Америке. Поэтому австралийка была настоящей, а Австралия нет, хотя американцам что ни подсунь, они всему поверят. Раз говорят, что это Австралия, значит, так оно и есть.