Сюзанна сразу же подняла трубку.

— Да?

— Сюзанна? Это Джастина.

— С приездом, дорогая. Я рада слышать тебя. Что привело мою маленькую птичку в наш божественный город? — Сюзанна была в своем репертуаре.

— Можно сказать, случайно. Я не надеялась, что застану тебя дома.

— Могла и не застать. Я только что вернулась из Парижа.

— Как там дела? Я соскучилась по Европе.

— Изумительно. И дождливо. Но выставка была не особенно хороша. В Риме она прошла лучше.

— Ты была и в Риме?

— Да, я встречалась со своим бывшим мужем. У него новая жена. Великолепная женщина, очень похожая на Клеопатру.

— Как он живет?

— Жив, что само по себе удивительно. Я поражаюсь, вспоминая, насколько он стар… вероятно, ему стоит целого состояния менять данные паспорта… Паспорт должен разбухнуть от многочисленных записей… — Они обе засмеялись, иногда Сюзанна бывала ужасно язвительной.

— А как ты, дорогая? Впрочем, почему мы должны говорить об этом по телефону? Ты свободна сейчас? Вот и прекрасно, приезжай. У меня собирается небольшая компания, и мы чудесно проведем время.

Конечно, Джастина была свободна. А этот сумасшедший наркоман пусть таскается, где ему будет угодно.

Когда Сюзанна открыла дверь, она выглядела изумительно. Смесь Генри Бендель, Парижа и Сюзанны. Доведенное все это до совершенства, вызывало у остальных женщин зависть, а мужчины испытывали при этом некоторую неловкость — им не хотелось разрушить прическу Сюзанны своими прикосновениями. Это была женщина, проводившая много времени с гомосексуалистами, другими женщинами и старыми друзьями. Все любовники были временными, некоторые из них до неприличия молодые, хотя безумно привлекательные, большинство становилось тут же друзьями. Сюзанну, вероятно, было очень трудно любить. Джастина даже немного жалела подругу, хотя делать этого не стоило. Жалость не относилась к тем явлениям, которые были приняты в компании Сюзанны Вайнтруб. Куда более распространено в этих кругах было уважение, даже преклонение. Нечто похожее на то чувство, которое вызывала, как Джастине всегда казалось, ее бабушка. Женщины, подобные Фионе Клири и Сюзанне созданы, чтобы повелевать, причем делают это незаметно.

Сюзанна обладала удивительным чувством вкуса. Все, к чему она прикасалась, было верхом совершенства ее маникюр, ее жилище, приготовленный ею обед, ее работа, ее дружба.

Гости еще не собрались, у подруг было еще около часа на беседу, до прихода первого гостя. И они успели сказать все самое основное из того, что хотели сообщить друг другу. Сюзанна сказала кратко и без большой страсти, что у нее был новый любовник. Молодой немец по имени Вальтер. Он был поэтом, по возрасту значительно более молодым, чем Сюзанна, «очень милый мальчик», по словам Сюзанны.

Уго тоже ожидали на ужин. Сюзанна продолжала жить одна, ей так больше нравилось. Принцы мечты Сюзанны уже давно умерли, если вообще когда-то существовали.

Джастина не собиралась говорить ей о Стэне, но Сюзанна вытянула это из нее, пока готовила для себя второй бокал джина.

— Если судьбе угодно, то все решится, Джас. И решится в твою пользу. Но если этого не случится, не думай о нем, как о большой потере. Я уверена, что Стэн хороший парень, но мне кажется, он не подходит тебе. Откровенно говоря, ты заслуживаешь большего. Я всегда сожалела, что у вас не сложилось с Лионом, он именно тот мужчина, который тебе нужен. Но что бы с тобой ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что я все время с тобой, готова помочь тебе или хотя бы выслушать. Ничего другого по этому поводу я не могу сказать тебе.

Слова Сюзанны тронули Джастину, но и расстроили тем, что она могла подумать, что Стэн не подходил ей. Он подходил, он был… и Джастине, несмотря ни на что, хотелось, чтобы он подходил ей, неважно, чего бы ей это стоило.

А Сюзанна прошла в свою библиотеку, несколько минут искала что-то, пока Джастина собиралась с мыслями, и вышла с книгой в руках. В кожаной обложке, старинная книга очень подходила и ей, и Фионе, и всем женщинам, похожим на них.

— Вот, посмотри, может быть, тебе это покажется грубым, но во всяком случае, очень точно, — и Сюзанна протянула Джастине книгу, открытую на нужном месте, где кто-то подчеркнул сильной рукой красными чернилами:

Вместо подписи стояла заглавная буква «Л» и дата.

— Это написал человек, который стал первым мужчиной в моей жизни, Джастина. Он был на 30 лет старше меня, а мне исполнилось в то время всего 17 лет. Он был самым великим скрипачом в Европе, я любила его безмерно. Мне казалось, что я умру, когда он сказал мне, что я «уже большая девочка» и ему кажется, что он мне больше не нужен. Я хотела умереть, но не умерла. И никто не умирает от этого, а я поняла, что в этих словах много смысла, они близки к истине. С ними в сердце я и живу.

Джастина была тронута и все еще держала книгу открытой на коленях, когда прозвенел звонок в дверь. Сюзанна встала, чтобы открыть дверь, и в дом вошел красивый высокий молодой человек, года на три моложе Джастины, с белокурыми волосами и большими зелеными глазами. В нем чувствовалась грация молодого зверя, лишенного напрочь неуклюжести. Огромное чувственное наслаждение доставляло просто смотреть на него, немного смущало, с каким обожанием он смотрит на Сюзанну. Пришедший был Вальтером. Он поцеловал Джастине руку, назвал «мадам», заставив ее почувствовать себя древней старухой. Очевидно, Вальтер делал это преднамеренно, зная, что польстит Сюзанне. С первого взгляда Джастина поняла, что ее подруга играет с этими юнцами, как тот скрипач, которого она любила 20 лет тому назад. Она отправляла этих Мальчиков так же, как отправили ее в то давнее время. И эти ребята шли своей собственной дорогой, когда становились больше ненужными этой женщине. Джастина испытала странное чувство, осознав эту реальность. Она подумала, что, может быть, Сюзанна дает каждому из них бронзовую табличку с высеченными на ней словами, которые она только что дала ей прочитать в качестве свидетельства об окончании ею школы. Мысль показалась Джастине забавной, она усмехнулась, чем привлекла внимание подруги к себе, заставила Вальтера смутиться, как будто он сказал что-то, чего не следовало говорить. Бедный Вальтер.

Остальные гости не заставили себя ждать. Еще один редактор из журнала Сюзанны, чрезвычайно элегантная итальянка, Паола ди Сан Франчино, дочь одного представительного господина. Она прекрасно говорила по-английски, и было очевидно, что прекрасно воспитана. После нее вошла милая девушка, хотя достаточно грубая, со странным смехом, но добрым лицом. Она только что опубликовала свою вторую книгу и совсем не была похожа на писательницу. Ее отличало очень специфическое чувство юмора, что постоянно оживляло компанию. Ее муж был музыкальным критиком в английской газете, и они часто спорили на межгосударственной основе. На этой даме была очень своеобразная одежда, марокканская бижутерия, ее не отличала особая элегантность Паолы или Сюзанны, но определенный наблюдался вкус в ней все-таки. И муж ее не обладал такими воздушными манерами, как Вальтер, что было очень неплохо. Входной колокольчик звенел еще дважды после этого. Первый раз под рукой ужасно помпезного, но миловидного француза, владеющего художественной галереей на Бродвее. И второй раз на звонок нажимал Джонс Ли, их общий знакомый по Риму. Он, оказывается, знал и Паолу с Вальтером. Джон и Сюзанна обнялись, Джон прошел к бару, чтобы выпить что-нибудь, чувствуя себя совсем как дома, даже еще свободней, чем Вальтер, которому, казалось, не разрешено было ни до чего прикасаться без разрешения Сюзанны. Прежде чем что-то сделать или открыть рот, чтобы что-то произнести, Вальтер как будто советовался с Сюзанной. Это безумно нервировало Джастину и напоминало ей свое замужество, во всяком случае, жизнь в Бонне.