Она закрыла руками лицо и услышала глухой стук тяжелой двери. Металлический скрип щеколды, задвигаемой снаружи, подтвердил ее худшие предположения. Когда же она научится доверять разуму, а не сердцу?

Глава 14

— Флёр! Прошу вас, не теряйте мужества. Я знаю, что…

— Вы?

Флёр вскочила. Хрупкая фигурка в зеленой, цвета мха, бархатной накидке, капюшон которой соскользнул с ее волос, уже растерявших, как и обычно, половину всех заколок. Спутанная копна локонов цвета лунного сияния, казалось, освещала мрачное помещение, где единственным источником света был едва чадящий фонарь на крюке около двери.

В мутном кольце этого света и стоял Ив де Сен-Тессе, граф де Шартьер. Он не понимал, почему на лице Флёр вдруг возникло выражение полного презрения.

— Ну, конечно, я! Кого же вы еще ждали? — выдохнул он с нескрываемым негодованием. — Может быть, вашу камеристку или Его Всемилостивейшее Королевское Величество собственной персоной?

— Как же это… Как это вас… — Флёр запнулась и попыталась сосредоточиться. Она сомкнула перед собой руки и нервно провела языком по нижней губе. Как это он оказался здесь? Хочет принять на себя обязанности по ее допросу?

— Чего вы ждете от меня? — вымолвила она. — Подробных деталей о том самом предательстве, которого я не совершала?

— Флёр! Черт побери, вы в своем уме? — Сделав несколько быстрых шагов, граф подошел к ней вплотную и встряхнул так грубо, что она вскрикнула от испуга.

Он еще раз яростно встряхнул ее, полагая, что позволительно любое средство, чтобы не дать ей полностью потерять самообладание именно теперь. Ее зубы громко стукнули.

— И верно! — зло фыркнула Флёр в ответ. — Надо совсем сойти с ума, чтобы поверить такому предателю, как вы.

— Сделайте одолжение, отложите приступ истерии до лучших времен, — скомандовал супруг и прижал ее лицо к своему крепкому плечу. — До сих пор вы выказывали хладнокровие, так сохраняйте же его и в дальнейшем. Мы освободимся отсюда только при том условии, что не утратим рассудка. Так кого это я, по-вашему, предал?

Скованная его близостью, Флёр вдохнула исходящий от него аромат терпких трав и свежести леса. Тот же запах издавал и его теплый плащ. Видимо, слуги регулярно обновляли эту специальную смесь из высушенных растений в сундуках для его гардероба…

Но какое ей дело до ухода за его туалетами? Она подняла лицо от складок его куртки и взглянула на него глазами серны, затравленной сворой охотничьих собак. Медленно приходя в себя, Флёр уже действительно не знала, что и думать, — настолько она запуталась.

— Нас ждали, — хрипло пробормотала Флёр. — Подстроенное вами бегство окончательно ввергало меня в погибель. Вы навязали мне эту идею и помешали обратиться за помощью к королеве. Не станете же вы отрицать, что именно ваши действия привели меня в такое отчаянное положение?

Ив де Сен-Тессе смотрел сверху вниз на молодую женщину, которая кидала ему обвинения в предательстве и коварстве. Любого другого человека он бы призвал к ответу за такую клевету. Но разве не было у нее причин обвинять его? Не сам ли он виноват в том, что потерял ее доверие?

Граф подавил свой гнев и ответил со снисходительностью и сарказмом:

— И я сам заставил их арестовать меня, так, что ли? Ах, Флёр! Моя бедная, запутавшаяся, мнительная, воинственная женушка! Вы, похоже, возлагаете на меня вину за все плохое на этой земле?

Было в его тоне что-то такое, что тронуло Флёр больше, чем содержание его слов. Какое-то печальное смирение, какая-то тоска самоистязания, столь непривычные в этом надменном, самоуверенном рыцаре. Она освободилась из его объятий.

— Но вас-то отпустят, как только вы захотите, — упрямо отказывалась она верить ему. — Вы ведь здесь только для того, чтобы допросить меня, не так ли? Поистине, вы, видимо, считаете меня глупее самого тупого существа на свете.

— Я считаю вас самым замечательным существом на свете, нервы и сила которого, однако, на пределе. Перестаньте изматывать себя всякими глупостями и прилягте хоть ненадолго на эту не слишком гостеприимную солому! — Он снял свой плащ, расстелил его на шуршащей поверхности и опустился на него, приглашая жестом молодую женщину последовать его примеру. — Вам нужен сон и покой, чтобы иметь утром ясную голову.

Какую цель преследовал этот дружеский жест? Флёр скептически отнеслась к просьбе, выраженной и словами, и жестом. Ведь, поверив ему в очередной раз, она опять поплатилась за это. Гордо выпрямившись, Флёр продолжала молча стоять перед ним.

— Как же вам объяснить, что мне и в голову не приходило причинять вам вреда, дорогая моя супруга? — Шартьер взволнованно вглядывался в ее лицо. С полунасмешливой и полунежной улыбкой он добавил: — Вы всерьез думаете, что я избрал тюрьму как средство наказать вас?

Ей лишь с трудом удалось возразить ему:

— Если не вы меня предали, то кто же еще мог это сделать?!

— Боюсь, что я допустил большую ошибку, недооценив нашу умную неприятельницу, красавица моя! — вздохнул Ив де Сен-Тессе. — Она подбросила мне информацию, словно собаке кость. После этого ей лишь оставалось ждать моей реакции. Вы с полным правом можете назвать меня идиотом.

— Я… Я не понимаю. — Флёр дрожала от усталости и страха. Подбитое мехом полотно на соломенной подстилке оказывало на нее магическую силу притяжения. Она опустилась на колени и прислонилась к сырой стене. Ей очень хотелось закрыть глаза, но она боялась остаться в темноте и одиночестве.

Флёр все еще не полностью верила его логически обоснованным фактам, но готовность признать наконец его правоту уже подтачивала силу ее сопротивления. Как бы ей хотелось рассчитывать на его поддержку!

— Неужели вы вполне серьезно утверждаете, что герцогиня де Валентинуа лишила вас своего расположения? — выдохнула Флёр с сомнением.

— Именно так. Эта дама не терпит около себя никаких иных богинь. Моей ошибкой было то, что я упустил этот момент из виду. — Неужели она слышит в его словах действительно признание вины? — Я должен был сразу же понять, что герцогиня не зря доверяет мне подобные планы. Ведь она не принадлежит к тем болтушкам, которые умеют только сплетничать…

В другое время и если бы речь шла о других людях, Флёр восхитилась бы ловкостью Дианы де Пуатье. Но поскольку жертвой была она сама, ей оставался только пессимистический вывод.

— Герцогиня вам сказала, что меня должны арестовать, а потом выжидала, как вы будете на это реагировать? Одним шахматным ходом она определила судьбу двух фигур. Если бы вы молчали, то она избавилась бы от меня и сохранила себе преданного слугу. В другом случае она бы от меня все равно избавилась, но при этом наказала бы и бывшего своего верного почитателя за то, что он переменил фронт. Правильно я поняла?

Очередной раз Ив де Сен-Тессе убедился в уме своей супруги. Почему он сразу не рассказал ей обо всем? Может быть, она уже тогда разгадала бы те коварные замыслы, которые ему самому стали ясны только теперь.

— Какой грандиозный заговор только для того, чтобы отомстить за обиду, нанесенную по легкомыслию, — задумчиво пробормотала Флёр.

— Обиду по легкомыслию? — повторил граф. — У вас, я вижу, стремление принижать значение вещей. Для Дианы де Пуатье речь идет о власти над королем и над Францией.

Флёр, думавшая о том вечере в Пале Турнель, когда она назвала Диану шлюхой, не уловила связи этого эпизода со словами графа о власти.

— Но я ведь не собиралась оспаривать ни ее могущества во взаимоотношениях с королем, ни власти над Францией.

— Не собирались?

Муж не мог понять, как это возможно, чтобы в одной голове сочеталось так много холодной, отточенной логики и столько же наивности.

— Вы хотите убедить меня в том, что не заметили, как наш всемилостивейший король Генрих стал уделять внимание одной лишь графине Шартьер? Хватило бы всего лишь малейшего знака с вашей стороны, чтобы герцогиня исчезла из круга придворных и отправилась в свои поместья. Но вы такого знака — вопреки всем ожиданиям — так и не подали. Почему?