— Чепуха! Моя супруга никогда не вмешивается в политику. Она служит королеве в качестве фрейлины, а со Строцци у нее связей не больше, чем у любой другой придворной дамы.

К своему собственному немалому удивлению, граф понял, что горячо защищает свою столь обременительную для него жену.

Улыбка герцогини превратилась в насмешливую гримасу.

— Ваше доверие к упомянутой придворной даме, Ив, делает вам честь, но только не разыгрывайте из себя преданного супруга. Вы знаете, что я приложила немало усилий, чтобы получить все сведения о ее семье. Она связана с домом Торнабуони и, следовательно, с родом Медичи и рождением, и кровью; она нам чужда и не понимает нас. Ее интересы на стороне предателя-папы и императора Карла. И она находится при нашем дворе только для того, чтобы помочь вовлечь нашего короля в конфликт с великим герцогом Флоренции и подготовить почву для поражения Франции, подобного тому, какое потерпел отец короля Генриха в битве при Павии, когда он был захвачен в плен.

— Но сейчас у нас мир! — Ив де Сен-Тессе пытался прервать этот тягостный разговор. — Никто и не думает силой оружия захватывать Италию, развязывать войну с императором Карлом!

— Вы и вправду так полагаете? А что, если король хочет вернуть Франции потерянные земли и объединить итальянские герцогства под французским господством? Мне-то известны все его мечты, я знаю, что он только и ждет удобного момента, чтобы нанести удар. Иначе зачем бы он стал перед всем миром объявлять герцогство Урбино наследственной вотчиной дофина?

— Что общего у моей супруги со всеми этими делами? — Граф уже начал терять терпение.

Диана де Пуатье театральным жестом поднесла пропитанный духами кружевной платочек к глазам. Потом, подчеркивая важность своих слов, понизила голос:

— Скажите-ка мне сами, что ожидает человека, выдающего тайные планы короля герцогу Козимо Медичи в обмен на твердые гарантии, что будущим герцогом Урбино станет человек по имени Пьеро Строцци, а наследник французского трона останется ни с чем?

Граф подавил в себе сильнейшее желание встряхнуть Диану, чтобы она наконец перестала говорить загадками.

— Кого вы имеете в виду, говоря о таком человеке? Флёр? Как она могла узнать об этом плане? К тому же Флёр глубоко предана королеве и никогда не стала бы ничего предпринимать против ее интересов. А в то, что королева будет действовать в ущерб своему собственному сыну, вы и сами вряд ли верите.

— Храни вас Бог в вашей вере! — насмешливо и в то же время возмущенно произнесла мадам де Брезе. — Слепой вы, что ли? Разве не видите, что Строцци — верный пес вашей супруги? Кто подарил ей те сказочные жемчужины, которые она так часто носит? Ваши доходы далеки от того, чтобы делать такие подарки, а в долги, надеюсь, вы ради этой личности залезать не станете!

Граф понимал, что между Строцци и Флёр не может быть ничего, кроме взаимной симпатии двух умных людей. Одна только мысль, что это не так, была столь чудовищной, что Ив де Сен-Тессе на миг онемел. Сам он раньше никогда не задумывался о происхождении того чудесного украшения, которое носила его жена. Ив считал, что дочь богатого торговца вполне может быть осыпана драгоценностями с ног до головы на собственные средства.

— Положитесь на меня, — произнесла герцогиня, продолжая разыгрывать полную таинственность. — Все подготовлено. Завтра к этому часу вы будете свободным человеком и, я надеюсь, никогда не забудете, кому этим обязаны. Вы знаете, что я друзей в беде не бросаю. А вы — мой особенно любимый друг…

— Смысл ваших слов для меня остается тайной. Наш брак может расторгнуть только смерть, а ведь… — Сен-Тессе запнулся, все его существо восставало против чудовищности такого предположения.

— Да, смерть! В самом прямом смысле этого слова, — подтвердила Диана де Пуатье, прерывая его, и несколько лихорадочных красных пятен проступили на ее мраморно-бледном лице. — В королевстве Франции не бывает другого наказания за государственную измену и оскорбление Его Величества.

— Преданность королеве не является государственной изменой! — запротестовал граф. Но его возражение услышано не было. Герцогиня подобрала юбки, собираясь уйти.

— Доверьтесь мне и спокойно ожидайте развития событий. Я не могу посвящать вас в детали, но будьте уверены, что до личной свободы вам осталось всего несколько часов.

— Прошу вас задержаться и объяснить мне…

Но шаги Дианы уже прошелестели по галерее, в которой происходил этот недолгий, но очень загадочный разговор.

Конечно, зная ее честолюбие и жажду мести, Ив де Сен-Тессе мог понять после короткого размышления некоторые из тех моментов, на которые она намекала. Например, ее ревность к успехам Флёр при дворе не подлежала сомнению. А намек на то, что она позволяла какие-то вольности господину Пьеро Строцци, был, конечно же, порождением женской злобы.

Интерес короля Генриха к красивой графине Шартьер после ее вступления в брак был очевиден. Болтали даже, что король присвоил мадам де Брезе новый титул из-за угрызений совести и, может быть, собирался подсластить ей тем самым горькую пилюлю прощания.

Ведь как только король достигнет своих целей в отношениях с Флёр, положению Дианы при дворе, а значит ее могуществу и влиянию, наступит конец. Более молодая, красивая и жизнерадостная дама займет у короля все время, и только от ее ума будет зависеть, насколько быстро и прочно она сможет укрепить свое положение. Но именно об уме Флёр навязанный ей супруг имел самое положительное мнение. Как и о ее стремлении к уважению и признанию.

Титул, замок, графство — вот те минимальные завоевания, которые может обрести новая фаворитка короля в обмен на свое прекрасное тело. И разве уже одна честолюбивая дама не доказала графу, что с королевским могуществом ему не тягаться? Что никакие искренние чувства не играют роли, если есть перспектива стать первой дамой в государстве?

Но герцогиня де Валентинуа не принадлежала к числу тех женщин, которые покидают трон добровольно. Она не успокоится, пока соперница не будет уничтожена полностью. И притом сделано это будет так, что и в дальнейшем появление более молодых и красивых дам, чем Диана, в поле зрения короля будет совершенно исключено. Простить государственную измену не может даже самый влюбленный монарх, если он ценит собственную безопасность.

Подобное преступление может караться только смертью. Смерть Флёр возвратит ему, Иву, свободу и укрепит положение фаворитки. Тогда несколько недель вынужденного брака станут вскоре лишь забытым сном, малозначительным эпизодом в его жизни.

Хочет ли он именно такого исхода? Хочет ли, чтобы его энергичная маленькая спутница жизни, делящая с ним ночное ложе, очутилась, ни о чем не ведая, в паучьей сети интриг мадам де Брезе? Чтобы ее красота, острый язычок и гибкое тело были отданы палачу? А сначала еще и мучителям, которые будут пытками вырывать из нее признание!

Но какова будет его жизнь без нее? Это будет существование вечно пресмыкающегося придворного, старающегося любыми путями увеличить свое исчезающее состояние? Жизнь наемного солдата, который рискует своей шкурой не во имя свободы Отечества, а ради стремления короля увеличить собственное могущество? Прозябание человека, который не хотел признать своего поражения в борьбе с женщиной и ждал случая отомстить?

Однако ради всех святых, что, собственно, до сих пор привлекает его в фаворитке? Разве не следовало бы давно уже расценить как счастье тот факт, что много лет тому назад она оттолкнула от себя его, влюбленного юнца? Разве не проникла глубоко в его сердце пара ярко-зеленых глаз? Разве не сводит с ума одна только мысль о том, что его очаровательная супруга вдруг окажется в объятиях короля?

Лицо графа Шартьера обрело такое мрачное и напряженное выражение, что видевшие его придворные понимали: в такой момент лучше держаться от него подальше.

Глава 12

— Спасибо, Иоланда! Ох, кому же это пришло в голову затягивать нас, бедняг, в эти дьявольские тиски!