И англичане были взволнованы назначением и деятельностью Скобелева. Для контрвлияния они послали новому хану ободряющее письмо, подарки и увеличили число своих агентов (тайных, военных, политических, консульских и др.) близ района борьбы, в пределах Персии. Скобелев, со своей стороны, не допустил к себе известного английского журналиста О'Донавана, старавшегося затем через Персию попасть в Геок-Тепе.
Англичане подбивали шаха дать правителю Мерву субсидию, за которую тот обещал объявить себя вассалом Персии и не делать набегов в Хоросан и Сеистан. Насколько персидские поселяне желали разгрома текинцев, настолько этого не хотели персидские пограничные губернаторы, объяснявшие всегда умаление шахских доходов (в свою пользу) разбоями текинцев и даже входивших с ними в тайные соглашения для получения наград и подарков за пышные реляции по отражению текинских аламанов.
Оценив всю эту пеструю обстановку, Скобелев решил сделать перелом в ней, выдворив врага за пределы оазиса, чтобы тем самым прикрыть район строительства своих военных дорог и вывести войска из состояния неподвижности, пассивности и уныния. Все это он выразил лапидарно и четко: «Пойдем вперед, хоть частью отряда. Боевой успех даст нам все. Если так, то вырвем все зубами — всем для этого жертвуя.».
И с 23-го числа он начал этим «вперед!» перелицовку всей обстановки в Средней Азии.
Поход в Кизыл-Арват, кончившийся занятием Бами. Еще в Петербурге наметил он эту операцию и в марте приказал готовить все для нее на головном этапе Атрекской дороги из расчета (Дуз-Олум) на 2000 бойцов и 800 коней. Он справлялся об этом, будучи в Тифлисе, а также тотчас после своей высадки на берег Туркмении. Сбор верблюдов тормозит дело, но Скобелев, арестовав 11 иомудских старшин, вынуждает их поставить 2500 животных. С 23 мая началось движение от Чикишляра. Скобелев с конницей обогнал эшелоны. Он инспектировал этапы Атрекской дороги, вводил там новые — «скобелевские» — порядки, заложил новый этап (Ходжа-Кала) и, перешагнув Ткинский хребет с двумя легкими колоннами, пошел искать место для стыка Красноводской и Атрекской дорог. Он облюбовал Бами и занял его 31-го числа[19], потом продвинулся еще на переход (20 верст) и занял временно селение Беурму[20], которое сжег, а жители бежали.
Бами было выгоднее Кизыл-Арвата, так как находилось всего в 112 верстах от Геок-Тепе. Итак, на 34-й день своего прибытия Скобелев твердо и бесповоротно утвердил свои аванпосты в 400 верстах от моря и всего в 90–112 верстах от твердынь противника, на исконной текинской земле, и туда же стал перемещать свою базу. Это было в разгар богатой жатвы в оазисе, и Скобелев стал там хозяйничать, добывая такие местные запасы, о которых и не мечтали его предместники.
Он послал текинцам ультиматум: 1) покорность; 2) русская оккупация; 3) контрибуция в 0,5 млн руб., 1000 племенных жеребцов и выдача всех старинных грамот, рукописей, документов и книг ахалтекинского народа; 5) отказ от рабовладения.
Текинцы отвечали налетами на наши аванпосты и этапы. Скобелев разработал этапную, транспортную и аванпостную тактику для местных условий. Несмотря на полководческие таланты вождя текинцев Тыкма-сердаря, налеты им мало удавались вследствие строгих порядков, заведенных Скобелевым.
В Бами — базу для движения к Геок-Тепе — стекались продовольственные запасы, доставляемые с побережья по двум этапным путям и собираемые в здешнем крае. Причем по этапной дороге из Красноводска шло все «несъедобное», а продовольствие текло по Атрекской дороге, где шел и сбор местных средств. В отличие от наших предыдущих закаспийских операций пустыня кормила своих завоевателей. Кроме сбора текинских запасов и подрядов, взятых жителями персидского склона гор (сенокосы), Скобелев завел в Бами свое хозяйство: огороды, посевы. Все увидели, что русские прибыли к текинцам не на время. Сам Скобелев не мог нахвалиться быстротой сбора местных средств. И государь отметил это в своей резолюции: «Поход быстрый, но не зря, а с большим расчетом».
Все заботы Скобелева в этот период сводились к быстрому наполнению складов в Бами; он говорил: «Вообще, как принцип — выдвигать все вперед — в этом весь план!».
Налеты текинских партизан наносили нам не столько материальный, сколько моральный вред: они мутили наших подданных иомудов, и без того «подогреваемых» давно англо-персидскими эмиссарами. Последнее Скобелев выразил так: «Здесь более, чем в отдаленном Туркестане, влияют враждебные нам европейские элементы». Скобелев усердно боролся с партизанами, и это локализировало массовые восстания атрекских иомудов на наших сообщениях с морем.
Отчетная карта Туркмении
Одна из стычек с текинцами на сообщениях с Бами, 21 июня 1880 г., на Бендесенском перевале, прославилась на весь свет боевым упорством, выказанным обеими сторонами, а в особенности нами. Подвиг партии доктора Студитского — блестящая страница в истории русской армии. Он состоял в следующем.
19-го числа на перевале погиб от залпа текинской засады казак-почтарь, а подозрение пало на двух туземцев-джигитов, с которыми он ехал. 21-го послан был осмотреть этот труп доктор Студитский с конвоем в 12 казаков из Бами. Эта партия сама попала в новую текинскую засаду, и в том же месте.
Горсть наших бойцов, одолеваемая в 20 раз превосходящими силами противника, геройски отбивалась восемь часов подряд, в самом тактически неудобном положении. И только случайный подход наших выручил партию из тягчайшего положения. Текинцы понесли огромный урон, а наша партия буквально истекла кровью: трое убиты, в том числе доктор Студитский, да один вскоре умер от ран; четверо ранены оружием, а пятеро — камнями, сброшенными с гор. У текинцев одних убитых более 14 человек. Раненых они увезли, оставив трофеями шесть единиц вооружения. В последние минуты огневой бой шел с 30 шагов и раз семь текинцы бросались в шашки. Закаспийцы были весьма воодушевлены этим подвигом. Уцелевшие бойцы получили по золотому знаку военного ордена и по 100 рублей.
Лучшим средством отогнать текинских партизан Скобелев считал наступление к Геок-Тепе. А так как он не был готов к его осаде, то решил предпринять наступление учебное, чтобы дать себе и войскам посмотреть, каковы текинцы в полевом бою. Так произошел пробный поход-рекогносцировка под Геок-Тепе с крохотными силами, чтобы никто не счел это движение за новую неудачную попытку похода для взятия крепости.
Пробный поход под Геок-Тепе. Это был давно обдуманный и рассчитанный Скобелевым шаг. Он давно твердил: «Жаль, что я не был в деле с этим неприятелем. Без этой данной я все-таки, в конце концов, в потемках. Увы, недостает мне данной, главнейшей для решения: знания этого неприятеля. Среди участников прошлого боя 28 августа 1879 г. сложились противоречивые мнения о боевых качествах текинцев — надо их проверить.».
Это подвигло Скобелева предпринять разведочный набег под Геок-Тепе. С другой стороны, наступая, он удерживал инициативу в своих руках, или, как говорил сам, «оставался дирижером оркестра».
«Мы не должны, — пояснял Скобелев, — отвечать текинцам пассивным выжиданием.» Потом, это движение должно было помешать текинцам убрать урожай и тем пополнить запасы в крепости.
Да и дипломаты, и генерал Кауфман-Туркестанский просили надавить на Геок-Тепе, дабы умерить текинские разбои и базарную болтовню о нашем бессилии.
Но, беря с собой горсточку бойцов, чтобы не преувеличивали наших намерений, Скобелев знал о страшном риске такого предприятия, о возможности быть раздавленным огромными массами противника. Рискуя собой, он рисковал всей экспедицией. Выйти из этого испытания с честью, с драгоценными разведочными сведениями мог только виртуоз-вождь, каким и оказался Скобелев. Разведку вел он сам. С ним было 3¾ роты, четыре сотни, 10 орудий и пулеметов, восемь ракетных станков, всего 344 штыка, 311 шашек, 128 артиллеристов и 13 повозок. Боевой запас 80–120 патронов на ружье и по 3000 на пулемет, снарядов 80–108–300 на орудие разных систем. Продовольствия взяли на 6–12 дней. Ни палаток, ни фуража, а вместо водки — чай.
