Август удивленно посмотрел на друга, который захлопнул дверь и швырнул оружие на мраморный пол.

— Против кого мы собираемся сражаться? — рявкнул тот. — Почему ты вынуждаешь меня иметь дело с самыми темными созданиями мира? Почему ты настаиваешь, чтобы они оставались здесь? Может, просветишь меня, что это значит… или ноги моей во дворце больше не будет.

Император вздохнул. Агриппа заметил появившиеся на лице Августа новые морщины. Август был очень мрачен, глаза покраснели. Несмотря на раннее утро, от него пахло вином. А вдобавок — чем-то едким и травянистым. За последние месяцы он потерял в весе. Волосы напоминали плохо подстриженную овечью шерсть. Будучи в Александрии, он посылал в столицу ложные известия. А теперь вообще призвал колдунов. Наверняка чувство вины из-за предательства Марка Антония сводило беднягу с ума.

— Клеопатра жива, — выдавил Август. — Клянусь. Мне следовало давно тебе признаться. Псил не лгал. Она не умерла. Она приходила ко мне ночью.

Агриппа наклонился к нему поближе. «Нужно срочно вызвать врача», — решил военачальник.

— Ее наверняка нет в живых, — заявил он, пытаясь успокоить товарища. — Взгляни в окно — не на хижину Ромула, а на Большой Цирк. Чем занята твоя собственная армия? Солдаты возводят обелиск, привезенный из Александрии. Его вершина виднеется из-за ограды. Разве было бы у нас нечто подобное, если бы мы проиграли?

— Она в Риме. Считаешь, я сошел с ума? — криво улыбнулся Август. — Нет. Я был свидетелем только что. Селена спасла меня, закричав.

— Подобные видения вызывает лихорадка, — Агриппа коснулся ледяного лба императора, забыв об официальном протоколе. Внезапно в покоях резко похолодало, хотя, когда он вошел, было тепло. Надо бы распорядиться, чтобы зажгли огонь, подумал он.

— Я чувствую себя не хуже любого другого, за кем охотится враг. Неприятель, воспротивившийся смерти. Я послал тебя на поиски колдунов лишь из-за отчаяния. Ведь Клеопатра перестала быть человеком.

Император извлек комок грубой ткани — льняную тунику, плащ, какой мог бы носить крестьянин. Потом достал агатовый кубок.

Агриппа ошеломленно уставился на предметы, не видя в них никакого смысла.

— Их я взял в царском мавзолее в Александрии, — пояснил Август, поворачивая кубок к свету. В солнечных лучах блеснули остатки темной высохшей жидкости на дне.

— Когда-то в Египте жила прекрасная царица, — начал император. — И она стала иной с помощью магии.

Когда он закончил, Агриппа со злостью оттолкнулся от стола.

— Мы разминулись с ней вчера в порту, — прохрипел он. — Она действительно прибыла в столицу. Если бы ты счел нужным сообщить мне все пораньше, Клеопатра была бы у меня в руках — вместе с Николаем. Мой патруль засек ее и погнался за ней. Однако они не схватили царицу, поскольку ты ничего мне не говорил. Теперь она прячется прямо у нас под носом. А я-то думал, мне привиделось. Мертвая женщина, гуляющая по Риму…

— Верно, — отозвался Август.

— Ты меня не понял, — возразил Марк Агриппа. — Она не умирала. Змеиный яд лишь имитировал смерть. Нам следовало сжечь ее тело. Я верю тебе. Она и в самом деле была на борту той фелюки в Египте. Но она не могла в одиночку убить всю команду корабля. У нее имелся сообщник — ученый или нанятый воин. Вероятно, маг, сотворивший иллюзию, которую описывали мои легионеры. В Александрии полно чародеев, искусно владеющих ароматным дымом и зеркалами. Тут нужна обычная сноровка. Ты поддался предрассудкам, остальные тоже последовали твоему примеру.

— Послушай! Я узрел тьму в ее глазах! Она — змея! Львица! Ее дочь клянется, что они вместе с учителем вызвали в Александрии нечто могущественное, и я видел кровь…

— Теперь я знаю, с кем буду биться. И мы ее победим, — прервал полководец. — Она — просто женщина. Враг-одиночка, потерявший все, что имел раньше. У нее нет армии, оружия и друзей, кроме Николая. Устроим завтра вечером звериные бои в Большом Цирке и заманим Клеопатру в ловушку. Что может быть лучше арены, закрытой со всех сторон, окруженной рвом и рядами солдат? Мы быстро ее поймаем и, конечно же, убьем.

— И как мы ее туда заманим?

— С помощью ее детей, — сообщил Агриппа.

— Она не препятствовала казни Цезариона. Если мы используем ее отпрысков — ничего не получится.

— Она же мать, — настаивал соратник. — Вспомни… Все в Риме думали, что нам не удастся разделаться с убийцами Цезаря. Но мы справились. Оглянись вокруг.

Август окинул взглядом комнату и атрибуты императорской власти, показавшиеся вдруг крайне хрупкими. Он вспомнил своего двоюродного деда. «Друзья» нанесли ему на пике власти двадцать три кинжальных удара. Августу стало очень неуютно.

— Мы побеждали в битвах, когда были мальчишками, — произнес он. — Но теперь нам есть что терять.

— Не волнуйся. Мы сражаемся с женщиной и ученым.

— И на нашей стороне колдуны, — сказал Август, с облегчением вспомнив о своих защитниках.

— Я бы не советовал им доверять, — заметил его друг. — Мы используем в качестве приманки то, что больше всего любит Клеопатра. Мои люди хорошо обучены.

— Ее муж, — оживившись, подхватил император. — Антоний — вот кого она желает.

Агриппа не сомневался в одном. Призрак, которого, как клялся Август, сотворила греческая колдунья, являлся трюком. Фокус, созданный из дыма. Хотя подобное искусство могло оказаться полезным.

— Да, — согласился он, уступая. — Мы предложим ей Марка Антония.

Невидимый призрак двинулся по коридору, выскользнув из-за дверной щели.

Очевидцы считали его обрывком души, заточенным во дворце. Лишенная надежды тень. Дух, заточенный в четырех стенах и повинующийся приказам греческой жрицы. Они ошибались.

Пока Хризата спала, утомленная наложенными заклятиями, в комнату ворвался порыв ветра. Взметнулось покрывало колдуньи. Синахит выпал из ее руки. Антоний получил свободу, по крайней мере, пока она не проснется. К счастью, покои Хризаты находились далеко от императорских, и крик Селены не разбудил ведьму.

Жрица знала о призраках гораздо меньше, чем думала. Антоний не был ничьим слугой. Она утверждала, что его можно вызвать по любой прихоти Рима ценой лишь капли крови. И он вообще не будет помнить о прошлых обидах. Однако он не забыл, кем являлся. Несмотря на месяцы, проведенные в подземном мире, он постоянно повторял имя Клеопатры. Марк Антоний наблюдал за душами, бредущими к рекам забвения, но сам не желал погружаться в беспамятство.

При мысли о том, что он только что подслушал, сердце переполнилось гневом. Фальшивый гонец от Августа, поклявшийся, что любимая мертва. Подкуп, к которому прибегнул враг, чтобы поколебать египетскую армию и вывести ее из подчинения. И самое главное — преднамеренные похороны еще живой Клеопатры.

Антоний не обращал внимания на прочие заявления Августа. Видения, отразившиеся в глазах Клеопатры? Кошмары, достойные труса! Он был столь же пьян в Александрии, как и сейчас. Неудивительно, что Клеопатра предстала в его галлюцинациях чудовищем.

Где же она? Вот единственный вопрос, волновавший Антония в Аиде и на земле. Август заявил, что она в Риме и только что покинула его покои. Антоний замер в коридоре, дрожа от ярости и нетерпения. А император и Агриппа обсуждали, как завлечь ее в западню и убить в Большом Цирке.

Что он мог сделать ради спасения жены? Он превратился в ничто. Стал эхом себя самого — без тела и без рук, которые могли бы поднять меч.

И он вспомнил об удивительной изобретательности Клеопатры. Однажды она побилась об заклад, что угостит его на десять миллионов сестерциев.[37] Марк Антоний еще не бывал на таких пирах.

Усмехнувшись, он принял пари. Тут же царица велела принести кубок крепкого уксуса. Затем, сняв громадную серьгу из морского жемчуга, Клеопатра бросила украшение в бокал.

Жемчуг растворился, забрав из уксуса кислоту. Они вместе выпили вино, и он рассмеялся, восхищенный ее находчивостью.