Клеопатра слышала ее, но ничего не имело значения. Ничего, кроме ее собственного тела и крови, которая до сих пор переполняла ее и давала силы. Глаза застилала багровая пелена. Она чуяла ужас, волнами исходивший от кожи Хармианы. Вдыхала его, как аромат благовоний.

Жажда, терзавшая ее, была безгранична и глубже, чем море. Она не сомневалась, что может пить, пока не опустошит весь мир.

Клеопатра потрясла головой, пытаясь отделаться от видений. Кровавые океаны, горы трупов… Внезапно глаза ее распахнулись. Что она делает?!

«Зачем отказывать себе? — промурлыкал голос. — Мы не должны голодать».

— Не бойся, — услышала Клеопатра свою нежную и мягкую речь. Кровь успокоила саднящее горло. — Я не причиню тебе вреда. Мне нужно, чтобы ты мне помогла.

— Какие будут приказания? — спросила девушка, всхлипывая. «Пусть только Клеопатра отвернется, тогда я и сбегу», — подумала Хармиана. Она вернется в деревню и больше никогда оттуда не уедет. Она вспомнила о матери и младшей сестренке. О береге реки и старых храмах, которые вдруг стали ей дороги.

Клеопатра слышала мысли служанки, но уже не принадлежала себе. Слишком громко звучал зов. Казалось, это голос ее собственного сердца.

— Одень меня, — приказала она.

Она отправится в мир смертных, как и собиралась. В прекрасную, бурлящую Александрию с ее темнотой, песнями, танцами и домами увеселений. Только не в обличье простолюдинки.

Она сойдет туда как царица, облаченная в самое лучшее платье. Блистательная, украшенная драгоценностями. В прошлой жизни она не была богиней. Она являлась женщиной, которая притворялась небожительницей. Однако теперь она переродилась и ничто не остановит ее. Кровь жертвы наполняла ее силой и плескалась в ее теле. Это было ощущение чистой, неразбавленной власти.

— Облачи меня в свадебное одеяние, — произнесла она. — И принеси корону.

Хармиана завязала ленты, застегнула пряжки, омыла хозяйке ноги, обула их в сандалии и покрыла ее волосы златотканой парчой. Клеопатра опустила голову будто бы из скромности.

— Как я выгляжу? — спросила она.

— Вы прекрасны, госпожа, — отвечала девушка, и в ее душе затрепетал восхитительный мотылек надежды. Она будет жить. Она станет свободна.

— Я заплачу тебе за службу, — заявила Клеопатра.

Хармиана не привыкла к наградам. Испуганная, она приподнялась на цыпочки. Но она примет то, что ей предложат. Наверное, золото. Столько, чтобы заставить ее молчать. Суммы должно хватить с лихвой, и она сможет жить в любом другом месте.

— Благодарю вас, — прошептала она и протянула руки.

«Еще», — потребовала Сохмет изнутри Клеопатры.

Где-то в глубине сознания царицы прозвучал человеческий голосок, еле слышно просящий опомниться. Клеопатра заглушила его. Она — не рабыня. Она не потерпит возражений, тем более от слабого жалкого существа.

— Я окажу тебе величайшую честь, — сообщила Клеопатра рабыне. — Ты утолишь голод своей повелительницы.

После она прилегла на позолоченную скамью. Голова блаженно кружилась. По телу разливалось ощущение сытости, и веки впервые за несколько дней отяжелели.

Когда она пила девичью кровь, случилось нечто восхитительное. Очевидно, это был дар от богини, которую она насытила. Ее сердце внезапно забилось. Поначалу медленно, затем все быстрее.

Значит, она не лишилась его, и путь в рай ей не заказан. Если сердце по-прежнему находится у нее в груди, его взвесят в царстве мертвых. Осирис узнает о ее деяниях в земной жизни и будет свидетельствовать в ее пользу на суде. Она попадет в Дуат.

К Антонию.

Смерть любимого наделила ее такой мощью. Она была не напрасной. Сердце билось совсем недолго, лишь пару минут. Однако Клеопатра убедилась, что она еще жива.

Она отомстит за гибель Антония. Вышвырнет злодеев из своего дворца и вырвет детей из их лап. Она отыщет в Миос-Гормосе Цезариона и вернет его домой. Армия ей не понадобится. В кончиках ее пальцев сосредоточена сила легионов.

Она убьет каждого, кто встанет у нее на пути.

Но Клеопатру стало клонить в сон, словно кто-то укутал ее мягким покрывалом.

Сначала она немного вздремнет.

Наконец-то царица Египта мертва. Октавиан не был уверен, что сможет долго выносить пребывание с Клеопатрой под одной крышей.

Он не давал ей покончить с собой лишь для вида. Простая формальность, необходимость, призванная привлечь ее подданных на сторону римлян. Хотя он думал, что Клеопатра проявит большую изобретательность. Каждый раз, отправляясь на встречу с царицей, он втайне надеялся обнаружить ее в петле или с ножом в груди. Однако она смотрела на него запавшими глазами и молчала. Несомненно, она хотела напоказ перед всеми уморить себя голодом.

И Октавиан начал уже скрежетать зубами от нетерпения. Ведь она бы предпочла наложить на себя руки, чем в качестве трофея участвовать в его торжественном шествии! Поэтому он лично пустил слух о самоубийстве Клеопатры и сократил число охраны перед ее покоями. Принялся ждать, ощущая себя безумцем. Теперь его одновременно раздирали чувство вины и восхищение.

Пять часов спустя все было кончено. Соглядатай, подосланный наблюдать в замочную скважину, подтвердил ее смерть. Настало время для выноса тела Клеопатры.

Октавиан с трудом удержал звук, рвущийся из горла. Судорожный полувздох-полурыдание… Он сцепил зубы. Так никуда не годится. Марк Агриппа не отрывал от него взгляда. В качестве уступки своему военачальнику, которому вечно мерещились подосланные убийцы, новоиспеченный правитель Египта дал Агриппе поручение. Пусть он высадит двери покоев, а Октавиан попытается взять себя в руки. Ведь он заслужил долгожданный и заслуженный триумф.

В течение последних дней Клеопатра забросала его невразумительными посланиями. Требовала, чтобы ее положили возле мужа в мавзолее, умоляла не губить детей. Он не удостоил ответом ни одно из них. Обычные просьбы блудницы. Он — император. Что ему до ее последних желаний? Он получил от нее то, что требовалось. Местонахождение александрийских сокровищ, включая главную добычу — Цезариона. Наследника египетского престола нельзя было упускать.

Лишь Марк Агриппа не одобрял методы Октавиана. Он замкнулся в себе и постоянно поджимал губы. Приверженец традиций. Октавиан являлся олицетворением нового мира. Ничего… Агриппа успокоится. Октавиан привык к его недовольству.

Октавиан вошел в царскую опочивальню следом за Агриппой. Здесь царила темнота, только пара ламп теплилась бледным светом.

Вдруг что-то зашевелилось в углу, где, по-видимому, лежала мертвая Клеопатра. Октавиан вздрогнул. Солдаты вскинули мечи. Он приблизился и с облегчением узнал хорошенькую рабыню Клеопатры. Стоя на коленях перед телом госпожи, она поправляла ее диадему.

Октавиан взглянул на ее дрожащие руки. Конечно, девчонку застали врасплох, когда она пыталась украсть корону.

И как-то странно она выглядела. Тряслась как в лихорадке, глаза закатывались, губы посинели…

— Что с тобой, Хармиана? — спросил один из солдат.

Она посмотрела на солдат с предательским выражением на лице.

— Царица мертва, — произнесла она. — И я тоже. Я исполняю свой последний долг, чтобы попасть в рай.

Девушка медленно осела на пол. Центурион бросился к ней, но остановился как вкопанный при виде изломанного тела второй служанки.

Октавиан внутренне ликовал. Трое мертвы, и притом от руки Клеопатры. Царица упростила его задачу. Он изобразит скорбь и убедит горожан, что не имеет к произошедшему никакого отношения. В предвкушении представления на его глаза навернулись слезы. Не зря он тренировался. Октавиана неприятно поразило, что его скорбь отчасти была искренней, но углубляться в свои мысли он не стал.

Он привезет ее труп в Рим. Древние мумии в позолоченных деревянных саркофагах выглядели впечатляюще. Кумира Октавиана, Александра Великого, похоронили именно подобным образом. Могила находилась неподалеку от дворцов Клеопатры. Впрочем, это устаревшая традиция. Ни римляне, ни греки так не поступают. А Клеопатре он не окажет ни капли почестей. Она недостойна того, чтобы ей поклонялись после смерти.