– Прекрати свои мерзкие проповеди и отправляйся домой, пока не поздно!

– Я нахожусь здесь по приглашению дамы, которую вы называете ее величество, – с некоторым вызовом произнес испанец. – Так что в настоящее время мне угодно считать своим домом Англию.

– Вы, верно, забыли, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят?

– Это что-то вроде пословицы? Однако думаю, мне действительно лучше вернуться во дворец и попросить у мадам Тюдор отпуск на денек. Не будете ли так любезны проводить меня, мадам Кавендиш?

Альварес склонил голову и протянул руку, явно наслаждаясь своей безнаказанностью. Джонатан наполовину вытащил шпагу из ножен и порывисто шагнул вперед.

– Дорогой мой! – С Пэйшенс на руках Маргарет бросилась между ними. – Прошу тебя, проводи меня домой, мне дурно от духоты.

Она прижалась к нему, пытаясь поймать его взгляд, со жгучей ненавистью устремленный поверх ее головы на торжествующего врага, и незаметно втолкнула шпагу обратно. Когда, наконец, Джонатан очнулся, словно только что, увидев ее, Маргарет передала ему Пэйшенс и увела мужа прочь, не допустив, чтобы он оказался зачинщиком кровавой стычки.

Маргарет шла по парку, обнимая мужа, стараясь своей близостью разрядить то страшное напряжение, во власти которого он находился. Оба молчали.

Духота действительно становилась нестерпимой, и Маргарет взглянула на небо. Оно побледнело, а по краям собирались огромные угрюмые тучи. Скоро сюда придет гроза.

Маргарет с тревогой искала выход из смертельного тупика, в котором Джонатана ждало разрушение и гибель. Она не могла примириться с тем, что судьба снова отнимет у нее любимого, что ей снова уготовано одиночество.

Они вернулись к себе, по дороге оставив Пэйшенс у деда, которого попросили рассказать девочке веселую сказку. На вопросы деда, встревоженного их взволнованным видом, Маргарет обещала, что вернется попозже поговорить с ним.

– Тебе нужно было держаться от него подальше, ты слышишь меня? – Джонатан еще не остыл от ярости. – Он мог убить тебя или Пэйшенс, даже вас обеих, чтобы заставить меня страдать. Если ты еще раз хотя бы заговоришь с ним… – Его лицо исказилось жестокостью.

– Что ты, Джонатан, и не подумаю! Я буду избегать его. У меня есть дело, так что не тревожься, дорогой. – Маргарет искренне хотела держаться подальше от испанца.

Джонатан порывисто обнял ее.

– Да, Маргарет, умоляю тебя, подумай об этом, прежде чем оказаться у него на дороге.

Она впервые поняла, насколько уязвимым делает человека любовь. Склонив голову на грудь мужа, она пожаловалась:

– Но никто не может находиться одновременно в нескольких местах, чтобы защитить тех, кого любит.

– И все-таки я постараюсь защитить тебя. Не хочу потерять тебя снова. – Его губы скользнули к ее уху. – Второй раз я этого не вынесу.

Это было почти признанием в любви. Маргарет уткнулась лицом в его рубашку, скрывая подступившие слезы. Она верила, что он постепенно избавится от кошмара, и вот уже первый признак. И тут же вся сжалась от страха, подумав о подстерегающем ее мужа инквизиторе.

– Дорогой мой, я тоже не хочу отдавать ему тебя. Сейчас необходимо действовать быстро. Тебе удалось что-нибудь узнать про яд?

Муж застонал от досады.

– Нет, представь себе, ничего. Все рушится прямо на глазах.

И он рассказал Маргарет, опустив страшные подробности, о своем схождении в подземный ад и про неудачу, которую потерпел в доме посла.

– Так тебе все-таки удалось незаметно пробраться в спальню? Ведь кроме хозяев, которых не оказалось, тебя могли увидеть слуги.

– Не совсем так, – медленно проговорил Джонатан. – Видишь ли, там как раз убиралась горничная. Ну, мне пришлось немного пофлиртовать с ней, чтобы проникнуть в спальню, да только я смог всего разочек заглянуть в глазок, когда она на минутку вышла, и, не увидев в том зале ни души, я выяснил у горничной, что никого из хозяев нет дома. Маргарет, ты не думай, это был вполне невинный флирт.

– Но я и не думаю ревновать, Джонатан. Ведь это ради дела. Окажись я на твоем месте, разве ты по-другому отнесся бы к этому?

– Не дай Бог тебе оказаться на моем месте! – воскликнул Джонатан, пораженный ее словами.

Он пристально вглядывался в ясные глаза жены, охваченный внезапным желанием рассказать ей о своем унизительном воспоминании – о Долорес. Будь что будет, а он расскажет. Потому что страстно хотел знать, действительно ли можно любить такого, как он. Не героя, о подвигах которого ходили легенды, а обыкновенного человека с его тяжелым прошлым. Он встал в замешательстве, не зная, как начать, и подошел к окну.

– Маргарет… – начал он, и его голос осекся. Словно угадав его состояние, она скользнула через комнату, прислонилась щекой к его спине и обняла обеими руками.

– Скажи… а если бы я признался тебе…

– Да, милый?

– Понимаешь, я никогда не говорил тебе, как мне удалось бежать из тюрьмы… Так вот… мне помогла одна женщина… но она сделала это, чтобы… спать со мной… и я согласился, – с трудом выговорил Джонатан и замер в ужасе оттого, что их брак повис на ниточке.

Руки, обнимавшие его, вдруг распались, и он испугался. Зачем он это сделал? С ума он сошел, что ли, чтобы проверять ее таким образом?!

Маргарет с силой повернула его к себе лицом, и он увидел ее лучистые глаза, серьезно и прямо смотревшие на него.

– Тебя действительно интересует, что бы я сказала? Я бы поблагодарила эту женщину от всего сердца, если б могла, вот что я сделала бы.

– И тебя не смутило бы, что она решила спасти меня, только чтобы удостовериться, такой ли я любовник, как рассказывают женщины?

– Думаю, ты немного ошибаешься. Скорее всего, ее привлекла твоя слава романтического героя-красавца. А так она бы равнодушно прошла мимо твоей камеры. И где бы ты сейчас был, мой дорогой?

– Ох, Маргаритка! У тебя удивительный взгляд на вещи. Ты чуть не благодаришь меня за мои связи с женщинами.

– Во всяком случае, не осуждаю, потому что не имею права. Если бы я не оттолкнула тебя тогда… ну, хорошо, скажем, не уехала бы из Лулворта, тебе не пришлось бы пережить весь этот ужас.

– Маргаритка…

– Постой. Вот ты же не выражаешь неудовольствия из-за Оливера и его дочери, хотя ты ей больше отец, чем был он. И я просто забыла, что была его женой. Признаться, я уже тогда в этом упражнялась, – усмехнулась Маргарет, – выйду на улицы, где много народу, и представляю, что он не существует.

– Теперь ты меня послушай, Маргаритка. – Джонатан обнял ее лицо обеими ладонями. – Я знаю, ты не любила Оливера, поэтому твое замужество меня не трогает. Но ты должна знать, что я никогда на самом деле не хотел всех этих женщин. Как только я осознал это, я вообще никого не имел, кроме той, что спасла мне жизнь. Потому что в действительности я всегда хотел только тебя.

Он замолчал и выразительно посмотрел в ее глаза, ясные, как спокойные воды, текущие под укрытием тени, потом заключил ее в свои объятия, зарывшись лицом в пышные волосы.

Но через минуту снова взглянул ей в лицо.

– Маргаритка, когда мы поженились, – очень серьезно заговорил Джонатан, – я поклялся, что буду принадлежать только тебе. Ты можешь быть уверена, что я выполню клятву. В ответ я прошу твоей поддержки. Я знаю, что должен предложить больше, но между нами стоит он.

Маргарет закрыла глаза, затем опять устремила на мужа нежный любящий взгляд.

– Ты мне тоже очень-очень нужен, – прошептала она. – Не мучайся из-за того, чего не можешь дать. Думай о том, что в твоих силах. Ты честен и открыт со мной, а это мне больше всего сейчас необходимо. Я прошу тебя, забудь это чудовище. Просто возьми и выбрось его из головы.

– Не так-то это просто.

– Понимаю. Но вспомни, как ликовал этот изверг, когда понял, что все время ты изводил себя, терзаясь ненавистью к нему. Если он узнает, что ты продолжаешь жить, забыв обо всем, и даже обрел счастье, а он существует для тебя только как враг, которого ты преследуешь, думаю, он будет в бешенстве. Пойми, дорогой, он питается твоей ненавистью к нему. Пусть же он умирает от голода!