Рядом появился и тут же прыгнул в окно Эль Магико. Через мгновение он уже перепоручал ей задыхающуюся и кашляющую старую француженку. Оказавшись на ногах, та обеими руками сдерживала Маргарет, рвущуюся в дом. Из окна повалил дым, из него, как призрак, возникла Мари и, тяжело дыша, перелезла через подоконник и упала на землю. С пронзительным криком Маргарет сбросила цеплявшиеся за нее руки Бертранды и бросилась к окну. Где Пэйшенс? Где ее несчастный ребенок?
В узком окне она увидела Эль Магико с девочкой, уткнувшейся лицом в его камзол. Он слегка задержался, готовясь к прыжку и озираясь по сторонам. За его спиной уже бушевал огонь. В безмолвном ужасе молодая мать схватилась за голову.
Джонатан прыгнул и увлек всех подальше от пылающего дома. Маргарет бежала рядом с ним, умоляюще протягивая руки к дочери. Теплый со сна ребенок открыл один глаз и, увидев мать, потянулся к ней. Маргарет страстно прижала к себе дочку, осыпая ее поцелуями и заливаясь слезами.
– Ее постель была низко от пола, и она не успела наглотаться дыма, – успокоил ее Джонатан, тяжело дыша. – Обе женщины придут в себя, как только их легкие освободятся от дыма. – Он кивнул на Бертранду и Мари, обнимавших друг друга и похожих на привидения в своих белых ночных рубашках. – Оставайтесь здесь, а я попытаюсь спасти что-нибудь из ваших вещей.
– Что?! Не смей туда идти, слышишь? Ты…
Но он уже подбежал к дому и ринулся в горящую глубину. Вскоре из окон полетели на землю пожитки француженок. Мари как сумасшедшая бросилась оттаскивать подальше от огня подушки, матрацы, какую-то одежду, миски и горшки. В воздухе мелькнул ящик, в котором Маргарет узнала ларец Бертранды с образцами кружев.
– Хорошо, что он вынес меня почти спящей, – бормотала старая кружевница, подходя к ней забрать Пэйшенс и знаком указывая, чтобы она помогла Мари. – Я бы ни за что не ушла без моих принадлежностей для кружева.
Маргарет передала дочку старухе и, повернувшись к дому, отчаянно завопила:
– Джонатан, крыша!
Он буквально вылетел из окна с узлом в руках. Как вовремя! Часть крыши тут же рухнула внутрь, и вокруг разлетелись полыхающие обломки жердей.
Джонатан швырнул узел подальше и, выхватив из рук Бертранды девочку, побежал от дома, сопровождаемый тремя женщинами. Он усадил старуху под деревом и вернул ей Пэйшенс. Заметив валяющийся рядом ящик, испачканный в саже, он поднял крышку и с изумлением воззрился на сияющие в отблесках пламени белоснежные кружева. Затем перевел взгляд на француженку.
– Я заметил там, в доме, еще что-то знакомое, похожее на твою подушку для кружев, Маргарет. Вы тоже кружевница? Так вот как у вас оказалась Пэйшенс, вы, стало быть, дружите с Маргарет. Понятно… Вот ваш ларец с кружевами, боюсь только, что он пострадал, когда я выбросил его из окна.
Он положил драгоценный ящичек ей на колени. Раздался дрожащий от волнения голос Бертранды:
– Вы не представляете, как мне дороги эти образцы. Но вещи можно заменить, а жизнь – нет. Мы вам очень обязаны за наше спасение.
Маргарет смотрела, как старая женщина протянула ему свою тонкую руку, и Джонатан взял ее и накрыл широкой ладонью. Потом с улыбкой склонился над ней, и они тихо заговорили, словно давние друзья. Наконец Бертранда подняла руку и перекрестила его, как будто благословляя.
Джонатан встал и с почтением поцеловал морщинистую руку француженки. Затем кивнул Маргарет и поспешил назад к бушевавшему пожару.
Маргарет и Мари стаскивали вещи поближе к дереву, где Бертранда отбирала одежду и одеяла.
– Поищи мне туфли, mon amie[13], а то ноги замерзли.
В поисках обуви Маргарет начала шарить по земле, и недалеко от дерева на нее наткнулась рыдающая соседка француженок, одинокая старушка, ослепшая от горя: ее домик, размером не больше лодки, сгорел дотла.
Со словами утешения Маргарет достала несколько монет, отдала их ей, потом подвела к Бертранде и усадила рядом. Измерив взглядом расстояние, отделявшее их от огня, она убедилась, что они в безопасности, устроила их поудобнее, укутала одеялами от ночной свежести и вместе с Мари заторопилась на пожар.
19
Вся деревня была охвачена бешеной стихией огня, и перед ужасной картиной бедствия женщины остолбенели.
Тот тут, то там в черное небо взвивались оранжевые косматые гривы пламени, веселящегося в буйной пляске с разгулявшимся ветром. Обезумевшие люди жалко пытались справиться с этой неуемной силой, они выплескивали в жадную пасть огня одно за другим ведра воды, сбивали пламя всем, что попадалось под руку, – лопатами, метлами, одеялами, – растаскивали горящие бревна длинными баграми. Пламя гудело и шипело, трещало жарко горевшее дерево построек, истошно вопили люди, выли собаки и мычали коровы, и все это сливалось в адскую музыку.
Вдруг сквозь невероятный шум со стороны вязов раздался пронзительный визг. Маргарет бросилась на крик и наткнулась на ошалевшего от страха сына мельника. С искаженным лицом он тыкал рукой в кусты, и теперь она разобрала, что он вопит:
– Человек! Мертвый человек! Убитый!
Молодая женщина с ужасом вспомнила об убитом ею незнакомце. Вокруг мальчишки собралась толпа встревоженных, ничего не понимающих людей. Они расступились, когда из темноты вынырнул Эль Магико с факелом в руке. Он присел рядом с перепуганным парнишкой и, успокаивающе поглаживая по плечу, заговорил с ним. Потом попросил мельника увести сына, а сам нагнулся осмотреть убитого. Он проверил карманы его одежды, но, кроме платка, которым тотчас накрыл изуродованное лицо, ничего не обнаружил.
Тогда Джонатан встал и обвел взглядом лица притихших жителей деревни.
– Кто знает этого человека? Кто из вас убил его?
Никто из деревни его не знал, так же дружно все отрицали свою причастность к убийству, причем дубильщик указал на валяющийся рядом с телом пистоль и возмущенно вскричал:
– А я хотел бы знать, кого он-то собирался убить?
Маргарет выступила вперед, и Джонатан, удивленно скользнув по ней взглядом, обратился к конюху таверны:
– Ты ничего не видел? Ведь ты находился ближе всего к этому месту.
– Этого человека убила я… – громко начала Маргарет, но затем ее голос задрожал. – Я увидела, как он целился в тебя, когда ты был на дереве, и хотела только толкнуть его, чтобы он промахнулся, а получилось… что я его… – Она замолчала, не в силах повторить страшное слово, и низко опустила голову.
Поднялся невообразимый галдеж. Каждый захотел высказать свое отношение к случившемуся:
– Как он посмел поднять руку на волшебника!
– Собаке – собачья смерть, вот уж точно.
– Ай да леди, не струхнула!
– Да от этих пришлых всегда одни несчастья. Вот хоть в прошлом году…
– Что прошлый-то вспоминать, когда вот тебе пожар, тоже из-за них…
– А что ж вы стоите, олухи? Забыли про пожар-то?
– Ой, люди, бежим скорее, тушить давайте!
Поспешно расхватав оставленные на земле ведра и багры, все с криками помчались к полыхающим домам.
Капитан и Маргарет остались одни. Он шагнул к ней и, взяв двумя пальцами за подбородок, недоверчиво взглянул в ее смятенное лицо.
– Ты убила его… ради меня?..
Она молча кивнула и подняла голову, опасаясь прочитать осуждение в его глазах, но в них горели такое восхищение и страсть, что у нее перехватило дыхание.
– Я же просил тебя оставаться в стороне, – мягко упрекнул он ее, стараясь скрыть свое потрясение. – Ведь ты могла погибнуть.
– Но кто-то должен был помешать ему, – осмелев, возразила Маргарет. – Просто я оказалась ближе всех.
Джонатан не смог сдержать внезапного порыва. Он отбросил факел и, заключив ее в объятия, стал, как безумный целовать ее волосы, лоб, щеки, затем жадно припал к ее губам. При мысли, что он мог потерять Маргаритку, его охватил запоздалый страх: по его вине она все-таки оказалась причастной к смертельной схватке с врагом. Угнетенное состояние молодой женщины заставило его сердце сжиматься от сочувствия.