Он не проявлял никакой злости. Не повысил голос даже чуть-чуть. Кортни предпочла бы ярость этой холодной решимости.

Вглядываясь в его бездушные глаза, она поступила так, как он велел, испугавшись последствий своего отказа. Ее сердце выстукивало испуганную дробь. Помилуй ее, Господи, как она могла так ужасно ошибиться в нем?

– Так-то лучше, – невозмутимо произнес он. А потом он освободил одну руку и одним движением распахнул ее блузку.

Кортни закричала, зная, что это бесполезно, но была не в состоянии сдержать крик. Однако это кое-что дало. Чандос оттолкнул ее от себя, и она плюхнулась на землю у его ног. Кортни торопливо собрала разорванную блузку.

Она доверила Чандосу свою защиту и теперь чувствовала себя жестоко преданной. Она посмотрела на него, и ее глаза рассказали ему все, что в это мгновение было у нее на душе.

Кортни задрожала. Он выглядел таким беспощадным, возвышаясь над ней, широко расставив ноги, сильный и красивый, но такой жестокий.

– По-моему, ты еще не поняла, что происходит, иначе не злила бы меня своим визгом.

– Я… я…

– Тогда скажи. Ну!

– Ты… ты меня изнасилуешь.

– И?

– И… я не могу остановить тебя.

– И?

– Я не знаю, что еще сказать.

– Тут еще чертовски много чего можно сказать, леди. Изнасилование – это меньшее, чего тебе нужно бояться. Ты отдала себя в мои руки. Глупо, потому что теперь я могу сделать с тобой все, что захочу. Я понятно выражаюсь? Я могу перерезать тебе горло от уха до уха и бросить тебя там, где твои кости никогда никто не найдет.

Кортни всю трясло. Ничего из этого не приходило ей в голову до сих пор, а теперь уже было поздно.

Видя, что она продолжает дрожать, Чандос наклонился и ударил ее ладонью по щеке. Из ее глаз тут же хлынули потоки слез, и он выругался. Возможно, он был слишком жесток с ней, но этой девчонке нужен был урок.

Он был готов на большее, чем просто напугать ее, если бы пришлось. Но доводить до этого не потребовалось. Ее оказалось очень легко испугать.

Он зажал ей рот, чтобы она наконец умолкла.

– Не реви. Я тебя не обижу.

Увидев, что она ему не поверила, Чандос вздохнул. Похоже, он слегка перестарался.

– Слушай, Кошачьи Глаза, – сказал он, стараясь говорить успокаивающим тоном. – Боль запоминается. Вот почему я сделал это. Я хочу, чтобы ты никогда не забывала того, что узнала сегодня. Другой мужчина изнасиловал бы тебя, ограбил, а потом, скорее всего, убил, чтобы скрыть преступление. Нельзя доверять свою жизнь незнакомым людям, особенно в этих краях. Никогда. Я пытался тебе это сказать, но ты меня не слушала. Слишком много опасных людей ездит по этой тропе.

Кортни перестала плакать, и он убрал руку с ее рта. Ее маленький розовый язычок прошелся по губам. Чандос встал и повернулся спиной к ней.

– Мы могли бы разбить здесь лагерь на ночь, – сказал он, не глядя на нее. – Утром я отвезу тебя обратно в Рокли.

Кортни уже несколько часов лежала и глядела на звезды. Потом перевернулась и стала смотреть на угасающий огонь. Наверное, скоро полночь, подумалось ей.

Она успокоилась. Чандос больше не прикасался к ней и даже не приближался, если не считать того раза, когда он принес ей миску с едой. Он и не разговаривал, но наверняка потому, что решил, что больше ничего говорить и не надо. Мерзавец! Какое он имел право поучать ее? Какое он имел право сначала вселить в нее надежду, а потом отнять ее? Тем не менее, у нее не хватало смелости сказать ему, что она думает о его «уроке».

К ее глазам подступили слезы. Кортни удавалось плакать почти бесшумно, ее выдавали лишь редкие всхлипы и судорожные вздохи. Но этого оказалось достаточно. Чандос услышал.

Он не спал. Собственные тревожные мысли не давали ему заснуть. Он не чувствовал раскаяния в том, что сделал. У него были добрые намерения, даже если их воплощение оказалось несколько резким. Пусть лучше девочка сейчас перетерпит страх, чем потом окажется в какой-нибудь безымянной могиле посреди прерии. Говорить с ней было бесполезно, он знал это, потому что она просто не стала бы его слушать.

Только вот беда, он не ожидал, что так почувствует ее боль. Это было почти так же, как в тот раз, когда он держал ее жизнь в своих руках. В нем пробудился какой-то инстинкт защитника, и все, что ему хотелось в ту минуту – это утешить ее, успокоить. От осознания того, что она плачет, у него внутри все разрывалось на части. Чандос не мог выдержать этого.

Первой мыслью было уйти, пока она не успокоится. Но прекрасно понимал, что девушка решит, будто он ее бросает, а пугать ее еще больше ему не хотелось. Черт побери! Женские слезы никогда раньше не беспокоили его. Что необычного в этих слезах?

Чандос беззвучно встал и пересек пространство между ними. Он опустился на землю рядом с девушкой, и она испуганно ахнула, когда он обвил ее руками и осторожно потянул к себе, прижав спиной к своей груди.

– Тише, котенок. Расслабься. Я тебя не обижу.

Кортни вся напряглась, стала твердой, как дерево. Она ему не доверяла. Что ж, вряд ли ее можно было в этом упрекнуть.

– Я только обниму тебя, больше ничего, – сказал он успокаивающим голосом. – Чтобы ты перестала плакать.

Она обернулась ровно настолько, чтобы увидеть его. Чандос был оглушен видом ее мокрого от слез лица. Ее глаза были похожи на две большие раны.

– Ты все испортил! – жалобно проговорила она.

– Я знаю, – неожиданно для себя произнес он.

– Теперь я уже никогда не найду отца!

– Конечно, найдешь. Просто нужно придумать другой способ, как добраться до него.

– Какой? Ты заставил меня потратить столько денег на дорогу. Теперь мне не за что добираться до Уэйко. Я купила одежду, которую никогда не надену, лошадь, такую старую, что мистер Зибер никогда не примет ее обратно, и бесполезный пистолет, который стоил даже больше, чем лошадь!

– Пистолет не бывает бесполезным, – терпеливо произнес Чандос. – Если бы сегодня он был при тебе, ты смогла бы остановить меня и не дать приблизиться к себе.

– Я не знала, что ты собираешься нападать на меня! – с обидой в голосе возразила она.

– Да, наверное, не знала, – рассудительно сказал он. – Но должна была быть начеку. Здесь нужно быть готовым ко всему.

– Теперь я готова.

Она взвела курок пистолета, который прятала под одеялом. Его выражение не изменилось.

– Очень хорошо, леди. Ты учишься. Но над реакцией нужно будет поработать. Его рука скользнула под ее одеяло, ухватилась за ствол пистолета и вырвала его из ее руки. – В следующий раз для начала убедись, что твоя цель у тебя перед лицом, особенно если ты так близко к ней.

– Какая разница? – сокрушенно вздохнула она. – Я все равно не смогла бы тебя застрелить.

– Если тебя как следует вывести из себя, ты сможешь выстрелить в кого угодно. Теперь перестань плакать, ладно? Я верну тебе деньги.

– Большое спасибо, – процедила она, нисколько не успокоившись. – Только это мне не сильно поможет. Я не могу путешествовать одна. Ты доказал мне, что никому нельзя доверять. Что мне после этого думать?

– Тебе и не нужно идти к отцу. Это он должен прийти к тебе. Напиши ему.

– Ты знаешь, сколько времени письмо будет идти до Уэйко? Я сама доберусь туда быстрее.

– Я мог бы отвезти твое письмо.

– Ты едешь в Уэйко?

– Я не собирался так далеко заезжать, но могу.

– Ты не поедешь туда, – отрубила она. – Как только мы расстанемся, ты и думать об этом забудешь.

– Я сказал, что сделаю это. А если я обещаю что-то сделать, то делаю это.

– А что, если моего отца там нет? – спросила она. – Откуда мне знать? – Она впилась взглядом в его глаза, но он не подал виду, что понял.

– Я, наверное, когда-нибудь вернусь сюда.

– Когда-нибудь? Мне ждать этого «когда-нибудь»?

– Что вы от меня хотите, леди? У меня есть и другие дела, кроме выполнения ваших поручений.

– Я хочу, чтобы ты доставил меня в Уэйко! Ты сказал, что сделаешь это.