— Один фунт за кружева и еще десять за работу над двумя платьями, — предложила свои условия Келси.

— Десять фунтов за два платья? — Портниха чуть не поперхнулась. И без того красное ее лицо стало совсем багровым. — Да я не плачу таких денег за месяц работы!

Келси погладила рукав своего жакета.

— Я знаю, сколько стоит качественная работа, миссис Лафлер. Если ваши помощницы не получали десяти фунтов в месяц, значит, вы их грабили.

К несчастью, именно в этот момент в животе у Келси заурчало, причем так громко, что миссис Лафлер все услышала. По глазам портнихи Келси поняла, что та не уступит.

Пришлось в очередной раз сменить тон.

— Ну хорошо, — примирительно сказала она, — десять фунтов за три платья. Между прочим, я великолепно шью.

К тому времени, когда препирательство с портнихой закончилось, на улице совсем потемнело. Но в руках у Келси хрустела однофунтовая купюра, и еще четыре ей было обещано по сдаче пяти платьев, которые портниха уложила в ее корзинку вместе с нитками, ножницами и иголками. Хорошо, что дочери леди Эллен исполнилось всего десять лет, так что работы предстояло не много.

Хуже было другое. Все продуктовые лавки уже закрылись, и есть пришлось в гостинице. В результате Келси потратила на еду в три раза больше, чем рассчитывала. Как бы то ни было, у нее осталось несколько монет, на которые она могла завтра утром купить продукты по нормальной цене. Зато пришлось приобрести свечу, чтобы работать ночью. И хотя бы один приличный котелок для приготовления пищи, ну и немного мыла, и еще…

Короче, денек выдался не из лучших. По иронии судьбы Келси оказалась именно в той ситуации, которой стремилась избежать, выставляя себя на аукцион. Единственным утешением могло служить то, что ее семье не придется испытывать подобного унижения.

Пока она добралась до дома, в котором теперь было так же холодно, как и на улице, из носа у нее потекло. Зато есть не хотелось, и была надежда, что по завершении работы она получит еще денег.

Келси решила жить — хотя бы для того, чтобы прикончить Дерека Мэлори, когда он соизволит вернуться.

Дерек не был в Хаверстоне несколько месяцев. Как и большинство молодых людей его возраста, он предпочитал изысканность, разнообразие и веселье Лондона размеренной деревенской жизни. Но Хаверстон он любил. Два других поместья, которые достались Дереку по наследству, все же до сих пор не стали его домом. Зато Хаверстон он воспринимал именно так.

Ему казалось, что подобное чувство испытывали все его дяди — Эдвард, Джеймс и Энтони, как и Дерек, выросшие в Хаверстоне. Здесь же воспитывалась его двоюродная сестра Регина, которую перевезли в Хаверстон после смерти родителей. Они росли вместе. Регги была всего на четыре года его младше, и он относился к ней, как к родной сестре.

Домой Дерек добрался к полуночи. Чтобы ускорить поездку, он решил не связываться с экипажем и взял лошадь с конюшни. Чертовски хотелось разбудить папашу и поинтересоваться, ради чего он его вызвал. Однако испуганный вид открывшего двери лакея заставил молодого лорда передумать. Дерек отправился в свою комнату дожидаться утра.

По здравом размышлении выходило, что это самое верное решение. В конце концов если отец вызвал Дерека, чтобы обрушить крышу на голову сына, неумно будить его среди ночи, тем самым утяжеляя груз. К тому же Дерек последнее время не числил за собой серьезных грехов. По правде говоря, он не видел ни одного повода для срочного вызова.

Правда, Джейсон Мэлори и не нуждался в особых причинах для того, чтобы пригласить к себе кого-либо из членов семьи. Он являлся старейшим из всех Мэлори, главой семейства. Именно он решал, кому и где следует собраться. Он вызывал людей к себе независимо от того, хотелось ли ему просто поболтать, обменяться новостями… или обрушить на кого-то крышу. То, что у Дерека могли быть свои планы, как, например, провести время с очаровательной красавицей, никого не волновало.

Итак, Дерек решил ждать утра. Как бы то ни было, с самого рассвета он к отцу не явился. Случилось так, что первой ему попалась Молли, в чем не было ничего необычного. Молли всегда знала заранее о его визитах и всегда находила повод поприветствовать молодого хозяина. Это успело войти в традицию, и если бы она его не встретила, Дерек посчитал бы это странным.

Молли Флетчер была привлекательной женщиной средних лет с пепельно-светлыми волосами и огромными карими глазами. Начав с простой служанки, она поднялась на высшую ступеньку в иерархии домашней прислуги и стала домоправительницей. Эту должность Молли занимала уже почти двадцать лет. Она упорно работала над собой, избавляясь от ужасного выговора лондонских предместий, который Дерек слышал от нее, когда был совсем ребенком. С годами Молли приобрела спокойную стать, сделавшую бы честь любому святому.

Подобно остальным женщинам в доме, начиная от поварихи и кончая прачкой, Молли относилась к Дереку и Регги с материнской заботой, давая им советы, предупреждения, а то и взбучку, как того требовал случай.

Разумеется, в основе подобного отношения лежало сочувствие, ведь у детей не было матери, в которой они так нуждались. Джейсон вспомнил свой долг и женился на Фрэнсис только ради того, чтобы у малышей появилась мать. К несчастью, его расчеты не оправдались. Леди Фрэнсис оказалась болезненной женщиной. Почти все время она проводила в лечебных ваннах соседнего города Басса. Дерек относился к ней хорошо, считал ее симпатичной, хотя и излишне нервной. Причина нервозности Фрэнсис оставалась загадкой.

Иногда Дереку казалось, что сам Джейсон толком не знает, в чем дело. Из них получилась откровенно нелепая пара: бледная, хрупкая, болезненная Фрэнсис и огромный, мощный и шумный Джейсон. Дерек не помнил, чтобы они хоть раз обменялись нежными словами. Его это, конечно, не касалось, но было обидно за отца, который связывал с женой большие надежды.

Молли тихонько приблизилась сзади, когда молодой человек заглядывал в пустой кабинет Джейсона.

Услышав «Добро пожаловать домой, Дерек!», он вздрогнул, но, обернувшись, увидел спокойную и милую улыбку.

— Доброе утро, Молли, любовь моя. Не знаешь ли ты, куда подался папаша в такую рань?

— Конечно, знаю, — ответила она. Подумать только, эта женщина всегда могла сказать, где находится любой из обитателей дома!.. Дерек с трудом представлял, как такое возможно, учитывая немалые размеры особняка и число его обитателей. Вероятно, причина заключалась в том, что Молли имела четкие представления, где кому положено быть, а уж все остальные, помня о ее спокойном, но строгом нраве, просто не решались оказаться в другом месте, не поставив предварительно в известность домоправительницу.

— С самого утра пропадает в теплице, — продолжала Молли. — Возится с зимними розами и сердится, что они не цветут по его графику. Так, во всяком случае, объяснил мне садовник, — добавила она с улыбкой.

Дерек засмеялся. Садоводство с давних пор стало серьезнейшим увлечением отца. В поисках нового сорта роз он был готов отправиться хоть в Италию.

— Может быть, ты знаешь, зачем он меня позвал?

Молли покачала головой.

— С чего бы я стала лезть в его личные дела? — слегка пожала плечами домоправительница, затем лукаво подмигнула и закончила:

— Одно могу сказать: кроме роз, его в последнее время ничто не волнует.

Дерек облегченно вздохнул и на радостях стиснул Молли в объятиях. Служанка охнула и пробормотала:

— Эй, эй, только не это. Слуги могут нас не правильно понять.

Дерек расхохотался и легонько шлепнул ее по заду, после чего запрыгал по комнате, выкрикивая громким голосом:

— Я был уверен, Молли, что здесь все знают о моей безнадежной к тебе страсти, но если ты настаиваешь, я обещаю хранить тайну!

Домоправительница залилась густым румянцем, но в карих ее глазах и доброй улыбке светилась любовь к этому очаровательному сорванцу. Впрочем, она быстро успокоилась и вернулась к своим утренним заботам: