Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Она оглянулась. Джон Кольт стоял на пороге своей камеры, уставившись на них.

Старая женщина опять взглянула на осужденного и пробормотала:

— Они ведь не могут повесить моего последнего сына.

— Я не боюсь смерти, — ответил ей Томми. — Не знаю, сколько раз мне это повторять.

Надзиратель, слушавший их разговор, выпучил глаза.

— Твой отец разводит кипучую деятельность, да благословит его Господь, — пробормотала миссис Коулман, понижая голос. — Он разрабатывает план твоего спасения.

Отец Томми был подручным партийного босса в Четвертом районе и состоял на хорошем счету. Как собака, служащая своему хозяину. Тимо Коулман, бродяга и лентяй, никогда не гнушался сомнительной работой. Даже сейчас, пока старая жена беседовала с приговоренным к смерти сыном, он из последних сил пытался добиться помощи от районных политиков и демократической машины. Сказать по правде, старший Коулман сейчас сидел у Зеленой Черепахи с одним из представителей могущественного клана Кольтов — с парнем, называвшим себя Брат Джеймс.

Старая женщина наклонилась было к своему мальчику, однако в этот момент разозлившийся охранник подошел к ним и ударил дубинкой по решетке.

— Мы этого не потерпим! — сердито прорычал он. — Я же говорил вам.

Он угрожающе вперил в них свои свинячьи глазки, но только на мгновение. Пока он шел прочь, мамаша Коулман посмотрела ему вслед и торопливо прошептала:

— Ты не будешь болтаться в петле. Мы с отцом не допустим этого.

И она плюнула на пол, призывая Господа быть свидетелем и даровать им удачу.

Глава 30

Венчание под виселицей

Утром 18 ноября 1842 года главный констебль Хейс, одетый в приличествующий случаю черный костюм и темно-серый галстук, явился к воротам «Томбс».

На этот день назначили казнь Джона Кольта. Сегодня же должна была состояться его свадьба.

Плотники явились на двор тюрьмы на рассвете, чтобы проверить виселицу и поправить, если будет нужно. Как говорил Томми Коулман, никто не хотел провала — как тогда, когда его брат встретился с Творцом.

Возле виселицы стояло несколько журналистов. Их приводила в восторг возможность написать о предстоящем.

То, что власти позволили осужденному жениться за несколько часов до казни, было невероятной уступкой его семье. Хейс знал, что разрешение на брак спустилось с самой вершины политической лестницы.

В конце октября Сэмюэл Кольт отправил последнее прошение о помиловании брата. Вскоре из столицы штата, Олбани, по телеграфу пришло недвусмысленное решение: губернатор не может дать положительный ответ. Однако начальник тюрьмы Монмаут Харт получил особые распоряжения. Хотя казнь Джона Кольта и была назначена на вечер 18 ноября, днем того же числа, если семья этого хочет, приговоренному разрешается жениться на своей нареченной, Кэролайн Хеншоу.

Старина Хейс проводил Харта к камере Джона, и они вместе сообщили заключенному новости. Новоявленный жених, услышав о воле губернатора, остался равнодушным.

— Смерть не пугает меня, — ответил он, обращаясь к Хейсу. — Над нашим миром есть еще один, и я верю, что в нем царит справедливость. Люди в худшем случае могут лишь уничтожить мое тело.

Невеста приговоренного, мисс Хеншоу, должна была прийти еще до ленча. Собравшаяся толпа с нетерпением ждала церемонии. Газетные сводки о свадьбе под виселицей, последовавшие за статьями об убийстве и суде, привлекли огромное количество зевак. К восторгу газетчиков, Кэролайн оказалась беременной в момент ареста Джона, хотя они были не женаты. Потом она родила мальчика, которого назвали Сэмюэл Кольт-младший, разумеется, в честь брата Джона, единственного защитника вдовы в будущем.

Из-за огромной толпы экипажу мисс Хеншоу пришлось проехать к заднему входу, но и с той стороны здания улицы оказались переполнены. Главные ворота открывались снова и снова, ландо и коляски въезжали на тюремный двор, но невеста все не появлялась.

Заключенные — особенно те, что сидели в камере для хулиганов, — высматривали ее экипаж, глядя на площадь через зарешеченные окна.

— Вон она! — кричали они возбужденно.

— Нет, не она.

Хейс видел, как около двух часов пополудни прибыла Кэролайн, — высокая, пышущая здоровьем женщина в белой вуали, в белом кружевном платье. Толпа бросилась ей навстречу. Встревоженная лошадь захрапела и слегка попятилась, натянув сбрую. Констебль приказал вмешаться трем крепким полицейским. Они устремились к экипажу, размахивая дубинками, и помогли женщине проехать в открывшиеся ворота.

Журналисты делали заметки. Издатель «Геральд» Беннетт, стоявший рядом со Стариной Хейсом, повернулся к нему и заявил, что готов самолично заняться утешением бедной вдовы.

Стоя в лучах холодного ноябрьского солнца, детектив слушал. Он и прежде недолюбливал издателя. А теперь испытывал к нему еще меньше приязни. Повернувшись к Беннетту спиной, сыщик пошел обратно, к камерам, не показывая своего глубокого отвращения.

Начальник тюрьмы галантно провел мисс Хеншоу в свободную камеру, специально ради невесты занавешенную тонкой кисеей. Хейс увидел перед собой очень молодую женщину с каштановыми локонами, которые роскошной копной падали ей на плечи. Начальник тюрьмы сказал девушке, что она может отдохнуть в камере, пока не зазвучит свадебный туш. В этот момент бедняжку пустят во двор тюрьмы, дабы воссоединиться с нареченным. Под венец невесту поведет полковник Кольт. На церемонии будут присутствовать около двухсот родственников и верных друзей. Решено было, что жених явится на торжество в самом что ни на есть изысканном фраке и в цилиндре из черного шелка. Кандалы на ногах и запястьях останутся на месте. Свадебный туш сыграет друг семьи, актер и композитор Джон Говард Пейн. Он будет сидеть за превосходным фортепиано розового дерева, с вырезанной подписью мастера Иоганнеса Цумне, специально для такого случая привезенным в «Томбс».

Священник, преподобный Энтон, который должен был провести церемонию, и главные участники свадьбы — братья Кольт и адвокат Роберт Эммет — ждали пару во дворе. Друга Джона, поэта По, семья попросила прочесть соответствующее случаю стихотворение.

Когда слухи, что Кольт выпущен из камеры, достигли толпы, начались пересуды и разговоры; некоторые утверждали, что он осужден безвинно.

Невеста вышла на двор тюрьмы, и воцарилось почтительное молчание. Мистер Эдгар выбрал стихотворение, «неоконченное, но повествующее о любви». Текст был записан на листе голубоватой бумаги, свернутом в плотную трубочку и перевязанном красной лентой. Поэт держал его в нагрудном кармане, у сердца. Он достал рукопись, развернул ее и начал читать в своей мрачной и напевной манере:

Подите прочь! В моей душе ни тьмы, ни скорби нет!
Не панихиду я пою, а песню лучших лет!
Пусть не звучит протяжный звон угрюмых похорон,
Чтоб не был светлый дух ее тем сумраком смущен.
От вражьих полчищ гордый дух, уйдя к друзьям, исчез,
Из бездны темных Адских зол в высокий мир Чудес,
Где золотой горит престол Властителя Небес.[12]

По мере того как продвигалась церемония, тюремные надзиратели сообщали толпе о ходе событий. Надсмотрщики выкрикивали свои сообщения гулкими голосами, чтобы их было слышно поверх неумолчного шума.

— Вот идет невеста!

— Они обменялись очень красивыми кольцами!

— Новобрачных посыпают рисом!

И так далее.

Народ с радостью принимал участие в действе, взрываясь радостными воплями при каждом новом повороте событий.

Следуя свадебной традиции, новоявленные мистер и миссис Кольт всем пожимали руки и целовали в щеки. Некоторые дамы утирали слезы умиления.

Вскоре гостей пригласили к пышному столу. Далее были намечены танцы под аккомпанемент фортепиано мистера Пейна.

вернуться

12

Перевод К. Бальмонта.

31
{"b":"175749","o":1}