Хейс что-то пробормотал.

— Что? Сделать тебе?

— Да. Сделай, пожалуйста.

Он смотрел, как дочь разрезает на четыре части жесткий и сухой флоридский лимон. Ольга с трудом выдавила в чашку несколько капель сока из одного бледно-желтого кусочка, потом из второго, бросила туда же белесую кожуру, а после разлила в коричневато-красные чашки кипяток.

Детектив кашлянул. Его дочь обернулась, одновременно ставя чашки с блюдцами на черный, покрытый лаком деревянный поднос. Не спуская глаз с отца, Ольга принесла лимонад.

Хейс наклонился и начал рыться в потертом кожаном портфеле.

— Я хочу попросить тебя об услуге. Джон Кольт одолжил мне экземпляр журнала «Сноудэнс». Там опубликована новая повесть Эдгара По. Говорят, автор заявил, что раскрыл дело Мэри Роджерс.

Дочь констебля села и взяла журнал.

— Тебе что-нибудь об этом известно?

— Да, кое-что слышала, папа. Когда я ходила за рукописью в «Харперс», там говорили об этом.

— Дорогая, ты не могла бы рассказать мне немного о мистере По? Конечно, мы вместе читали его рассказы и стихотворения, но напомни мне, пожалуйста, что он за человек.

— Мы лично не знакомы, папа. Хотя кое-что я про него знаю. Мы встречались на публичных чтениях и лекциях, пару раз — в редакции «Харпере», однако никогда не разговаривали. Кажется, у них с Джеймсом Харпером натянутые отношения. Мистер По, вне всякого сомнения, очень честолюбив. Говорят, его родители были актерами, и в нем тоже есть что-то возвышенно-драматическое, некая театральность. Жизнь этого человека — это жизнь непризнанного гения, полная трагических неудач. Он написал множество удивительных романтических стихотворений, посвященных хрупким, обреченным на смерть женщинам.

Хейс поведал дочери о том, что Фредерика Лосс умирает от пули, нечаянно выпущенной ее же сыном, и о ее предсмертном бредовом признании: Мэри погибла во время аборта.

— Я видел этого джентльмена сегодня вечером и внимательно рассмотрел манеры и выражение его лица. У меня возникло совершенно особое чувство, — сказал он.

— Особое чувство? В каком смысле?

— Мне кажется, мистер По как-то замешан в этой истории.

— То есть связан с Мэри Роджерс не только посредством повести?

— Вот именно.

— Но каким образом, папа? — спросила она. Хейс заметил блеск в глазах дочери. — Он был ее любовником или толкнул на аборт?

— Если бы девушка просто умерла во время аборта, это было бы одно, Ольга. Но над ее телом потом надругались, и это приводит меня в ярость.

— Быть может, человек, поступивший столь зверским образом, хотел скрыть следы аборта, чтобы спасти честь бедной девушки?

Острота ума дочери всегда удивляла и радовала детектива.

— Возможно, — ответил он. — Насколько я понимаю мистера По, судя по тону его рассказов и выражению необычного лица, на душе у него очень неспокойно. И мой долг — выяснить, что именно скрывается за этим.

— Да, наш писатель действительно выглядит потерянным. Как я уже говорила, я не знакома с ним лично, но инстинкт подсказывает мне: он сбился с пути. Однако это не значит, что Эдгар способен совершить подобное преступление и так надругаться над бедной девушкой. Я знаю его творчество, папа. Помнишь, прошлой весной, в мае, мы с Анной Линч были в Нью-Йоркском университете: он давал там лекцию и читал свои произведения.

— И как он тебе показался?

— Мистер По поразил меня до глубины души.

— А его новая повесть? — спросил Хейс, внимательно глядя на дочь.

— Автор назвал ее продолжением «Убийства на улице Морг». Ты ведь помнишь ту повесть, папа? Она показалась мне чудесной, а тебе, кажется, не понравилась. Действие происходило в Париже, и убийцей оказался орангутанг. Несмотря на весь ужас описанного там, в повести было также много забавного. Например, как свидетели приняли крики обезьяны за иностранный язык.

Констебль сурово посмотрел на нее:

— В убийстве нет ничего забавного, дорогая.

— Я не это имела в виду, папа… Повесть вышла около года назад.

— То есть вскоре после убийства Мэри Роджерс?

Сыщик не сводил глаз с дочери. Она продолжала:

— Если помнишь, я читала тебе ее. Главный герой — человек, весьма похожий на тебя, папа. Детектив. Он хотя и не состоит на службе, тем не менее тесно сотрудничает с парижской жандармерией, раскрывая тайны, на разгадку которых у полиции не хватило сил и воображения. А что до мистера По, то его побаиваются за острый язык — даже те, кто не уважает и не любит его творчество. Лично я всегда с нетерпением жду статей и отзывов за его подписью.

— Ты говоришь, его побаиваются… Кто?

— Эдгар не скупился на критику. Собратья по перу смотрели на него вытаращив глаза.

Хейс достал платок и вытер рот.

— Кажется, в своем творчестве он одержим убийствами и их раскрытием, дорогая, — сказал он.

Дочь констебля пожала плечами:

— В этих рассказах — автор все чаще называет их логическими — герой делает вывод на основе дедукции, догадывается о следствии по исходным предпосылкам. Уделяет особое внимание самому процессу мышления: спокойным, методичным рассуждениям, которые в конечном счете приводят к раскрытию преступления.

Ольга подлила отцу в чашку лимонада и села рядом с ним. Часы в холле пробили два.

— «Улица Морг», — пробормотала она, с удовольствием предавшись воспоминаниям. — Во всяком случае, мистер По — мастер играть словами. А больше всего в этой повести мне понравился зверь — орангутанг.

Старина Хейс достал из портфеля «Сноудэнс» и положил журнал на стол, приминая его большими неуклюжими пальцами.

— Если верить Джону Кольту, в своей новой повести мистер По грозится раскрыть тайну убийства Мэри Роджерс — доведя до конца то, с чем не справилась полиция. Я внимательно рассмотрел этого человека. Его повадки, выражение лица… Бедняга погружен в себя; видно, что он много страдал. Одним словом, хорошенько все взвесив, я ему не доверяю.

Ольга с удивлением посмотрела на отца.

— В каком смысле не доверяешь?

— Наш заключенный обмолвился, что мистера Эдгара и убитую девушку когда-то связывали чувства. В ходе моего расследования все указывало на любовника, джентльмена намного старше, — и мне никак не удавалось выяснить, кто он такой. Здесь только первая часть, за ней через месяц последует вторая, а еще через месяц — третья; так что нам придется подождать сенсационных разоблачений. А пока долг повелевает мне внимательно изучить текст и выяснить, что именно известно мистеру По. Если в этом чудесном логическом рассказе есть сведения о реальных событиях, которыми я не обладаю, интересно будет узнать, каким образом этот твой гений-бунтарь их получил.

Ольга улыбнулась.

— Папа, — произнесла она, похлопав детектива по морщинистой руке, — Эдгар вовсе не «мой», бунтарь он или кто-то еще. Я с удовольствием прочту эту повесть на ночь, забравшись под одеяло — ведь именно там ее и нужно читать, — а утром мы все обсудим. А пока хорошо бы подняться наверх отдохнуть немного. Ты выглядишь таким уставшим.

Констебль кивнул, поцеловал дочь в щеку, пожелал ей спокойной ночи и, с трудом передвигая ноги, поднялся по лестнице на второй этаж, где его ждали постель и долгожданный сон.

Ольга Хейс не смогла бы объяснить, почему так и не вышла замуж. В ее жизни был один джентльмен, нотариус — но она его разлюбила. Потом все как-то не складывалось, а после смерти матери девушка полностью посвятила себя отцу, вовсе не считая это самопожертвованием. Она ни за что бы не призналась, что расстраивается и пугается, видя, как он стареет.

Как и обещал отец, повесть оказалась плохо замаскированным рассказом о деле Мэри Роджерс. В ту ночь, сидя за кухонным столом, Ольга прочла первую часть, а потом перечитала ее в постели, делая кое-какие заметки. Здесь не было гротескных ужасов, свойственных По, того зловещего повествования, когда читатель сходил с ума, будучи не в силах оторваться от текста.