ЗОЛОТЫЕ КВАДРАТЫ Что же делать, коль невмоготу оставаться в больничной постели, потому что березы в саду так отчаянно ночью шумели, говорили, что жизнь хороша, что ее чудеса несказанны… Но больница жила не спеша, по законам тюрьмы и казармы. Умывалась, питалась, спала, экономя ослабшие силы, и в бреду бормотала слова, что так дороги нам до могилы. В темноте вдруг припомнилось мне, как в далекое время когда-то от проезжих машин по стене плыли в ночь золотые квадраты. Заплывали, как рыбы, в окно, уплывали в пространства ночные… Что&то я вас не видел давно, где вы скрылись, мои золотые? Гул машин и березовый шум то сплетались, то вновь расплетались, западали в рассеянный ум и о землю дождем разбивались. Я прислушался к дальней грозе, ощутил освежительный холод. За углом рокотало шоссе, чтобы утром насытился город. Самосвалы построились в ряд, надрываясь, ревут на подъеме, а березы — березы шумят в невеселом оконном проеме. Так шумят, погрузившись во мрак, с горькой нежностью и трепетаньем, словно скрасить хотят кое-как наше равенство перед страданьем. " На рассвете холодная дрожь " На рассвете холодная дрожь вдруг встряхнет полусонное тело, вздрогнешь радостно — и не поймешь, дождь прошел или жизнь пролетела… А вокруг осыпались леса, и деньки становились короче. Выйдешь в рощу — кружится листва, глянешь в небо — а там синева сквозь просветы в осиновой роще. И на этот разгул сентября мы глядели с тобой чуть не плача, и за это тебя и меня бескорыстно любила удача. Рыба шла, и на деньги везло, в пьяных драках спасались случайно, и в руке не дрожало весло, и гитара звенела печально. Мой простуженный голос хрипел, что туманное утро настало, а в то время, покамест я пел, с легким звоном листва облетала. " Лучше жариться в этой жаре, " Лучше жариться в этой жаре, лучше пить эту горькую воду, — я не пес, чтоб лежать в конуре и печально скулить на погоду… На машине в полуденный зной мы сквозь город Каган пролетали, а Сережа сидел за спиной и лениво играл на гитаре. Но когда похоронный кортеж показался из-за поворота, инструмент, как веселый оркестр, зазвенел, к изумленью народа. Красный гроб проплывал на руках по дороге, ведущей в пустыню, где асфальт и железо в песках перемешаны с нефтью и синью. Сослуживцы майора брели вслед за гробом походкою шаткой… А Сережа запел о любви и о жизни, прекрасной и краткой. Потому что он был молодым, он закончил щемящим аккордом и воскликнул: — Житуха — живым! Я добавил: — Прощение — мертвым… — И кощунственный этот настрой прозвучал неожиданно свято над измученной зноем травой, и над скважиною буровой, и над вышкой с фигурой солдата. " Пучина каспийская глухо " Пучина каспийская глухо о плиты бетонные бьет, и нежное слово «разлука», как в юности, спать не дает. Нет, я еще все-таки молод, как прежде, желанна земля, поскольку жара или холод равно хороши для меня, и этот студент непутевый, и этот безумный старик, и этот, такой невеселый, спаленный дотла, материк! …И девушка в розовом платье, и женщина в старом пальто! Я понял, что славу и счастье нельзя совместить ни за что, что пуще неволи охота, что время придет отдохнуть… И древнее слово «свобода» волнует, как в юности, грудь. " Гуляет ветер в камыше, " Гуляет ветер в камыше, пылит разбитая дорога, шумит река, и на душе так хорошо и одиноко. Прощай, веселая пора, случайно выпавшая милость, как дым угасшего костра, ты в синем небе растворилась. Что говорить! Конечно, жаль живую грусть осенней воли, и остывающую даль, и отцветающее поле. Но чтоб не очень тосковать, чтобы перенести разлуку, я научился понимать одну жестокую науку: я научился каждый час, который родиной дается, любить как бы в последний раз, как будто больше не придется. " В окруженье порожистых рек, " В окруженье порожистых рек, в диком мире гранита и гнейса, как ни горько, но знай, человек, — на друзей до конца не надейся. Нет, не то чтоб не верить в друзей — мне по сердцу надёжные души, — но стихийные силы сильней самой нежной и преданной дружбы. Рухнет камень, исчезнет стезя, друг протянет бессильную руку. Так не порть настроения другу и рассчитывай сам на себя. Ах! Так вот она правда и жизнь: в жаркий полдень, в холодную полночь всем, кто просит участья, — учись помогать, не надеясь на помощь. Но смотри: поскользнёшься и ты и услышишь, как в мире бескрайнем говорят на краю темноты ледяное дыханье воды с человеческим жарким дыханьем. |
